Невеста для хозяина

Глава 7. Табуретка гнева

Людмила вряд ли смогла внятно рассказать, что именно ей снилось этой ночью. Но сны были, и было их много – ярких, насыщенных событиями, с вампирами и оборотнями и почему-то с медведями. Кажется, в каком-то из приснившихся ей сюжетов присутствовало и говорящее зеркало, и девушка «Машка» с красными глазами, был и Константин со своим отцом, и даже ужин за длинным столом, вот только все эти в целом обыденные вещи соединялись в такие причудливые комбинации, что ни в сказке сказать, ни пером описать. Да и половина увиденного пропала из памяти сразу, как только Людмила открыла глаза, а от второй половины в голове остались сущие ошметки уже после пары минут, проведенных в попытках восстановить эти занимательные картинки.

Людмила подползла к краю кровати, выбралась из-под одеяла и села, свесив ноги – до пола она не дотягивалась. Потом осмотрела спальню – в ней почти всё было по-старому, только рядом с сундуком появился небольшой трехногий столик и простая табуретка – тоже трехногая. А на столике стояло что-то – очень похожее на несколько блюд, накрытых серебристыми колпаками. Людмила знала, что они называются клошерами и используются в основном только в ресторанах, да и то не во всяких. В «Глобусе», например, они точно не водились.

– Еду недавно принесли, но поторопись, а то остынет.

Людмила чуть вздрогнула, но быстро взяла себя в руки.

– И тебе доброе утро, зеркало, – сказала она. – Спасибо за предупреждение. А кто принес?

– Тело, кто же ещё, не наш же хозяин с подносами и стульями по коридорам бродить будет? Хотя с него может статься, он это... прогрессивный. Вот отец его – это да, кремень, от него такого не дождешься.

– А кто они? – невинно поинтересовалась Людмила и на всякий случай скрестила пальцы на руке, которая была скрыта под одеялом.

– Хозяева, – коротко ответило зеркало.

Людмила огорченно вздохнула.

– Ах да, как же я сама не догадалась, – ядовито произнесла она. – Зеркало, а ты-то кто?

– Хм... странный вопрос.

– Знаешь, говорящее зеркало с моей точки зрения – тоже вещь до невозможности странная.

– Ну вот ты и ответила на свой собственный вопрос, – Людмиле показалось, что в голосе зеркала проскочило облегчение. – Я – зеркало, говорящее. Чего ж тут непонятного?

– Ну да, действительно... ладно, я тебя поняла. И что в этом отеле дают на завтрак?

Она соскочила с кровати на пол, не одеваясь, дошла до столика и по очереди приподняла все купола-колокольчики.

– Да уж... – пробормотала она. – Каша, ещё каша и ещё одна каша. Блюдо с блинами и... кисель? В детстве его терпеть не могла, особенно с комочками. А это что – деревянные ложки? За ужином и блюда были нормальные, и столовые приборы. А тут... устроили какую-то средневековую реконструкцию.

Один из сокурсников Людмилы по университету увлекался всякими историческими фехтованиями и иногда приглашал знакомых, как он это называл, прикоснуться к прошлому. Однажды ей стало интересно, что он понимает под этим термином, она согласилась съездить в запердячью даль на все выходные, и уже в первый день прокляла всё на свете. Оказалось, что прошлое предполагает многочасовое катание на медленных электричках и битком набитых автобусах, которые ходят раз в час по обещанию, простую и часто невкусную пищу с костров от людей, которые готовить не умеют, а также почти полное отсутствие каких-либо удобств. Проведя ночь в тесной палатке, которую местные гордо называли «шатром», Людмила на следующее же утро в одиночку покинула место реконструкции, чтобы снова оказаться в привычной цивилизации – с такси, собственноручно пожареными котлетками и теплым туалетом.

Здесь, правда, с туалетом всё было почти нормально, но три вида каш на завтрак она сочла перебором.

– Это, наверное, старый хозяин расстарался, – сказало зеркало. – У него присказка есть – щи да каша пища наша, вот он ей и следует.

– Это не у него, это он у Суворова украл, – парировала Людмила. – Ну пусть будет каша...

Она быстро умылась, накинула вчерашнее платье и уселась за столик. Табуретка оказалась не слишком удобной, но ей удалось умоститься на ней так, чтобы сидеть почти в привычной позе. Сняла крышку с первой каши, приноровилась к расписной деревянной ложке, попробовала...

– В принципе, ничего, сойдет для сельской местности, – сообщила она зеркалу. – Ты, кстати, можешь рассказать про свадьбу – тебя же озадачили вчера мне помогать? Вот и помогай.

***

Зеркало не стало отнекиваться и предлагать позвать «Машку», а кратко прошлось по предстоящей церемонии. Правда, по мере продвижения рассказа Людмиле происходящее нравилось всё меньше и меньше, хотя, в принципе, ничего необычного ей не предлагали.

Сегодня, например, ничего делать было не нужно. Завтра тоже – если не считать визита к священному дереву и поклонения ему. Впрочем, зеркало заявило, что ничего сложного девушку не ждет, её будут сопровождать Константин и «Машка», которые помогут в непонятных ситуациях. Сама свадьба должна была пройти на каком-то семейном «капище». Это слово вызвало у Людмилы ассоциации с человеческими жертвами и идолами, обмазанными свежей кровью, но зеркало заверило, что всё будет не так страшно, а обо всём остальном позаботятся хозяева.

В общем, всё было просто и в основных чертах понятно – если не считать того факта, что её выдают замуж. Людмила точно знала, что это неправильно, помнила, что не давала согласия на этот брак, и что её вообще забыли спросить о том, чего она хочет. Правда, зеркало упомянуло, что на капище её будут спрашивать – и на каждый вопрос она должна будет отвечать положительно, если не хочет «тяжких последствий».

– А что за последствия? – поинтересовалась Людмила.

– Очень болезненные и неприятные, – с грустью заметило зеркало. – Была одна... гордая. Её принесли сюда в беспамятстве полном, она той же ночью и отошла.

– Куда?

– Туда, – отрезало зеркало. – Не понимаешь, что ли, что бывает, когда девка женой отказывается быть?

Людмила поняла – скорее всего, её будут бить до смерти.

– Но это же неправильно! – воскликнула она. – У меня тоже есть право голоса!

– Есть, конечно, – философски заметило зеркало. – Та гордячка так кричала, что мне тут было слышно. Так что право на голос у тебя никто отнимать не будет.

– Но зачем это вообще им нужно? Они богаты, им только свистнуть – столько всяких... всяких набежит.

– А нужны не всякие, только подходящие. Вот и делают умычку... Потом могут твоим родителям вено дать, чтобы не сильно огорчались.

– В вену? – недоуменно переспросила Людмила, которая живо представила, как Константин предлагает её отцу партию наркотиков вместо насильно выданной замуж дочери.

– Вено, отступ. Но тут я мало что могу сказать, сама понимаешь – такими подробностями ни с зеркалом, ни с телами никто делится не будет. Да и с тобой тоже.

Людмила вспомнила комедию про похищение комсомолки, спортсменки и просто красавицы Нины, которая из нынешнего её положения выглядела совсем не смешно. Интересно, во сколько баранов и холодильников оценит свою дочь её отец?

– А на это капище можно будет заранее посмотреть? – спросила она. – Ну... чтобы не испугаться через три дня, вдруг там что-то страшное, чего я боюсь больше смерти?

Зеркало как-то неуверенно помолчало.

– Думаю, можно... девку свою спроси, она, наверное, сможет отвести. Если сегодня попросишь.

– А если завтра?

– Завтра уже нельзя, – отрезало зеркало.

***

Людмила всё-таки смогла доесть почти весь завтрак, хотя после рассказа о свадьбе ей вообще не хотелось иметь дело с пищей. Она вспомнила всё ту же кавказскую пленницу, которая объявила голодовку, когда поняла, какая участь ей уготована – и всерьез обдумала возможность повторения этого поступка. Но в итоге она отбросила эту идею – наверняка после такого взбрыка сюда заявится Константин, который может заставить её набить желудок калориями. В конце концов, даже простая человеческая медицина умела кормить пациентов без их участия, а на что способны эти волшебники... Людмила не знала всех их возможностей.

Но она всё-таки смогла придумать, как выместить своё раздражение. Сначала на пол полетел один клошер, за ним – остальные; потом туда же последовали все тарелки и деревянная ложка.

– Зачем ты это делаешь? – спросило зеркало.

– Заткнись! – бросила Людмила и начала примериваться к столику.

Возможно, этот предмет обстановки сможет что-нибудь разбить – окно или то же зеркало, которым хозяева наверняка дорожат.

– Хозяйке не стоит так себя вести, – раздался за спиной спокойный голос «Машки».

Людмила развернулась. Горничная смотрела на учиненный ею разгром с легким осуждением, хотя, пожалуй, её лицо оставалось по-прежнему безучастным.

– Почему? – спросила Людмила.

«Машка» совсем по-человечески пожала плечами.

– Так не принято.

– Там, где я жила, было принято поступать именно так, – сообщила Людмила.

– После каждого приема пищи?

– Почти.

– Хорошо. Я сейчас уберу.

«Машка» прошла вперед, сделала жест рукой, осколки и остатки еды собрались вместе, поднялись в воздух – и исчезли бесследно. На полу ничего не осталось – тот же ковер, на котором не было ни соринки.

– Впечатляет, – сказала Людмила. – Хорошо, что ты так умеешь. Дома мне приходилось хорошенько работать веником и тряпкой.

– Да, хорошо, – согласилась «Машка». – Хозяйке нужно что-то ещё?

– Мммм... пожалуй... да. Ты можешь показать мне капище, на котором будет проходить свадьба?

– Зачем?

– Чтобы знать, чего ожидать, – объяснила Людмила. – Ещё было бы неплохо глянуть на священное дерево... что за дерево?

– Тополь.

– А, ну да, конечно, что же ещё... – пробормотала Людмила. – Так что с визитом на капище?

«Машка» наконец слегка проявила хоть какие-то эмоции – она явно колебалась, видимо, не имея прямых указаний и прямых же запретов. Наконец она приняла решение и лицо её снова стало бесстрастным.

– Да, я могу проводить вас туда, хозяйка, – сказала она.

– Вот и хорошо, – Людмила улыбнулась. – Тогда сейчас же и отправимся. Только... есть у меня одна просьба. Я видела в сундуке красивое пальто, но тогда мне было не до него. А сейчас я хочу его примерить. Ты можешь мне его достать?

На этот раз «Машка» не колебалась.

– Конечно, хозяйка. Сейчас достану.