Невеста для хозяина

Глава 11. Бревна на ножках

– Ты нашла её?

– Её нет в доме, хозяин.

Константин внимательно посмотрел на тело, но та стояла спокойно, а на её лице не было никаких эмоций – как и должно быть. Тела не умели лгать или выдумывать, они четко действовали в рамках заданных при их создании установок и неукоснительно выполняли приказы своего хозяина. Эмоции и ложь – последнее, что дал бы им этот хозяин, они были попросту не нужны. Поэтому оставалось лишь поверить – Людмилы действительно нет в доме.

А это означало, что проклятая девка каким-то образом нашла выход и сейчас уже, наверное, мертва. Правда, зеркало об этом не знал, но и у того духа были границы возможного. Например, про ту принцессу с Явы он узнал от Константина.

– Это очень некстати, – сказал Константин, глядя прямо в глаза телу.

– Да, хозяин.

– У тебя есть какие-то предложения, что можно сделать?

– Нет, хозяин.

Ещё один недостаток тел – полное отсутствие инициативы. С абстрактным мышлением у них тоже было туго, поэтому они не могли составить план действий и выполнить его – только в рамках приказов. Например, тела было невозможно попросить просто приготовить ужин – нужно было перечислить все блюда, которые должны оказаться на столе. Неудобно, но другого выхода не было. От живых слуг отец отказался много лет назад. Константин попытался припомнить, с чем был связан этот запрет, но быстро сдался. Скорее всего, какая-нибудь очередная глупость... хотя, кажется, тогда он в очередной раз готовился к свадьбе, и один слуга испортил невесту. Да, точно. Обоих тогда принесли в жертву дереву, но свадьбу пришлось отложить на несколько недель, которые отец еле протянул.

Но тогда же Константин получил право создавать собственные тела – тратить на это время и силы отец не захотел.

– Иди, – он недовольно махнул рукой.

Тело развернулось и вышло за дверь кабинета своего хозяина. Константин знал, что оно замерло у стены справа, дожидаясь зова или очередного приказа, отданного в любой форме. Правда, тратиться на зов Константин сейчас был не готов.

Отец слишком сильно затянул со свадьбой, и силы семьи оказались почти на исходе. Константин и до этого экономил, как мог, но когда зеркало нашел Людмилу, позволил себе легкое транжирство – создал и уничтожил два тела, чтобы никто не смог прочесть путь этой девки до их поместья, отправил того прокурора в Дальнюю Навь, потом выяснял его биографию... В общем, потратился он серьезно, а сейчас пришлось ещё и воскрешать убитое тело. Сил осталось совсем чуть-чуть, и Константин ощущал себя силачом, который точно знает, что сможет поднять тяжелый груз, но сразу после этого рухнет на землю, придавленный тяжестью этого груза.

Поддержать себя можно было жертвой, но её всё равно надо было сначала найти – а, значит, потратить часть сил. Позже он прикинет баланс, и если тот окажется положительным, то можно пойти и на это. Но пусть жертвоприношение останется на крайний случай.

Вокруг поместья была Навь. Что это такое, никто не знал, и Константин не был исключением. Но там был туман, который высасывал саму жизнь, были растения, которым только дай добраться до теплой плоти, и были животные, которые рыскали повсюду в поисках добычи. Всё это имело клыки, зубы, плети и щупальца с присосками, наполненные едкой кислотой желудки для переваривания пойманного и любило нападать толпами. И туман, да, который ослаблял жертву до такого состояния, чтобы она не могла долго сопротивляться. По оценкам Константина, сам он мог выжить в этом тумане, хотя и с трудом, его тело продержится с полдня, а вот Людмила... если она действительно вырвалась из дома, то её, скорее всего, нет в живых.

Он решительно вышел из комнаты, но в коридоре резко остановился, повернулся к телу и небрежно бросил:

– Иди наружу и найди эту девку.

– Да, хозяин, – сказало тело и тут же покинуло свой пост.

Ни вопросов, ни сомнений, но также и никаких шансов на успех этого безнадежного дела. Впрочем, если до Купалы у отца не появится невеста, всё это будет уже неважно. Можно даже не прикидывать, сколько сил можно получить с жертв – дерево помогает, но его помощи хватает ненадолго. Истинную силу дает только капище и только во время свадьбы.

Константин сжал зубы и пошел дальше, к зеркалу. Возможно, тому удалось что-то найти.

***

Радость от успешного побега быстро сменилась на непреходящий ужас. Поначалу Людмила смело нырнула в густой туман, но вскоре поняла, что у «Машки» были какие-то свои резоны помогать ей покинуть дом. В тумане приходилось идти, низко согнувшись, чтобы видеть землю – но на ней не было никаких следов, ни тропинок, ни дорог. Ничего. Только многолетний слой листвы, в котором ноги утопали почти по щиколотку.

Вскоре начались деревья – пустые, без коры и листьев стволы с ветками, – и их приходилось обходить по большой дуге, чтобы не порвать одежду. Её раздражало то, что идет она очень медленно, Людмила боялась, что из дома за ней вышлют погоню – когда «Машка» доберется до своего хозяина, – и её быстро настигнут и вернут обратно. Она будет сидеть в скучной комнате со странным зеркалом, дрожать от воспоминаний о костях и черепах под деревом и бояться свадьбы, которая пройдет послезавтра в том месте, которые эти безумные люди с необычными способностями называют капищем.

Но Людмила всё равно продолжала осторожничать – туман и не думал рассеиваться, и если она прибавит шаг, то легко может напороться на высоко торчащий сук. Порванная одежда – ерунда, стиль гранж всё ещё в моде, и на это никто не обратит внимания. Главное – добраться до тех, кто не будет обращать внимания на то, как она одета. Пока что вокруг никого не было.

Людмила обошла очередное дерево и в растерянности остановилась. Извилистый путь привел к тому, что она просто не знала, в каком направлении находится дом, из которого она сбежала – и не знала, как узнать, куда нужно идти. Со школы она что-то помнила про мох, но здешние деревья были покрыты зелеными пятнами со всем сторон. Да и что ей даст направление на север или на юг? Правильно – ничего.

Она понимала, что стоять на месте нельзя, и всё же двинулась вперед, заодно начав считать шаги. Это занятие немного успокаивало, и она даже вошла в некий ритм – шаг, второй, третий, принять правее, оставив дерево слева, принять левее, вернувшись на прежний маршрут, шаг, второй, третий... Людмила чувствовала, что всё равно идет не прямо, но не понимала, что с эти делать.

«Расслабиться и получать удовольствие», ехидно подсказал внутренний голос.

Но расслабиться в этом лесу точно было невозможно, да и с удовольствиями было туго.

Людмила помотала головой и шагнула дальше – чтобы тут же взвизгнуть так, как не визжала класса с десятого. Что-то тронуло её за ногу, и это что-то было неприятным и, кажется склизким. Она отскочила подальше, пригнулась, и увидела длинный мясистый стебель, который стелился по земле, изредка поднимая острый конец. Словно принюхивается, подумала Людмила. Она нерешительно попятилась назад – и снова ощутила такое же неприятное прикосновение к голени. Уже не стесняясь, она громко закричала и побежала со всех ног – и вряд ли смогла бы вспомнить, в какую сторону.

Остановилась она только тогда, когда всё-таки налетела на дерево. Впрочем, ничего страшного не произошло – сухие сучки были тонкими и хрупкими, они легко обломились у самого ствола, а Людмила успела выставить руки и ни во что не врезалась. Она снова пригнулась, но толстых стеблей больше поблизости не было, и никто не пытался добраться до её ног.

Людмила вцепилась в ствол и какое-то время стояла так, унимая разбушевавшееся сердце. Бегать в платье ей не понравилось – оно, конечно, не было совсем уж узким, но и широким его назвать было нельзя, такой сарафан, в котором было удобно ходить, но не бежать. Она подтянула подол до колен, пожалела, что у неё нет никакого пояса – и заправила свободный кусок платья в трусы. Бегать в таком виде всё ещё было противопоказано, но быстро ходить стало чуть попроще. Она погладила остановивший её ствол и пошла дальше, молясь богу, что идет хотя бы примерно в том направлении, которое выведет её в более обитаемые места.

И словно в ответ на её молитву откуда-то спереди раздался тоскливый вой. Этот звук Людмила знала очень хорошо – во всех фильмах ужасов так выли голодные и злые волки. Впрочем, мрачно подумала она, здесь может водиться и нечто совсем другое, пусть и такое же опасное. Она вздохнула, собираясь продолжить путь – но тут услышала как где-то вдалеке кто-то хекает. Этот звук доносился не с того направления, откуда выли волки, и Людмила решительно повернула туда. Она была уверена, что хекать могли только люди – лесорубы какие-нибудь или кто-то вроде. А люди могли и помочь несчастной беглянке.

***

Зеркало молчал. Константин несколько раз произнес все три кодовые фразы, но ответа так и не добился, хотя поселенный внутрь дух был жив и по-своему здоров – стеклянная поверхность отражала обстановку комнаты, но белесый туман был заметен очень хорошо.

– Это что, бунт? – задумчиво спросил он.

Ещё одна попытка – тоже бесплодная, и Константин медленно отошел от зеркала и присел на сундук. Глаза сами закрылись, и он пожалел, что тут не было кресла с высокой спинкой, на которую можно было откинуться, чтобы поза стала более комфортной. Это был плохой знак – сила уходила, и тело в любой момент могло отказать окончательно. Отцу, наверное, ещё хуже... и к нему лучше не соваться, ещё решит, что сын – вполне допустимая жертва для небольшого восстановления сил.

Константин с минуту покатал в голове мысль о том, чтобы успеть первым, но вынужден был отказаться от такой заманчивой перспективы, которая решала сразу несколько его проблем. Вот только сразу же появлялись другие, и первой из них был срочный поиск подходящей невесты. Про Людмилу, правда, можно будет забыть, не тратить силы и время на неё, эту девку искали для отца, но с ней уже и так некогда было возиться. Получится у тела – хорошо, не получится – что ж, так тому и быть. Константин усилием воли заставил себя вспомнить, что до Купалы оставался всего один день, в который можно уложиться только при очень большом везении. Тело он послал в Навь только из-за отчаяния.

Раньше с везением проблем не было, но раньше вообще было мало проблем – или он на них не обращал внимания, не готовился к тому, что может произойти, непозволительно расслабился в тени отца. Отец... сколько же ему лет?

– Нет больше никого.

Константин непроизвольно вздрогнул, когда зеркало произнес эту простую фразу, но быстро взял себя в руки. Незачем кому-либо знать, что он почти опустил руки. Правда, слова лишь ещё больше усилили его отчаяние, но надо было узнать подробности.