Невеста для хозяина

Глава 6. Свечка за папу

Руслану было откровенно лень переться в районный отдел полиции – пусть и почти в центре города, но всё равно добираться было не очень удобно. Загадка бомжа, который знает его имя, могла оказаться элементарным пшиком – тот увидел где-то его звание и фамилию и решил воспользоваться своим знанием, чтобы слегка улучшить свои позиции перед предстоящим и неизбежным судом. Впрочем, Руслан не мог представить, как именно это могло подействовать, когда состав преступления налицо, а преступнику грозит пятнадцать суток максимум даже с отягчающими. В отдельную камеру, что ли, его поместят? Ну и в чем тут смягчение?

На его решение всё же посетить этого всезнающего обитателя улиц Руслан решился по двум причинам. Ему кровь из носу нужно было закончить этот день, разобравшись хоть с чем-то – и бомж для этого подходил как нельзя лучше. К тому же поездка в соседний район пусть и небольшого города позволяла отложить неизбежное объяснение с родителями и сестрой, во время которого ему предстоит каяться и платить по счетам. Руслан не любил делать ни того, ни другого, но и жить дальше без обнуления прежних отношений было невозможно.

Поэтому он вышел из здания прокуратуры, оглянулся на обвисший государственный флаг – ветра сегодня почти не было, и наступивший вечер не принес долгожданной прохлады, – и решительно двинулся к большому проспекту, чтобы поймать такси. Это был ещё один способ немного потянуть время – если воспользоваться приложением на телефоне, всё произойдет быстрее и без ненужных проволочек. А на проспекте – как знать...

Но и там всё случилось очень быстро. Руслан проторчал на краю тротуара с поднятой рукой всего лишь минуту – и перед ним остановилась желтая, с черной полосой «Киа». Водитель был местный и не слишком разговорчивый; он лишь уточнил адрес, спросил, нужно ли заводить счетчик – Руслан заверил, что не нужно – и молча тронулся в путь. Конечно, езда без счетчиков была нарушением; конечно, этого водителя можно было на этом подловить, а завтра, например, передать его данные коллегам, которые занимаются вот такими индивидуальными предпринимателями и тем, как они избегают налоговых платежей. Но Руслан решил не портить человеку вечер и неделю – штрафы там были совсем не конские, но заметные для простых таксистов.

И уже через десять минут он вылезал из машины рядом с пунктом назначения.

***

– «Скорая» у него, – обрадовал Руслана капитан Угольников, которого вызвал дежурный полицейский. – Подозревают приступ, может, вообще от наказания отвертится, в больничке отлежится. Там тоже кормят.

Лицо капитана не выражало никаких эмоций, словно ему была безразлична судьба отдельно взятого бомжа; скорее всего, так оно и было – найти в себе эмпатию ко всем «клиентам» могли немногие сотрудники правоохранительных органов.

– Они же летом вроде к вам не торопятся, – сказал Руслан. – Это по зиме, как я слышал. Погреться, в тепле поспать и всё такое.

– Да кто его знает, – капитан дернул плечами. – Может, санаторий решил себе устроить, может, ещё что. Он же не рассказывает, про внезапно возникшую ненависть к витрине говорит. Хотя как можно витрину возненавидеть? Это колбасный киоск, очень популярный, его один фермер держит, – зачем-то пояснил он.

– А про меня не спрашивал? Откуда мои звание-фамилию знает?

– Спрашивал... – капитан отмахнулся. – Тоже молчит.

– А приступ серьезный? – уточнил Руслан. – Если долго ждать, я лучше пойду, и так день уже почти закончился, а я ещё до дома не добрался.

– Да нет... вон докторша выходит, сейчас скажет.

Со стороны камер КПЗ к ним действительно шла молодая девушка в белом халате и маске на лице. Она как-то безошибочно определила главных в этом помещении и подошла к капитану с Русланом.

– Воняет от него – жуть, вы бы его хоть вымыли, – недовольно сказала она через маску.

– Осудят – помоем, – философски заметил Угольников. – Что с ним?

– Да поживет пока... правда, боюсь, не слишком долго – при его-то образе жизни. Лечение нужно серьезное, но у нас и в центральной больнице такое не делают... Только в столице. Я бы рекомендовала его сразу в тюремную больницу определить, пусть там свой срок отбывает, может, протянет ещё год или два. На сколько его планируете?

– Там хулиганство, пятнадцать суток.

– А... это он переживет, – устало констатировала врач. – А потом обратно, на улицу? – капитан кивнул. – Ну тогда не два... год, дай бог, проживет.

– Над этим мы не властны... – пробормотал Угольников. – Вы с ним закончили?

– Да... укол сделала, аспирин дала, там больше ничем не помочь... в таких условиях.

– Всё равно спасибо, – капитан улыбнулся.

Врач сделала неопределенное движение ладонью – и направилась к выходу из отделения. А Угольников повернулся к Руслану.

– Ну что, лейтенант, теперь это пациент твой.

***

Руслан постоял в дверях камеры, привыкая к полумраку и вони. На нарах лежал человек, накрытый каким-то тряпьем; пахло от него действительно паскудно – впрочем, иного запаха от бездомного бродяги ожидать и не стоило, от них от всех несло скисшим потом и непонятно чем ещё. Руслан снова заколебался – входить внутрь хотелось ещё меньше, чем раньше, и только пример врачихи, которая сумела не только войти, но и обследовать этого «пациента», как его назвал капитан, заставлял его остаться на месте и не сбежать в паническом ужасе. Выдержала она – выдержит и он, подумал Руслан и бесстрашно шагнул вперед.

Человек пошевелился, приподнялся на одном локте – и Руслан замер на полушаге. На него смотрел тот человек, который совсем недавно сидел у костра в «берендеевом» лесу и будил потерявшего сознание Руслана. Впрочем, он сомневался в реальности той сценки, а сейчас и вовсе уверился в том, что это ему пригрезилось из-за, например, удара по голове. Дело в том, что этого бомжа он знал – не близко, конечно, в гости друг к другу они не ходили. Но этот старик постоянно сидел у главного в городе Спасского собора и просил милостыню; пожалуй, его знали едва ли не все жители, потому что миновать этот собор было невозможно, особенно в дни народных гуляний. Кажется, этого бомжа все называли Мишкой – но было это прозвищем или настоящим именем, Руслан не знал.

– Пришел всё-таки... – пробормотал бомж. – Тяжко было тебя оттуда доставать, тяжко, если бы не вера, то и не справился. Вера – она всему голова, она силу дает, так что сходи как-нибудь к Спасу, поставь свечку рабу божьему Михаилу...

– Как же не прийти на такое приглашение, – ответил Руслан. – Ты кто такой? Я видел тебя у собора, ты, наверное, видел меня. Но откуда ты меня знаешь?

– Я же сказал... кхе-кхе... – бомж закашлялся. – Раб божий, Михаил. Так меня прозвали, им я и являюсь. Рабом... кхе... божьим. А полностью – Михаил Потапович. Знаешь, наверное, кого так в народе называют? Медведей. А ты у нас чей? Медведев... Связаны мы.

Руслан обдумал эту информацию. Выхода какая-то хрень, но он решил не спорить.

– Врач сказала, что тебе лечиться надо, – сменил он тему.

– Я и сам знаю... кхе... кашель нехороший. Но такое не лечат.

– Она говорила. У нас не лечат, в столице вылечат.

– В столице... Нет, там тоже не лечат, – лицо бомжа искривила неприятная ухмылка. – Силы на тебя ушли, а их восполнить... кхе... негде уже.

– Какие силы? – недоуменно спросил Руслан.

Он так и стоял рядом с дверью, опасаясь слишком близко подходить к этому человеку. И из-за запаха, и из-за его слов – он, кажется, уже был близок к тому, чтобы окончательно сойти с ума, и мог внезапно кинуться. И как та врачиха не побоялась?

– Запах не нравится? – вдруг спросил бомж Михаил Потапович. – Ты через рот вдохни, быстро привыкнешь. И не бойся... кхе... не заразный я. Уж про это я бы знал.

– Знал бы он... – пробормотал Руслан.

Но послушался совета – и дышать на самом деле стало легче, хотя вонь всё равно была очень неприятной.

– Зачем ты хотел, чтобы я приехал? Вмешиваться в следствие я не могу, если напакостил, то ответишь, как положено по закону. Знакомых в этом отделении у меня нет, попросить чуть облегчить режим могу, то тебя уже завтра на сутки отправят, в городскую тюрьму. А переночевать и здесь можно, сейчас не зима.

– Не про то... кхе... думаешь... лейтенант Медведев, – снова ухмыльнулся старик. – Ты же ту девочку ищешь?

– Какую девочку? – живо отреагировал Руслан.

– Ту самую, которую потерял, когда тебя в тот лес выкинуло, – ответил бомж. – Я помочь могу.

Руслану захотелось схватить этого непонятного товарища за воротник и вытрясти из него всё, что он знал про эту историю. Но он сдержался.

– Её другие ищут, – соврал он. – Это не моё дело.

– Знаю... кхе... знаю, что другие. Но и ты тоже... тебе даже важнее её найти. Я помогу тебе.

– И как же?

Бомж помолчал.

– Не веришь... а без веры, я же сказал, тяжко... кхе-кхе. Свечку сегодня же поставь, это тебе вместо платы.

– Платы за что? – недоуменно спросил Руслан.

– За помощь, тупой ты болван, – в сердцах выругался бомж. – За помощь завсегда платить надо, бесплатно-то она впрок не пойдет... кхе...

– Я пока не вижу никакой помощи... и не вижу, чем ты можешь помочь. Я даже не уверен, что это ты меня из того леса вытащил.

– Не уверен он... кхе... а ты знаешь, что это слово тоже от «веры» происходит? В общем, так, раб божий Руслан Медведев. Вот тебе адресок один. Завтра же с утра отправляйся, там тебе помощь будет.

Из тряпья высунулась рука с грязными пальцами и потемневшими ногтями – и протянула кусок почти белоснежной бумаги с парой строк. Руслан осторожно взял этот листок и прочитал адрес – кажется, эта улица была в пригороде, до которого даже на машине с полчаса. А на общественном транспорте и того дольше.

– Что там? – спросил он.

– Помощь. Спросишь Наину Иосифовну, скажешь, что Потапыч прислал, она всё сделает.

– Сделает что?

– Всё, – отрезал бомж. – Только... кхе... клубок захвати.

– Клубок? – удивился Руслан. – Какой клубок?

– Господи, да любой, – устало ответил бомж. – Из пряжи. Зайди в магазин и купи... кхе...

– А, понял... Это что-то типа подарка? Только я в них не разбираюсь, там же шерсть разная, цвета...

– Ох, как же с тобой тяжко... кхе... нет, это не подарок, он тебе потом потребен будет. Если дома есть пользованный, то вообще хорошо. А цвет вообще не важен.

– У матери что-то было... – припомнил Руслан.

– Вот у неё и возьми, – подытожил бомж. – И это... кхе... про свечку не забудь. Иначе только зря съездишь. Всё, иди. Собор сегодня до полуночи открыт будет, поторапливаться тебе надо, чтобы всё успеть. Иди!