Невеста для хозяина

– Что ж... пошли смотреть ваше капище, – сказала она, аккуратно закрывая дверь со священным деревом.

***

Людмила открывала следующую дверь с определенной опаской. Слово «капище» внушало ей тревогу; после костей у корней священного дерева она ожидала увидеть всё, что угодно – в том числе и ещё живых жертв, истекающие кровью. Но действительность оказалась не такой мрачной.

За дверью в капище тоже было обширное пространство – только вместо поля там находился каменистый холм, на вершине которого стояло странное сооружение из больших булыжников; к этому сооружению от самой двери тянулась нахоженная тропка, с которой какая-то заботливая рука убрала все камни – они были сложены у бровки. Вдоль тропки журчал ручеек, который проходил мимо двери и – Людмила заглянула за косяк – уходил куда-то дальше, теряясь в траве. Небо тут было низким, затянутым тяжелыми облаками, а в лицо подул свежий ветер.

– Я хочу туда подойти, – сказала она, не оглядываясь.

– Как угодно, хозяйка, – откликнулась «Машка».

Вблизи сооружение не стало более понятным – оно осталось всё тем же нагромождением камней, среди которых Людмила разглядела деревянное бревно с грубым подобием человеческого лица. Рот у этого лица был обмазан чем-то темным – и Людмила снова ощутила тошноту, когда подумала, что это может быть чья-то кровь. Но никаких останков у подножия сооружения не было – как не был и ничего, что указывало бы на то, что здесь приносили жертвы. Возможно, жертвоприношения практиковались только у тополя; уточнять этот вопрос у «Машки» Людмила не решилась, поскольку была уверена – кошмар еще не закончен.

– Впечатляет, – сказала она. – И давно это здесь находится?

– Не могу знать, хозяйка, – ответила служанка.

– Понятно... – пробормотала та.

Чтобы потянуть время, Людмила обошла вокруг странного сооружения, но и сзади ничего интересного не обнаружилось. Она с тоской поняла, что прямо сейчас ей предстоит возвращаться обратно и, скорее всего, принимать какое-то наказание за своё поведение. Впрочем, поскольку на «Машке» не было никаких повреждений, всё могло и обойтись – ведь она зачем-то была нужна Константину и его отцу.

– Отсюда тоже нельзя уйти? – на всякий случай спросила она, поглядев на далекий горизонт.

– Нет, хозяйка. Но я знаю, как покинуть поместье.

Людмила удивленно уставилась на «Машку».

– И ты можешь мне показать? – осторожно спросила она.

– Да, хозяйка.

– Тогда веди.

Служанка пошла не к распахнутой двери, а куда-то вбок, где не было видно ничего, что выделяло бы это место от любого другого вокруг капища. Но через десяток шагов она остановилась, снова махнула рукой – и посреди каменной пустоши проявилась ещё одна дверь.

– Сюда, хозяйка, – «Машка» отступила в сторону.

Людмила вдруг поняла, что уже свыклась с волшебством этого дома-поместья – она восприняла появление двери, как должное, и даже отсутствие стены вокруг выхода её не смутило. Она смело подошла к двери, повернула ручку – за ней оказалась обычная комната. Только без обстановки и без окон, но с ещё одной дверью в противоположной стене.

– Туда? – спросила она, указав на вторую дверь.

– Да, хозяйка, – подтвердила «Машка».

Желание покинуть это место немного вскружило Людмиле голову – только этим можно было объяснить, что она смело подошла к этой двери, открыла её и сделала шаг вперед, тут же оказавшись полностью скрытой в белесом тумане. Какое-то время из тумана торчала её рука, державшаяся за ручку, но потом пальцы разжались – и рука тоже скрылась из глаз.

«Машка» подошла к двери, закрыла её и повернулась спиной к выходу. Она послала зов хозяину, выслушала ответ и пошла обратно в поместье.

***

– Ты потерял хватку, Твердыня... – тяжело сказал отец, когда услышал о происшествии. – Моя невеста сбежала... сбежала в нашем доме... я не припомню такого. Разное бывало, но такого... нет, такого не было. Ты очень сильно меня разочаровал. До Купалы осталось полтора дня, к нему у меня должна быть невеста. Ищи эту или попробуй добыть другую – мне без разницы.

– Да, отец, – Константин покорно склонил голову. – Только у меня не осталось готовых тел, и я хотел бы...

– Попросить мои? – усмехнулся старик. – Ты ищешь легкие пути, Твердыня. У тебя есть одно тело, я вижу его. Используй его. И я ожидаю, что к завтрашнему вечеру ты добьешься успеха.

– Я приложу все силы, отец.

– Надеюсь, ты так и поступишь... А теперь иди, мне нужно побыть одному.

Константин вышел из кабинета отца, немного постоял у двери, размышляя – и отправился в ту комнату, в которой жила Людмила.

– Зеркало, ты в состоянии найти ту девицу, которая тут жила?

Зеркало промолчало.

– Не зли меня, – жестко сказал Константин. – Иначе то, через что ты прошло раньше, покажется тебе курортом. Так что?

– Я попробую, хозяин, – нехотя откликнулось зеркало.

– Попробуй, – согласился Константин. – И побыстрей.

Движением руки он сотворил себе стул, пододвинул его к зеркалу и уселся, скрестив руки на груди и положив ногу на ногу.

Зеркало перестало отражать комнату и затянулось мутными клубами, которые меняли форму и оттенок, едва не вырываясь за пределы стекла. Константин терпеливо ждал.

Наконец муть начала рассеиваться – и вот в зеркале снова отразилась комната и сидящий перед ним человек.

– Ну что? – нетерпеливо спросил Константин. – Удалось что-то узнать?

– Н-наверное... – пробормотало зеркало.

– Не тяни!

– Её нет.

– Как это – нет? Ты можешь видеть и живых, и мертвых, а уж её ты должен был запомнить очень хорошо и во всех подробностях. Покажи, где она сейчас?

– Не могу, хозяин, не знаю... Её нет – ни среди живых, ни среди мертвых.

– Что это значит?

– Я не знаю, хозяин.

– Да будьте вы все прокляты! – воскликнул Константин.

Он вскочил, схватил стул за спинку, замахнулся – и стул полетел в угол комнаты. Удар – и на пол упали одни обломки и обрывки обивки.

– Зеркало, начинай поиск новой невесты для моего отца, – бесстрастным тоном приказал Константин. – Завтра днем доложишь об успехе. Или я превращу тебя в миллион осколков, которые разбросаю по всей Нави. Ты знаешь, что это означает для тебя.

Он резко развернулся и вышел из комнаты.

Зеркало дождалось, когда за ним закроется дверь, и шумно вздохнуло.

– Знаю, живодёр, знаю... – пробормотало оно.