Хозяин Севера

Глава 9

Глава 9

В следующий раз, когда я отрыла глаза, я уже точно знала, где я нахожусь: «маленький охотничий домик», который шикарнее всех прежде виденных мной дач, уютная спальня с большой кроватью и не занавешенное ничем деревянное окно, которое пропускало в комнату свет яркого солнечного дня.

На меня было накинуто тяжёлое теплое одеяло, от которого сейчас стало даже жарко — особенно горячо было спине — одеяло, судя по всему, сбилось позади меня.

Я попыталась раскрыться... и только в этот момент поняла, что это было не одеяло сзади — это, прижавшись к моей спине, на одной кровати со мной спал Герман. То есть, совершенно точно , что его рука обнимала меня за талию...

Получалось так, что мы лежали как ложки в кухонному шкафу — прижавшись друг к другу.

« А я ведь помню, что засыпала одна!» — подумала я, осторожно выбираясь из под тяжелой руки. — «А Герман вообще оставался где-то в гостиной».

Впрочем, я тогда так разомлела после обильной еды, что вырубилась за считанные секунды.

Я на всякий случай проверила одежду — все оказалось в порядке: я заснула в халате, я проснулась в халате... Только вот халат, пока я спала, полностью раскрылся, и....

— Лежи, рано ещё, — недовольно рявкнул позади меня сонный мужской голос. — Ох, что за жена мне досталась.

В первый момент я подумала, что Герман во сне просто ошибся, но он через несколько мгновений резко выкинул руку, чтобы вернуть меня на место.

— Говорю же, Наташа, рано ещё. Спи.

Оставаясь лежать на месте, я прислушивалась к выравнивающемуся дыханию мужчины позади себя — и пыталась не заплакать.

Я, что, попала в какой-то фильм ужасов? Он меня теперь собирается держать здесь вечно?

Мысленно представив себе эту ужасающую картину, я сжала зубы, пытаясь не впасть в истерику...

«Спокойно, Наташка, спокойно... Герман обещал, что расскажет тебе обо всем после того, как ты отдохнёшь. Ты уже проснулась — значит, скоро узнаешь всю правду».

Какую, нафиг, правду? Он назвал меня женой!

«Он мог ошибиться во сне. Перепутать имена. И вообще, может быть у него жена тоже Наташа — только в твоём классе было целых три Наташи. Это популярное имя!»

Я успокаивала себя как могла, но это не помогало. Потому что я не была идиоткой!!!

Это он меня, меня назвал женой — а после того, что он делал с моим телом... мне выть хотелось от бессилия и страха.

Я держалась так долго, как только могла — но в конце концов все же не выдержала, захлюпав носом.

— Да что такое! — рявкнул Герман и дернув меня назад — так, что я упала спиной на кровать.

Он же навис надо мной, недовольно морщась.

—Малышка...

Ласковое обращение, которым меня назвал Герман, резко контрастировало с его угрожающим видом.

— Пожалуйста, — заплакала я навзрыд, — пожалуйста, отпустите меня. Я никому ничего не расскажу. Я обещаю вам! Слово даю.

— Девочка, да что ты...

Герман пытался меня успокоить, но это не помогло.

Более того, я делала всё возможное и невозможное, чтобы избежать его прикосновений. Выходило у меня это плохо — Герман то прижимал меня к себе, но вынужденно отпускал, испуганный моей истерикой. Мужчина пытался донести какую-то свою мысль с помощью отрывистых фраз, но я не слушала его.

Просто не могла.

Возможно, моё тело уже полностью восстановилось (если рана на шее полностью затянулась, то почему-то и остальным частям не быть уже в норме), но вот моя психика... Я и обыкновенный-то развод — с нормальным, вежливым супругом — еле вытянула, а уж что говорить о пережитом в лесу...

И ведь я пыталась держаться! Когда пришла в себя, когда меня так экзотически лечили...

Я пыталась держаться когда Герман не пожелал ничего мне рассказывать, и даже послушно пошла спать — надеясь, что проснувшись, окажусь в своём старом, привычном мне мире.

Да, пусть и после ночи страшных лесных кошмаров — но я всё равно окажусь там, где мне было так комфортно! И эта прежняя жизнь исцелит меня, вылечит...

Теперь же странное обращение Германа ко мне (ну кому в здравом уме захочется называть незнакомую девицу своей женой) — это его обращение стало той последней каплей, которую моя психика уже не смогла переварить.

Я пиналась, кусалась, кричала — а мужчина просто молча за этим наблюдал, придерживая меня на кровати.

Он даже дал мне иллюзию свободы — я могла ударять его, могла царапаться; но всё это работало только до того момента, пока я не пыталась встать с кровати.

Наконец, я выдохлась. Продолжая плакать, осталась сидеть на месте, в очередной раз завязав на себе этот долбанный большой халат.

— Всё? — только и спросил Герман, когда вместо новых попыток бегства в комнате раздавались только мои сдавленные рыдания. — Ты закончила?

Я повернулась к этому мужчине лицом.

— Зачем вы притащили меня сюда?

Герман пожал плечами.

— Ты была ранена. Ты нуждалась в моей помощи. Ты моя жена.

Я вздрогнула, когда услышала конец фразы. Мужчина же просто усмехнулся.

— Да, Наташа, ты моя жена. — Он странно улыбнулся. — И у нас будет долгая счастливая жизнь.

— Не говорите ерунды.

— Не имею такой привычки.

Я наклонила голову так, чтобы встретиться с Германом взглядом.

— Я ещё в своём уме и точно помню, что за вас замуж не выходила.

Наверное, я его очень разозлила этим своим заявлением, потому что мужчина вдруг зло ощерился и протянул.

— Почему же... у нас даже первая брачная ночь была.

Он на секунду — всего на одно мгновение, за которое моё испуганное сердце успело сделать всего пару пустых ударов — всего на этого короткий срок он перевоплотился в то лесное чудовище... и вернулся обратно в образ человека.

Я судорожно задергала ртом, пытаясь набрать в легкие воздуха — но от страха моё тело не слушалось меня.

— Это та неприятная правда, которую ты должна знать, — произнес мужчина, не отрывая от меня взгляда. Я, кажется, разглядела внутри его глаз искру сожаления... а возможно, это был просто отсвет солнечного света из окна.

— Я так понимаю, что всё это время тебя держали в неведении, — продолжил говорить Герман. — Я понятия не имею, каким образом моя стая узнала о тебе, о том, что ты моя истинная пара, как они всё это провернули...

Он усмехнулся.

— Там, где я был последний год — откуда не возвращаются, даже хоть бы и с помощью истинной пары.

— О чем вы говорите?

— «Ты», — поправил меня Герман. — Называй меня на «ты». Мы же женаты.

Я покачала головой.

— Спорный вопрос.

— Это утверждение, а не вопрос, малышка. — Мужчина смерил меня своими серыми непонятными глазами. — Хорошо, если тебя не устраивает брак, то вспомни, что я делал с твоим телом здесь, на этой кровати.

Уж ты ж, «лечение».

Я почувствовала, что заливаюсь краской.

— Мне нравится, — усмехнулся Герман, протянув ко мне свою руку. Он успел дотронуться тыльной стороной своей ладони до моей щеки за секунду до того, как я отдёрнула голову в сторону. — Мы вообще-то не ханжи и любим секс во всех его проявлениях. Но мне приятно, что ты такая неопытная.

— Вообще-то я была замужем, — зачем-то решила рассказать я о себе. Сама не знаю зачем... просто меня обидело слово «неопытная» прозвучавшее из уст Германа.

Герман же пожал плечами.

— Значит, твой бывший настоящий дурак... бывает. — Он широко улыбнулся. — Мне повезло.

Я закрыла глаза, глубоко вздохнула — и открыла глаза по новой, решив прямо здесь всё прояснить до конца.

— Герман, я понятия не имею, кто ты. То есть ты можешь быть кем угодно... но, конечно, только не моим мужем.

— Наташа...

— Подожди, — попросила я. — Давай так. Мы с подругой поехали прогуляться в закрытый частный заповедник.

— С Марианной? — уточнил Герман.

Я кивнула.

— Да, с ней. — Я посмотрела на мужчину. — Марианна на пять минут отошла за кустики... и потерялась. Я понятия не имею, что с ней произошло, но точно знаю, что было со мной: меня раздирал на части монстр... А потом я очутилась здесь.

Я сжала зубы, когда говорила об этом. Мне было больно... не физически — болела моя душа, истекая страхом и ужасом от одних только воспоминаний, что остались в моей памяти, навечно выжженные там болью, которую я испытала.

И всё же... я заставила себя говорить ровно. Хотя бы потому, что слезы вряд ли бы помогли мне решить возникшее недоразумение.

—Сожалею, Герман, — осторожно протянула я, не желая злить этого огромного черноволосого мужчину. — Но никакой свадьбы между этими двумя событиями я не запомнила.

Мужчина кивнул.

— Наташ, ты только не волнуйся, ладно? — попросил он. — Дело в том, что ЗАГСы для нашей расы дело второстепенное. Как только я разберусь с насущными делами, тебе тут же шлёпнут печать в твой паспорт и поменяют фамилию на Левицкую.

— Для вашей расы? — спросила я, нахмурившись. — Что ты имеешь в виду?

— Это тоже относится к «не волнуйся», — сказал Герман. — Я — оборотень.

Я сначала со смехом прыснула. Ну просто фраза «я — оборотень» за километр отдаёт голливудским кино или плохим розыгрышем.

«Люк, я твой отец», «Дорогая, я уменьшил детей», «Наташа, я оборотень» — смешно же...

Но уже через мгновение я вспомнила чудовище, которое терзало меня в лесу. И которое иногда «выглядывало» из Германа.

Меня затрясло.

— Это была неправильная форма, — поняв без слов, что со мной происходит, поспешил успокоить меня Герман. — Такое бывает, когда оборотень... разумный оборотень уже мёртв.

Он дотянулся до моей ладони — и взяв её в плен, принялся большим пальцем рисовать круги по центру моей ладони.

— Ты не должна была оказаться в этом лесу — это место, которое принадлежит моей стае и строго охраняется.

—Но я там оказалась, — помертвевшим голосом произнесла я. — Меня привезла туда Марианна.

— Я так и понял, — кивнул Герман. — Я потом узнаю, кто позволил ей... я не хочу тебя обманывать — тогда, в тот момент случилось чудо.

— Случился кошмар! — пролаяла я, зло глядя на Германа.

— Одно не исключает другого, — тихо произнес мужчина. — У мужчин нашей расы есть одна особенность: если мы не встречаем любовь всей жизни — свою истинную пару, то мы рано сходим с ума, теряя человеческое лицо.

Он протянул руку, чтобы схватить меня за подбородок — так Герман вынудил посмотреть ему прямо в глаза.

— Ты моя истинная пара, Наташа. И ты вернула меня к жизни.

Я смотрела ему в глаза и верила, что эти слова он говорит сейчас мне искренне, от всего сердце.

Только я все равно их не слышала — не могла слышать, так как смотрела на сильные пальцы и смуглую мужскую руку, которая держала моё лицо.

Эти пальцы иногда напоминали когти. А когти... я вспомнила синяки на своём теле, вспомнила, как он этими когтями в лесу рвал на мне одежду. И потом...

Непроницаемые серые глаза внимательно следили за моим лицом.

— Тебе нужно время. — Отрывисто протянул Герман. — Понемногу ты ко всему привыкнешь, я уверен в этом.

— Привыкну? — я подумала, что слышалась сейчас. Но Германа не смутило моё удивленное выражение на лице.

— Я думаю, что сейчас нам лучше одеться и выйти в гостиную. — Он кивнул на стул, где были аккуратно сложены мои вещи. МОИ ВЕЩИ — ВЕЩИ ИЗ МОЕЙ КВАРТИРЫ.