Хозяин Севера

Герман улыбнулся.

— А потом, когда малыш насытиться, я буду забирать его у тебя и ходить с ним по комнате, давая тебе отдохнуть и ожидая, когда наш ребенок срыгнет.

Пока Герман это говорил, его глаза стали другими. Не волчьими, не звериными... стали просто ярче, как будто та снежная изморозь, которая все это время перекрывала его серые зрачки, куда-то временно испарилась.

— Я хочу наблюдать за тем, как мой ребенок будет делать первые шаги, как начнёт говорить, обращаться... как он будет расти, мучить нас с тобой отвратительной музыкой и отвратительной одеждой, которая будет популярна у тинейджеров.

Герман, всё ещё не отпуская мой взгляд, широко улыбнулся.

— Я хочу много детей, Наташ. Чтобы сыновья следили за ухажерами дочерей, а дочери вместе с тобой делали наши дома уютными и теплыми...

Ладонь Германа застыла рядом со мной.

— Я хочу именно этого, Наташ... Разве это плохое желание?

Я...

Я не сразу нашла, что ему ответить.

Возможно, это была уловка со стороны Германа, я даже думаю... я даже уверена, что это была уловка — он опять говорил именно то, что я хотела услышать.

Он говорил мне мою мечту. Своими словами — но именно то, что я хотела услышать.

Его протянутая рука ко мне. Его сияющий взгляд. Его слова.

От этого было нелегко отказаться — даже зная, что это всего лишь хитроумная выдумка оборотней.

Только вот...

...добрая бабушка предложила мне хорошую квартиру своего ушедшего в долгий рейс внука, а на деле мне дали доступ в квартиру одичавшего Альфы оборотней только для того, чтобы я пропиталась его запахом; близкая подруга помогала мне открыть для себя Свой Север — знакомила меня с древними северными традициями, показывала лучшие места как в городе, так и далеко за его пределами — и в конце концов бросила меня посреди дикого леса на радость озверевшему оборотню.

За год, проведенный в Мурманске, оборотни смогли досконально изучить меня — и выяснить всю мою подноготную, все мои сильные и слабые стороны.

Ну и пусть.

Я тоже за это время кое что для себя уяснила.

Что оборотням никакой веры нет.