Девочка, которая слышала демонов

ГЛАВА 27

Адель

Проспорив сама с собой целый час, я не позвонила родителям, чтобы рассказать им о случившемся. Было слишком рано отказываться от Саутбрука. Или, может быть, я должна была сама увидеть, в какого человека превратится Леви, когда он больше не захочет быть моим парнем. Предаст ли он меня, как это сделали мои прошлые друзья?

Возможно, мазохистский случай любопытства, но я должна была знать.

На следующий день я шла в школу с высоко поднятой головой, всё время ожидая последствий. Сколько времени потребуется людям, чтобы засыпать меня вопросами о демонах? Как долго они будут откровенно издеваться надо мной?

Я ничего не слышала в коридорах. Ни вопросов, ни насмешек.

После второго урока ко мне подошла Хлоя.

— Это правда, что вы с Леви расстались?

Я кивнула.

Она сочувственно произнесла:

— О, что случилось?

— Что, по его словам, произошло?

— Он не говорит об этом.

Хорошо. По крайней мере, он избавил меня от этого. По крайней мере, сейчас.

— Мне тоже не хочется об этом говорить.

Хлоя выдала мне ещё одно «О», а затем добавила:

— Ну, может быть, вы двое всё ещё сможете всё уладить.

Она закидывала удочку, смотря, насколько на самом деле закончились наши отношения.

Скорее всего, действительно всё кончено. Леви был предан своему отцу. Я могла это понять, но его обвинения всё ещё жалили. За какого человека он меня принял?

Я пожала плечами, глядя на Хлою без комментариев.

— Ты в порядке? — спросила она.

— Да. Нет.

— Если тебе нужно с кем-то поговорить, я здесь.

— Спасибо. Я сижу с тобой и Жасмин за обедом.

— Верно. Тогда увидимся.

И они с Жасмин, несомненно, снова спросят о Леви.

Я хотела бы, чтобы у меня была веская причина для разрыва. Люди вряд ли бы сочувствовали объяснению о том, как Леви разозлился на меня, потому что демоны сказали мне, что его отец был убийцей.

Когда я перешла на английский, я автоматически посмотрела на Леви. Он выдержал мой взгляд на одну мучительно короткую секунду, затем отвёл глаза.

Меня снова охватило беспокойство за него. Он жил с убийцей. Он не был в безопасности. Я отогнала эту мысль. Отец Леви не причинил бы ему вреда. Какой бы ни была причина, по которой директор Андерсон убил Купера и Рида, Леви в этом не участвовал. Он не думал, что его отец был способен на убийство, так что директор Андерсон, должно быть, не показывал эту сторону себя.

Но потом произошла автомобильная авария. Леви подумал, что это было сделано намеренно.

Что, если он был прав?

Вместо того чтобы слушать, как мистер Хойер бубнит об Отелло, я думала о директоре Андерсоне. В моей голове проносились разные сценарии.

Он убил двух наркоторговцев. Может быть, они продавали наркотики в его школе. Возможно, он считал, что правоохранительные органы сделали недостаточно, поэтому взял закон в свои руки. Может быть, именно так все и произошло? Вцепились бы в него демоны так же, как вцепились, если бы он убивал на благо общества?

Я не знала. Я никогда раньше не встречала убийц.

Мои мысли вернулись к телефонному звонку с угрозами по поводу денег. Леви жил в дорогом доме, а его отец водил «БМВ». Сколько зарабатывали директора школ?

Конечно, не так уж много, и всё же он выставлял напоказ свое богатство. Был ли он настолько глуп, чтобы дополнять свой образ жизни, занимая у какого-то ростовщика? Это казалось маловероятным. Возможно, он унаследовал эти деньги. Или имел побочный бизнес. Возможно, его финансовые проблемы возникли из-за подпитки пагубной привычки. Если так, то это должно было быть чем-то, чем он не гордился.

Итак, он попал в беду. Он задолжал кому-то по имени Виктор денег, и Виктор был этим недоволен. Был ли он настолько несчастен из-за этого, чтобы убить сына своего должника? Если директор Андерсон не заплатит в ближайшее время, устроит ли Виктор ещё один несчастный случай?

Эта мысль заставила меня бросить взгляд через плечо на Леви. Его взгляд скользнул в сторону от моего, как будто он заметил мой взгляд, но притворялся, что не заметил.

Как я могла что-то сделать, чтобы уберечь его, если он не слушал меня?

Я сделала нерешительную попытку сосредоточиться на лекции мистера Хойера о том, что символизировал платок Дездемоны, но мои мысли продолжали возвращаться к ситуации с Леви.

Он сказал мне, что его отец продал его пикап. Неужели несчастный случай напугал директора Андерсона и заставил его платить?

Ребята, которых мы подслушали, сказали, что Виктор не смог дозвониться до директора Андерсона, поэтому Виктор положился на них. Они должны были быть сотрудниками директора, не так ли? Они определённо не были его друзьями.

Значит, сотрудники. Они были вовлечены во всё, что делал директор Андерсон, и директор хотел, чтобы это держалось в секрете. Он даже не хотел, чтобы его видели разговаривающим с ними, на случай, если это приведёт к тому, что кто-то установит связи.

Чтобы выяснить, во что был вовлечен директор Андерсон, я должна была выяснить, чем занимались отчисленные.

Я не уверена, было ли это беспокойством за Леви или моей уязвленной гордостью, желающей доказать, что я могу понять, что происходит, но на обед я пошла в библиотеку вместо кафетерия. У меня не было особого аппетита, и я не хотел сидеть без дела, пока люди за столом Леви игнорировали меня, а Жасмин и Хлоя задавали мне вопросы. В библиотеке должны быть ежегодники прошлых лет. Если бы я могла найти имена отчисленных, я могла бы поспрашивать о них, узнать, чем они сейчас занимаются.

Я нашла прошлогодний том, отнесла его к столу и пролистала фотографии старшеклассников. Ребята бросили учебу, но фотографии старших классов делаются до начала учебного года, так что они всё равно должны быть включены.

Мне потребовалось пять минут, чтобы найти первого парня: Шона Мейнарда. В другой пятерке я нашла второго: Нолана Валенсуэлу. Я записала оба имени в свой блокнот.

Я достала свой телефон и погуглила их имена. Появилось слишком много информации, в основном о мужчинах с такими же именами, которые жили в других частях страны. Я ввела имя Шона Мейнарда в поисковую систему со словами «Саутбрук, Кентукки». Я получила сайт в социальных сетях, но учётная запись была приватной. То же самое для Нолана Валенсуэлы. Я провела ещё один поиск, добавив «арест запись». Я получила кучу объявлений для сайтов, которые обещали поискать для вас общедоступные записи. Я выбрала тот, который сказал, что он бесплатный. На сбор этих данных ушло досадно много времени, но обещали провести поиск по всем записям. Затем он запросил номер моей кредитной карты, чтобы продолжить.

Так что «бесплатно» на самом деле не было бесплатным. Я просмотрела несколько других сайтов. Все они стоят денег. В тот момент я просто хотела получить доступ к записям. Я нашла место, которое принимало PayPal, зарегистрировалась на сайте, а затем ввела имя Шона Мейнарда в машину.

Пару минут спустя он показал мне его адрес, номер телефона и запись об аресте. Его дважды обвиняли в состоянии опьянения в общественном месте и один раз в хранении наркотиков. Ничего больше.

Наркотики. Казалось, они были общим знаменателем. Купер и Рид были наркоторговцами. Но, возможно, это было совпадением.

Следующим я просмотрела протокол ареста Нолана Валенсуэлы. Одно обвинение в хулиганстве. Одно обвинение в хранении наркотиков.

Я почувствовала, как знакомый холод охватил меня, но к тому времени было уже слишком поздно.

— Что ты делаешь? — голос директора Андерсона донесся из-за моего плеча, в то же время он выхватил мой мобильный телефон. Он подошел ко мне сзади и увидел экран.

Он крепко сжал мой телефон, протягивая его мне, как будто это было доказательством.

— Ты просматриваешь криминальные досье студентов?

Я была слишком удивлена, чтобы говорить. Разрешалось ли директору вот так брать чужие телефоны?

Его лицо приобрело уродливый оттенок красного. Он видел, кого я исследовала.

— Не шпионишь, да? — он взял в руки ежегодник. — Ты не только солгала мне об этом, но и вот доказательство того, что ты использовала школьные ресурсы для этого.

Какие ресурсы? Ежегодники? Ему могло не нравиться то, что я делала, но я не нарушала никаких правил. Пользоваться мобильными телефонами в школе разрешалось только в перерывах между занятиями.

— Поиск в публичных архивах — это не шпионаж, — я протянула руку. — Верните мне мой телефон.

Он сунул его в карман.

— Нет. Ты последуешь за мной в мой кабинет. Я звоню твоей тёте по этому поводу.

Чтобы сказать ей что? Что я была на сайте, который ему не нравился?

Тем не менее, у меня не было особого выбора. Я медленно встала. Он не причинил бы мне вреда, не здесь, в школе, среди свидетелей. Я последовала за ним по коридорам.

Студенты уставились на нас, даже не притворяясь, что отводят взгляды. По мрачному выражению лица директора Андерсона и всё ещё раскрасневшемуся лицу было ясно, что он зол на меня. Люди потом спрашивали меня, что я сделала.

Говорил ли Леви со своим отцом по поводу моего обвинения? Так вот почему директор сейчас охотился за мной?

К сожалению, я была достаточно глупа, чтобы исследовать людей, с которыми я видела, как он разговаривал вчера, — людей, работающих на него.

Демоны рядом с ним хихикали и глумились.

«Она шпионила. Она знает о тебе».

«Она настраивает Леви против тебя. Вот почему он допрашивал тебя. Она опасна».

Директор Андерсон больше ничего не говорил, пока мы не добрались до его кабинета.

Затем он указал на стул перед своим столом.

— Садись.

Он слишком сильно захлопнул дверь.

Я села, уперев руки в бока. Я не боялась его, только испытывала отвращение — убийца читал мне лекцию о соблюдении правил.

Директор Андерсон достал мой телефон и, всё ещё стоя, пробежался пальцами по моим сообщениям. Он ничего не найдёт. Несмотря на это, я почувствовала, как во мне поднимается негодование. Это было не так, как когда мистер Хойер забрал мой телефон во время тестирования. Это был обед. Половина студентов пользовалась своими телефонами.

— Вам не разрешается конфисковывать личную собственность или просматривать мои сообщения. Я не делала ничего плохого.

Он продолжал прокручивать страницу.

— Ты ищешь компромат на людей. Чего ты хочешь? Ты занимаешься шантажом? Это всё?

— Нет, — пробормотала я.

Но я не могла объяснить. Мой протест просто повис в воздухе, лишенный деталей.

Не найдя ничего интересного, он сел и сунул мой телефон в карман.

— Я сохраню это как доказательство.

— Доказательство чего?

— Что ты нарушила частную жизнь студентов.

— Нолан Валенсуэла здесь не студент, и просмотр публичных записей не является нарушением чего-либо.

Он ткнул в меня пальцем.

— Это нарушение неприкосновенности частной жизни, когда ты используешь эти записи, чтобы раскопать истории арестов людей.

Говоришь ты или какие адвокаты? Я не произносила этих слов. Этот человек явно не понимал природы публичных записей, и не было никакого смысла провоцировать его.

— Я думаю, нам просто придётся согласиться, чтобы не соглашаться по этому поводу.