Пока смерть не разлучит...

Было уже около четырех часов дня; майское солнце светило и грело вовсю. Доставили новый приказ от генерала Пишегрю: разделиться на пять колонн, окружить Сент-Антуанское предместье и разоружить его. Колонне Кильмена достался самый сложный участок — длинная и широкая улица Сент-Антуан, где до Революции проводили карнавалы.

Улица была перегорожена баррикадой. Пока солдаты устанавливали орудия, чтобы разрушить ее, санкюлоты набросились на авангард из "черных воротников" и попытались отнять у них оружие, но несколько выстрелов их образумили. Взобравшись на баррикаду, Кильмен громко зачитал прокламацию: если население не подчинится приказам Конвента, всё предместье сотрут в порошок, оставив от него пустое место. Прочитал — и замер: насколько хватит глаз, улица была заполнена надвигающейся толпой: тысячи и тысячи мужчин с пиками и саблями и еще больше женщин. Кильмен почувствовал себя царем Леонидом в Фермопильском ущелье. "Золотая молодежь" съежилась и спряталась за спинами драгун, которые храбро отражали натиск штыками и прикладами. Цоканье копыт за спиной прозвучало для Кильмена музыкой: Фрерон привел с бульвара отряд генерала Мену. "Долой якобинцев!" — пронесся клич по колонне. "Слава Конвенту!"

Через час торжествующий Кильмен вел свое измученное войско обратно, захватив те самые злополучные пушки (веревки нашлись) и арестовав самых ярых смутьянов. Не удержавшись, он всё-таки спросил драгунского капрала: как думаешь, не дрогнули бы твои ребята, если бы им приказали "пли!"? Капрал наморщил лоб, думая, как получше ответить.

— Так ведь не при старом режиме живем, гражданин генерал, — сказал он, шагая рядом со стременем Кильмена. — Вот при деспотизме, если б нас захотели использовать для угнетения народа, мы как граждане должны были бы перейти на его сторону — против деспотизма то есть. А тут другое дело: якобинцы всякие, анархисты бунтуют против Конвента, а что есть Конвент? Он и есть французский народ, представители народа, вот мы и должны защищать его от разбойников.

Эти слова Кильмен вставил в свой рапорт Конвенту, добавив, что "золотая молодежь", вопреки ожиданиям, проявила себя с самой лучшей стороны, никакие они не роялисты.

За ликвидацию террористического заговора генералу Пишегрю присвоили титул "Спасителя отечества".