Бронепароходы

02

Просторная каюта командующего флотилией была обставлена хорошей мебелью; они находились здесь вдвоём — адмирал Смирнов и адмирал Старк.

— Вы поговорили с Гайдой, Михаил Иванович? — спросил Старк.

Генерал Гайда возглавлял Сибирскую армию.

— Бесполезно! — раздражённо ответил Смирнов. — Наша флотилия — это огромная сила, однако же эффективна она будет лишь тогда, когда река станет главной линией наступления. Но этот пехотный недоучка назначил главной линией дорогу на Вятку и Казань. Мы будем действовать на стыке флангов Сибирской и Западной армий, то есть с военной точки зрения — нигде! Гайда слишком самоуверен и не желает делиться успехом с генералом Ханжиным!

Генерал Ханжин возглавлял Западную армию, которая вела наступление на Оренбург и Самару.

— Теперь я понимаю, Юрий Карлович, почему вы взяли себе бригаду морских стрелков, а не дивизион во флотилии. Признаться, раньше это ваше решение я относил на счёт вашего неудовольствия моим командованием.

— Я хочу делать дело, хочу сражаться, — скупо усмехнулся Старк. — И я никогда бы не унизил вас, Михаил Иванович, своими сомнениями.

Оба адмирала были в белых парадных кителях. Смирнов протянул руку, и Старк пожал её.

— Надо идти, Юрий Карлович. Наверное, ждут только нас с вами.

Действительно, ждали только адмиралов.

Штаб флотилии белые, как и большевики, разместили на пассажирском лайнере «Аршаулов», но переименовали его в «Волгу». На длинной тентовой палубе за рулевой рубкой уже собрались моряки — офицеры, мичманы и старшины. Здесь под навесом был сооружён походный алтарь, священник о чём-то негромко говорил с иеродьяконом, стояли соборные певчие. Над теплоходом, над дебаркадером и над рекой летали и кричали чайки.

К Федосьеву, командиру второго дивизиона, сквозь толпу вежливо протиснулся Митя Уайт — молодой русский офицер, ушедший с британского флота, чтобы воевать в России. Сейчас он руководил разведывательным отделением Оперативного отдела; отделение находилось на канонерке «Кент».

— Пётр Петрович, капитан Джеймсон интересуется порядком убытия на фронт. Я понимаю, что всё будет объявлено приказом, но местное общество пригласило его на пикник, и он хотел бы знать, располагает ли собой…

Федосьев глянул на Джеймсона, тот приложил два пальца к козырьку.

— Вам бы одни увеселения! — буркнул Федосьев, надеясь, что Уайт не уловит его винного перегара.

— Отнюдь. Общество заинтриговано участием Британии в русской войне.

Флотилия была разделена на два дивизиона; каждый включал в себя шесть канонерок, плавбатарею, четыре катера и вспомогательные суда. «Кент» и «Суффолк» числились в дивизионе Федосьева. Разумеется, привести себя в порядок в полном составе флотилия ещё не успела — задержал ледоход.

— Суда будут отправляться по мере готовности, — сообщил Федосьев. — У «Кента» есть не меньше недели. Наша цель — Елабуга.

В апреле Сибирская армия Гайды взяла Воткинск, Ижевск и Сарапул; войска упёрлись в сопротивление красных на рубеже реки Вятки.

— А Елабуга наша или нет?

— Не знаю. — Федосьев в досаде сморщил обветренный нос. — Поговорим потом, Дмитрий Николаич, я пришёл на богослужение, и это — святое.

— Простите, Пётр Петрович, — наклонил голову Уайт.

…Весна уже набрала силу; река могуче вздулась и широко разлилась, затопив низины. Берега дымно зеленели молодой листвой. Волны с грязной пеной шлёпали в сваи амбаров и складов. По стрежню несло мусор и брёвна — где-то выше по течению Кама размыла какие-то штабеля. В синем небе быстро плыли мелкие облака — их словно бы тоже тащило половодьем.

К началу навигации на свои места вернулись и дебаркадеры. Штабной теплоход «Волга» был пришвартован к самому красивому из них — с вывеской «„Былина“. Соединённое коммерческое пароходство Д. П. Якутова». Романа это странно поразило, хотя стоило бы понять и раньше: если Колчак победит, Катя унаследует свою часть речной империи отца. У неё — то есть у него, у Романа, — появится своя собственная судокомпания. И он окажется равновелик братьям Полякам, совладельцам «Мазута». Если сыграть правильно с акциями Нобелей, он сам или с помощью Кати сможет превратить «Былину» в такую же мощную компанию при «Стандарт ойле», как «Мазут» при «Шелле». От перспектив у Романа что-то переворачивалось в груди.

Роман и Катя сидели в открытом фаэтоне, который остановился на спуске с высокого берега, и наблюдали за богослужением на штабном теплоходе. Голоса священника и певчих сливались, а чайки вопили даже громче, чем звучала литургия, и всё равно настроение было праздничным, возвышенным.

— Когда вы с дядей Ваней уходите на Арлан? — спросила Катя.

— От нас не зависит. Когда пойдёт «Кент», когда разрешит начальство.

— Послушай… — Катя мягко взяла его руку, — мне ведь придётся рожать в пути, когда мы поедем во Владивосток?

— Да, родная, — виновато подтвердил Роман. — Я не вправе задерживать отправку груза британской железнодорожной миссии.

На самом деле Роман просто не хотел ждать. Отношения с «Шеллем» ему надо выстраивать быстрее. Он и так затянул. А теперь вот и Нобели вступили в переговоры с Рокфеллером… Вершится большой передел, а он бездействует.

Он мог оставить Катю в Перми и уехать один — но сколько времени займёт деловая поездка? Полгода, год? Если он покинет Катю, то неизбежно потеряет её: разочарует, будет вытеснен в прошлое. Катю надо брать с собой. Она ему нужна. Особенно сейчас, когда он понял про «Былину».

Романа не уязвило признание Кати, что князь Михаил — отец её ребёнка. Наоборот, даже как-то удовлетворило. И вовсе не потому что он изначально угадывал правильно. Великий князь — это Великий князь. Кто же устоит перед магической властью такого титула? Беременность — тривиальная расплата за победу девичьей природы. А прозвучавшее признание — согласие подчиняться, ведь Катя открыла свою уязвимость. И при всей опытности Романа тянуло к ней, к Кате Якутовой, строгой и требовательной даже в поражении; её любовь умножала его веру в себя. А ребёнок Великого князя — это упряжь, с помощью которой Катю можно держать под контролем. Но Катя должна быть рядом.

— У меня появилась мысль… — задумчиво начала Катя. — Помнишь, я говорила, что в Сарапуле живёт подруга моей мамы?.. «Лёвшино» пойдёт на промысел через Сарапул. Мне вполне по силам это небольшое путешествие. Я уверена, что тётя Ксения согласится отправиться с нами во Владивосток и дальше. Она приезжала к маме в гости в Канны, это было ещё до войны. Она и примет у меня роды. С ней я буду спокойна.

— Тётя Ксения?.. — осторожно переспросил Роман.

— Ксения Алексеевна, жена пароходчика Ивана Сергеевича Стахеева. Вернее, вдова. У них сын Иннокентий.

Прошлое беззвучно и незримо обрушилось на Романа, будто тьма. Та ночь в Святом Ключе, веточка шиповника, брошенная на пол, — и потом два гроба в гостиной с занавешенными окнами… Роман понял, что здесь, в России, опасность подстерегает его везде, ведь всё, на чём он основал свои планы, принадлежало не ему. Прошлое надо выпалывать из жизни, как сорняк.

— Катюша, нет, — мягко произнёс он. — Ни в какой Сарапул я тебя не возьму, и никакая тётя Ксения с нами не поедет. Это лишнее.

Катя выпустила его руку и внимательно посмотрела на него.

— Полагаю, решать должна я.

— Извини, но сейчас я тебе запрещаю.

— Ты объяснишь мне причину?

— Ответ «нет» — не повод для вопроса «почему?», — твёрдо сказал Роман.