"Антология исторического романа-2". Компиляция. Книги 1-9

2

Вспоминая свою беспокойную юность, д'Адзельо писал: «Блаженны те, кто, придя в этот мир, остаются там, где родились, улыбаются небу, земле, людям и зверям, глотают то, что им вкладывают в рот или в мозги, и, когда наступает время, оставляют мир таким, каким они его нашли. Но несчастны те, кто, уподобляясь едва вылупившемуся цыпленку, который тут же начинает пищать, произносят ненавистное почему, даже не оглядевшись как следует кругом. И начинают метаться, ездить по стране, размышлять, изучать, сравнивать, искать».

Д'Адзельо причислял себя ко второй категории и утешался только тем, что благодаря своему беспокойному характеру он все же немного изменил мир, в который пришел, и содействовал становлению новой Италии.

Прожив подолгу в трех итальянских государствах, наблюдая вблизи исторические события начала века, атташе при посольстве в Риме, офицер пьемонтской армии, вольный художник и поэт, д'Адзельо имел возможность свободно размышлять о политических событиях и разрешать вопросы, которые, как ему казалось, не были подсказаны книгами, а вырывались прямо из сердца.

В ранней молодости он был захвачен идеей, общей для всей прогрессивной молодежи того времени. «Кто в студенческие годы не был хоть немного гражданином Афин, или Спарты, или по крайней мере Сан-Марино? Кто между пятнадцатью и двадцатью годами не убил какого-нибудь тирана, конечно, только на словах? Что касается меня, я дал бы что угодно, чтобы найти какого-нибудь тирана и убить его, но не находил».

В этом настроении духа д'Адзельо читал тираноборческие трагедии Альфьери, заучивал их наизусть я декламировал монологи древних республиканцев, опьяняясь героизмом речей и поступков. Такие чувства и мысли не вырываются из сердца, если они не подсказаны обстановкой и идеологией времени. Их внушали политическая тактика карбонариев, трагические восстания, героические убийства на улицах Рима, Неаполя, Молены. Политические условия первых лет Реставрации не позволяли рассчитывать на какой-нибудь другой способ борьбы с тиранией. Италия, как, впрочем, и все другие страны континента, знала только одну возможность политической борьбы — тайные общества.

Но вскоре, отдав дань всеобщему увлечению, д'Адзельо перестал чувствовать «крайнюю необходимость убить тирана». Впоследствии ему казалось, что это произошло после чтения трактата Альфьери «О тирании»: сочинение это было полно таких преувеличений, что д'Адзельо разочаровался в своем учителе и — «успокоился». Но основной причиной был, конечно, исторический опыт, который требовал своего осмысления.

Карбонарии делали одну революцию за другой и всякий раз терпели жестокие и неизбежные неудачи. Д'Адзельо сравнительно рано пришел к мысли, что террористические акты, следствием которых являются несколько ничего не значащих убийств и массовое истребление юных патриотов, приносят больше вреда, чем пользы, и революции, совершаемые сотней людей, неизбежно будут подавлены австрийскими войсками. По его мнению, для успеха национально-освободительной борьбы необходимо прежде всего подготовить общественное мнение. Он стоял в стороне от движения «Молодой Италии», общества, созданного Мадзнни в 1831 году. Д'Адзельо считал и ее деятельность совершенно бесполезной, тем более что «ненавидел эту постоянную ложь», то есть тактику тайных обществ, и тем более ненавидел «кинжалы»

«Я думал, … что нужно заниматься национальным характером, что нужно создать итальянцев, чтобы иметь Италию».

Иначе говоря, д'Адзельо был уверен в том, что национально-освободительная борьба возможна лишь в том случае, если в ней примут участие не одиночки, а широкие массы народа Поэтому первоочередной задачей он считал патриотическое воспитание народа, пробуждение его национального самосознания.

Об этом догадывались уже и в 1810-е годы, а средство в данных политических условиях было одно: литература. Сотрудники миланской патриотической газеты «Кончильяторе», издававшейся в 1818–1819 годах, как и вся возникшая тогда группа миланских романтиков, отлично это понимали и стремились завоевать общественное мнение при помощи литературы. Отсюда и возникают историческая трагедия и исторический роман, которые должны были поведать итальянцам об их былой славе, указать на силы, препятствовавшие до сих пор объединению Италии, и восхитить примером патриотической доблести, воплощенной в положительных героях. Наблюдая безнадежное, как ему казалось, положение своей страны и презрение, с которым относились к ней иностранцы, плача от ярости на пустынных аллеях виллы Боргезе, д'Адзельо, безвестный полунищий художник, с раннего утра до темноты писал пейзажи и обдумывал сюжеты своих больших исторических картин.