Завоевание Туркестана. Рассказы военной истории, очерки природы, быта и нравов туземцев в общедоступном изложении

Утром в день штурма, около 10 часов, бухарцы сделали даже вылазку против конного отряда Пистолькорса, производившего демонстрацию, т. е. движение для отвода глаз. После вылазки все беки были собраны на одном из бастионов совещаться, как тут прибегают сказать: «Урус перелез через стену!». Тогда они, сняв сапоги, подобрав полы халатов, побежали к воротам, но было уже поздно, их встретила одна из наших рот…

В то время, когда наши войска заняли обвалы, во власти неприятеля оставались лишь одни Ташкентские ворота, или, вернее, калитка, так как ворота были наглухо завалены. Часть солдат направилась по валгангу сбрасывать оружие, другая часть – в цитадель, остальные – в улицу между первой и второй стеной. В этом глухом коридоре очутились защитники Джизака, запертые, как в западне. Положение отчаянное! Они обезумели от страха. Подгоняемые пулями и штыками, они, как стадо баранов, бросились к Ташкентским воротам – ворота заперты! Около 4 тысяч конных и пеших топтали, давили друг друга. Немногие спаслись через калитку. О каком-нибудь сопротивлении не могло быть и речи, они лишь жалобно вопили: «Аман! Аман!». Более 2 тысяч взято в плен, остальные были затоптаны на месте. Между убитыми встречалось много одетых в латы и шлемы, с кожаными щитами, богато изукрашенными золотом и серебром. Попадалось на убитых тонкое белье и лица у них вовсе не азиатские, скорее всего, наши главные недруги в Азии – англичане. В числе отобранного оружия попадались револьверы, нарезные ружья, добытые не иначе, как от тех же англичан.

В то время, когда войска уже хозяйничали в крепости, в тылу нашего лагеря появилась бухарская конница, высланная эмиром на подкрепление гарнизона, за ней в расстоянии одного перехода следовали 2 тысячи сарбазов с 18 орудиями. Узнав о падении Джизака, эти войска быстро ретировались.

Густыми веселыми толпами возвращались солдаты в лагерь. Почти все ехали верхом, а многие сверх того, вели в поводу – кто коня, кто верблюда или ишака, нагруженных разной рухлядью. Один солдат нес ребеночка, взятого из-за сострадания. Такое богатство, как здесь, еще ни разу не попадало в руки наших солдат. В числе добычи находилось богатейшее конское снаряжение, унизанное сердоликами и бирюзой, бархатные расшитые золотом чепраки, туркменские кони, старинное оружие, украшенное камнями в золотой или серебряной оправе; латы и шлемы с золотой насечкой, топоры с серебряными топорищами – это знаки власти, из одежды – нарядные кушаки с серебряными застежками и сумками для патронов, собольи халаты, крытые роскошными материями, мерлушечьи халаты, бархатные вышитые золотом шаровары, такие же тюбетейки с зашитыми в них талисманами, наконец, цветные палатки и юрты с дорогим подбоем. Самую ценную и крупную часть добычи составляли все-таки кони. Их было так много, что стрелковый батальон вернулся в Ташкент в конном строю. Все остальное распродавалось на базарах, которые открывались после каждого штурма. Таким образом, здесь, как и в других местах жителя могли за самые ничтожные деньги вернуть большую часть своего добра.

Похороним с честью убитых, всего 6 человек, отряд генерала Романовского вернулся в Ташкент.