Запад и Восток

* * *

С легкой руки Марка Твена выражение "Янки из Коннектикута" стало нарицательным: это человек, который в любых обстоятельствах не растеряется, предприимчивый, умеющий из всего получать выгоду — и с весьма своеобразной, но очень гибкой моралью; в общем, как нынче порой пишут, если его пошлют далеко и надолго — он вернется отдохнувшим, посвежевшим и с магнитиками для холодильника.

Финеас Тейлор Барнум был как раз таким янки: родился в Коннектикуте, и уже к 19 годам неплохо зарабатывал, переняв у дедушки прибыльный бизнес — организацию лотерей. Пятьсот баксов в неделю — оно и сейчас заметные деньги, а уж в те идиллические времена, когда за двадцать центов вы могли купить 4,5 кило сахару или мешок картошки, парень мог ощущать себя олигархом. У него появился универсальный магазин, газета и еще кое-что по мелочи.

Увы, правительство США почему-то вдруг ополчилось против лотерей (и общественной мании помешательства, с ними связанной), и такой доходный бизнес рухнул. С газетой, носящей громкое название The Herald of Freedom (Вестник свободы) тоже как-то не заладилось: в насквозь пуританском штате Коннектикут свободу понимали по-своему, и человек, который выступал за азартные игры и разоблачал темные делишки церковных старейшин, живо получил три иска за клевету и отсидел два месяца в тюряге. Земельные спекуляции, в которые окунулся младой олигарх, обернулись финансовым крахом, так что пришлось продавать свой магазин и перебираться искать счастья в Нью-Йорк. К это времени у него уже были жена и маленький ребенок, и счастье требовалось обрести побыстрее, потому что деньги кончались.

Какой-то знакомец из Филадельфии сообщил ему в 1835 году, что в Луисвилле, штат Кентукки, продается старая негритянка — такая древняя, что могла бы быть кормилицей Джорджа Вашингтона. Если учесть, что родился Вашингтон в 1732 — то негритянка получалась натуральным живым ископаемым, хоть ты ее в музее экспонируй. Собственно, ее и показывали за деньги, но дело почти не приносило выгоды, потому что в Кентукки старых негритянок хватает и платить за то, чтобы увидеть еще одну, простаков находилось немного.

А почему бы и нет? — подумал двадцатипятилетний Барнум, и ринулся в шоубизнес с головой. Точнее говоря, именно Барнум создал шоубизнес в современном значении этого слова. Нельзя сказать, что до него индустрии развлечений не существовало — но именно он придал этой отрасли много-много шума, блеска, шика и неудержимого пиара, ибо каждое из предприятий Барнум сопровождал рекламной компанией невообразимого ранее размаха.

Он отправился в Кентукки покупать рабыню, за которую хозяева заломили цену в три тысячи долларов, но после ожесточенного торга цену удалось сбить втрое. Чтобы заплатить за негритянку тысячу долларов, Барнуму пришлось взять в долг пятьсот. К тому еще официально покупать рабыню было нельзя, в штате Нью-Йорк рабовладение уже было отменено, пришлось оформить покупку как аренду. Дальше уже вступила в дело рекламная шумиха.

Выглядела старушонка, похоже, как натуральная мумия, так что Барнум без зазрения совести определил ей возраст в 161 год, была она слепа, но беззубым ртом бойко рассказывала байки о "милом маленьком Джорджи", так что Барнум с ее помощью зарабатывал в неделю по полторы тысячи. Народ ломился на представление, и среди зрителей возникали споры, а действительно ли бабке 161 год? Барнум подогревал интерес статьями, в которых разные специалисты рассуждали о случаях долголетия. В конце концов из Барнума выдавили обещание, что после смерти Джойс Хет вскроют и опытный медик определит ее возраст.

Когда ажиотаж вокруг старушки начал спадать, Барнум отправил в газеты анонимные письма. В одном из его писем утверждалось: «Джойс Хет — не человек. То, что претендует на роль замечательной пожилой женщины, на самом деле представляет собой просто любопытно сконструированный автомат, сделанный из китового уса, каучука и пружин, которые искусно собраны вместе и изготовлены, чтобы двигаться от малейшего прикосновения по воле оператора». Народ повалил на представления снова, присматриваясь к движениям старушки и пытаясь распознать в ней талантливо сделанный автоматон.

Год спустя Джойс Хет умерла, и Барнуму напомнили об обещании провести вскрытие. На вскрытии Барнум тоже заработал, превратив его в представление: полторы тысячи зрителей, с каждого по полдоллара… Но, наверное, с медиком Барнум поделиться пожадничал, и доктор Дэвид Л. Роджерс, проведя вскрытие, заявил, что старухе не было еще и восьмидесяти. Барнум то пытался оспорить его вердикт, то заявлял, что Роджерс на самом деле вскрывал совсем другую женщину, а настоящая Джойс Хет сейчас гастролирует по Европе.

Потом Барнум лет на пять укатил с цирком гастролировать по провинции, а вернувшись, прикупил на Бродвее пятиэтажное здание Американского музея Скаддера вместе с коллекцией разных диковин, которые этот музей собирал несколько десятилетий. Барнум переименовал музей в Американский музей Барнума, навесил на фасаде ярких флагов, привлекающих внимание днем, установил яркий фонарь наподобие маячного, привлекающий внимание вечером, на крыше устроил сад для прогулок, где каждый день поднимал воздушный шар. На балконе над входом играл оркестр. Злые языки утверждали, что Барнум набрал самых бесталанных музыкантов, чтобы прохожие, не имея куда скрыться на улице от ужасающей какофонии, бежали в музей.

Жемчужиной новооткрытого музея стала так называемая "русалка Фиджи". Один английский капитан за бешеные, как он утверждал, деньги купил у японских рыбаков чудную диковинку — мумию таинственного существа с рыбьим хвостом и человекоподобным верхом.

Барнум развернул вокруг русалки ажиотаж еще побольше того, что был вокруг "кормилицы Вашингтона". С той поры и пошло: только публика успокоится и перестанет обсуждать одну диковинку, как Барнум уже трубит во все трубы о новой. То лилипут, то микроцефал, которого выдавали за промежуточное звено между человеком и обезьяной, то бородатая женщина, еще более микроцефала похожая на промежуточное звено.