Странствия хирурга: Загадочная пленница Карибов

— Да, сэр! Спасибо, сэр!

— И как долго палец должен оставаться в фиксированном состоянии?

— От десяти до двенадцати дней, сэр.

— Recte!

После того как Витус оказал Пиггеру дальнейшую медицинскую помощь, а именно: обработал царапину от шпаги, шишку на голове и многочисленные ушибы, — Банестер спросил:

— Кого из молодчиков вы будете пользовать следующим, господин экзаменующийся?

Витус указал на парня с распухшим носом.

— Почему именно его?

— Потому что он, должно быть, страдает от сильной боли, сэр.

— Хорошо. Начинайте.

Манипуляции над распухшим носом были похожи на действия с вывихнутым пальцем. Вначале Витус аккуратно прощупал повреждение, а затем объявил:

— Нос сломан, джентльмены, к тому же с деформацией. Как и в случае с фалангой пальца, я восстановлю его первоначальную форму, а далее позабочусь, чтобы он сросся на нужном месте.

Он начал выправлять нос. Осторожно нажимая на место перелома носовой кости, он скорректировал ее положение. При этом она два раза внятно хрустнула, а парень со свистом втянул через зубы воздух. Затем экзаменуемый взялся за трехгранный хрящ и хрящ крыла носа. Поставив их на место, он с удовлетворением заключил, что перегородка автоматически заняла верную позицию — она теперь располагалась прямо посередине между обеими ноздрями.

Парень со сломанным носом, казалось, был выкован из куска железа. С его губ не слетело ни звука, хотя в глазах стояли слезы от боли.

Нос теперь, хоть и оставался по-прежнему разбухшим, принял свою первоначальную форму. Витус взял две узкие длиной примерно в три дюйма деревянные трубочки.

— Эти трубочки, джентльмены, вставляются в ноздри. Их назначение двояко: во-первых, они помогают удерживать нос до срастания в прямом положении, а во-вторых, обеспечивают свободное дыхание. — Он выполнил и эту процедуру, ее парень также выдержал стоически.

— Трубочки должны быть продвинуты как можно дальше, лучше всего до упора, чтобы прочно держались. Когда опухоль начнет спадать, возможно, они расшатаются. В этом случае их следует заменить на другие, большего диаметра. Чтобы срастись, носовой кости требуется от двух до трех недель. — Он снова повернулся к молодцу. — На твоем месте я бы повременил со следующей дракой.

— А вы уверены, господин испытуемый, что мы имеем дело с переломом носа? — скептически поинтересовался Вудхолл. — Что-то я не заметил носового кровотечения.

— Нос может быть переломан, даже если не кровоточит, сэр. Но я охотно соглашусь с вами, что в большинстве случаев переломы костей носа сопровождаются кровотечением. С вашего позволения, джентльмены, теперь я займусь последним пациентом.

Банестер просопел:

— Давайте, давайте!

Витус осмотрел свисающую правую руку несчастного драчуна и чуть погодя пришел к выводу, что вывихнуто плечо. Он встал сбоку от парня и велел ему поднять и вытянуть руку, насколько тот может, чтобы правильно определить местоположение вывиха. Потом взялся левой рукой за плечо, правой за предплечье пациента.

— Прямо, и не двигаться! — еще раз напомнил он.

А затем резким движением рванул руку кверху. Послышался глухой звук, когда головка кости вошла в суставную впадину. Крик, который издал парень, глухим не был.

— Сделано! — Витус прощупал шаровидный сустав. — Все там, где должно быть. Ну-ка, подвигай рукой! Прекрасно, функция восстановлена. Все!

— Ты сказал, Витус из Камподиоса! — Банестер дружелюбно, почти по-товарищески улыбнулся. — Вы пока что не знаете, поэтому сообщаю вам, что пользование таких… э… так называемых уличных случаев есть окончание нашего экзамена. Так что ваше «сделано!» вдвойне верно.

— Да-да, так оно и есть, мой мальчик, — согласился Клауэс с мнением хозяина дома и протянул Витусу руку. — Прежде всего хочу вас поздравить: вы выдержали экзамен! — Его голос потеплел. — Разумеется, выдержали ли и как — решать это прерогатива Collegium medicum. Однако…

— Да-да, — Вудхолл выдавил улыбку и тоже подал Витусу руку.

— Джентльмены! Я… я благодарю вас! Не поверите, но я так рад, что все позади!

Банестер громово рассмеялся и хлопнул его по плечу:

— Хо-хо, мой дорогой, а то мы не знаем! А, Вудхолл? А, Клауэс?

Оба дружно подтвердили. Хорошее настроение быстро распространялось.

— Харви, ты, старый трагик, убери этот сброд отсюда. Дело сделано! — Банестер вытащил свой носовой платок и шумно высморкался. — Кажется, даже мой катар отступил. Это надо отметить!

Он собрался позвонить прислуге, но в этот момент в дверях во второй раз появился поваренок и склонился в поклоне:

— Повариха просила передать джентльменам, что их ждет небольшая трапеза.

Как и утром, он хотел немедленно исчезнуть, но возглас Банестера задержал его:

— Передай миссис Шнаппер, что я ценю ее заботу!

— Будет сделано, сэр! Передам.

— Вот и прекрасно!

Предвкушение радостей чревоугодия заставили глаза господ экзаменаторов засветиться особым блеском.

— Я рассчитываю, джентльмены, что вы составите мне компанию!

Не дожидаясь ответа, Банестер направился к выходу. Перед самой дверью он обернулся, его взгляд упал на Витуса, на губах заиграла улыбка:

— Вы также приглашены к моему столу, господин коллега!

— Как может человек съесть столько за один раз! — Витус со стоном погладил свой живот, который благодаря гостеприимству Банестера был туго набит. Снова и снова ему приходилось вкушать блюда, предложенные хозяином. — Столько, сколько поглощал профессор, не выдержал бы и бык!

— А что там подавали? — Магистр постарался выглядеть заинтересованным.

Они с Энано провели весь конец дня в трапезной «Черного лебедя», следуя наставлению Витуса быть сдержанными в словах и поступках. Но уж зато в поглощении пива они себя не сдерживали. Золотистый напиток лился в горло легко, а голова становилась все тяжелее.

Витус вновь простонал:

— Чего там только не было! Суп из фасоли, с горохом, морковью и…

— Уи, с пушкой, мортирой и аркебузой? Такой супщик был бы мне кущеряво! — утомленно вставил Коротышка.

— Ага. Потом мясо, паштет, запеченная рыба… и так далее, и так далее…

— Жирная жратва, в обнимку с кареглазой хамсой, уй, уи… — пробормотал карлик уже во сне.

Магистр широко зевнул:

— Остается только надеяться, что наше затянувшееся ожидание не было бесплодным. Что касается меня, я бы вообще не пошел на этот экзамен. Ты хоть его выдержал?

— Не уверен. Банестер и Клауэс были ко мне благосклонны, а что касается Вудхолла… Это человек того сорта, которые не слишком любят, когда кто-то знает не меньше их. Но, так или иначе, профессор назвал меня «господин коллега», когда приглашал на ужин. Однако, с другой стороны, это могло быть просто шуткой. Послезавтра узнаем.

— Послезавтра?

— Послезавтра. Потому что завтра Collegium medicum соберется на совет и, если я выдержал экзамен, даст распоряжение оформить диплом. Так что будем терпеливы.

— Терпение, — вздохнул Магистр, — никогда не было моей сильной чертой. Да что тебе говорить!

Банестер отложил череп с трепанационными дырками и пододвинул к себе стопу бумаг. Потом втиснулся за массивный дубовый стол. Харви, который подставил не менее массивный стул под ученую задницу своего хозяина, походкой танцора удалился. На следующем этапе в нем не было нужды.

Хозяин дома перелистывал бумаги, а Клауэс по его правую и Вудхолл по левую руку сидели с каменными минами. Прошло немало времени. У Витуса, сидевшего напротив троицы, не раз падало сердце. Он понимал, что важные события не терпят суеты и спешка не пристала досточтимым экзаменаторам. Но почему профессор так долго шуршит документами? Что-то не так? И почему у его коллег такие застывшие взгляды? Они сомневаются в его компетентности? В голове всплыли критические замечания Вудхолла. Неужели он поплатился за то, что не всегда реагировал с должным пиететом, приличествующим его положению? А может быть, Клауэс припомнил, что он забыл упомянуть о снятии ремней после операции по ампутации? Или… Матерь Божья! Не дай мне провалиться!

— Прошу прощения, что возникла задержка, — Банестер прокашлялся. Его катар сегодня едва давал о себе знать. К тому же денек располагал к хорошему настроению: светило солнце, и дело шло к полудню, а миссис Шнаппер вскорости должна была возвестить об обеде. Кроме того, документ, содержание которого он перепроверил, наполняло сердце радостью.

— Но… всему свое время! Особенно тому, что не просто хорошо, а великолепно! — Он потряс объемистым пергаментом и поднялся. Его коллеги тоже встали. Естественно, им последовал и Витус. — Витус из Камподиоса! — громогласно возвестил Банестер. — Вы выдержали экзамен на звание корабельного хирурга перед лицом Collegium medicum с Magna сит laude.[9] Поздравляю вас от всего сердца и добро пожаловать в круг работников скальпеля! — Банестер обошел свой массивный дубовый стол и так потряс правую руку Витуса, словно это был балансир насоса. — Удачи вам на трудном поприще, господин коллега, и, когда будете на море, семь футов под килем!

— Точно сказано! Поздравляю с приобщением к нашему кругу! — радостно изрек Клауэс. — И удачи во всем, дружище!

— Присоединяюсь к пожеланиям предыдущих ораторов. — Хоть пожелание Вудхолла вышло не таким уж радужным, тем не менее он тоже пожал Витусу руку.

— Джентльмены, благодарю вас. Благодарю! Даже не знаю, что сказать. Главное, уже завтра я могу поступить на морскую службу…

— Что вы говорите? — Пораженный Банестер упер руки в боки. — Хорошо, что мы еще вчера подготовили рекомендации коллегии, в которых письменно засвидетельствовали ваши выдающиеся способности! Одну в контору торгового флота, одну в адмиралтейство ее величества и еще в лондонскую гильдию купцов. И все за нашими персональными подписями и печатями.

— Как и документ, который вы, может быть, наконец-то вручите, Банестер? — ухмыльнулся Клауэс.

— Спокойно, мой любезный! Не так скоро! — Хозяин дома перегнулся через стол и достал бумагу. Он еще раз перепроверил ее содержимое. На его лице не отпечаталось никакого выражения, только взгляд бегло скользнул по Вудхоллу. — Должен вам сказать следующее, Витус из Камподиоса: на мой взгляд, вы выдержали экзамен Summa сит laude[10], но, как вы, должно быть, знаете, наша окончательная оценка должна быть выставлена единогласно. Э… ну вот… Еще раз мои сердечные поздравления!

— Нижайшая благодарность, сэр! — Витус принял заполненный бисерным почерком тяжелый свиток и глянул на него на расстоянии вытянутой руки. Два написанных прописными буквами слова сразу же бросились ему в глаза. Два слова, которых он непреклонно добивался: CIRURGICUS GALEONIS[11].