Старший брат царя. Книги 3 и 4

5

Верблюд шагнул — арба качнулась, два шага верблюда — сажень, за одну версту арба качнётся тысячу раз, и только Аллаху ведомо, сколько качнулась она от Бахчисарая до Оки!.. Плавное покачивание навевает дрёму, и длинной чередой сменяются то ли сновидения, то ли воспоминания...

Саттар-мурза вот уже четверть века около Девлет-Гирея. Да славится имя его! Когда тот был наследником, Саттар охранял его один, а стал ханом, повысили и его — стал начальником большой охраны... О, Алла! Какие только поручения повелителя не выполнял он! А как повелитель доверял ему!

По этому Муравскому тракту сколько походов на Московию совершил сперва с царевичем, потом с ханом! И всегда возвращались с добычей... Были и неудачи, к примеру в первый год ханства Девлет-Гирея. Тогда плохо помогли Казани — ушли от Тулы... Однако в прошлом году повелитель отметил своё двадцатилетие ханства великой победой — сжёг Москву! Взял тьму тем рабов. Каждый, даже простой нукер, получил большую награду. Жаль, что из-за хворости не посчастливилось ему, Саттару, быть с ханом! Неслышно змеёй подкралась старость, постоянно болит грудь. Иной раз будто нож врезается в сердце... А начальником ханской охраны стал его сын, тоже Саттар. Сколько он привёз добра в прошлом году! Сколько радости было — привёл два десятка рабов! Да каких здоровых. Правда, после такой победы упала цена на живой товар. Но всё равно — слава хану!

О походе сын Саттар рассказывал.

По Московии князья и бояре разделились на два стана и бьются между собой. Дети боярские одного стана провели войско хана через Оку выше Калуги. Повелитель подошёл к Москве без боя. Самозваный царь Иван бросил свою столицу, бегал где-то по северу. Наш герой Крыма, хан Девлет-Гирей, вызвал его на единоборство, как в старину бывало. Где там! Гонцы не могли догнать Ивана. Тогда хан пожёг посады московские, и вдруг город вспыхнул весь. Людей погорело! Хан добрейший не стал добивать погорельцев. Много тысяч пленных взял в Рязанщине. Брал сколько хотел, никто не мешал, большой армии не было, Иван всех увёл с собой. Тогда повелитель послал Ивану подарок — нож и своё слово: беглец-князишка этим ножом должен оборвать свою бесчестную жизнь!

А ныне перед новым походом повелитель вспомнил его, Саттара, пригласил на Большой диван вместе с вельможами Крыма. Верный мурза не лицезрел хана больше года и убедился — слава Аллаху! — повелитель бодр, оживлён, взгляд полон огня... Вот борода заметно поредела... Хан сказал:

— ...Великие и малые! Седлайте коней! Московия у наших ног! После прошлогодней нашей победы русичи не поумнели, князья и бояре продолжают драться между собой. Насмерть перепуганный Иван рубит головы и тем и другим. Настало время возродить дни великого хана Батыя — покорить Московию! И чтобы она никогда не поднялась, удельными князьями станут наши славные слуги! А царём России станет не самозванец, а потомок Чингисхана! Это будет наш последний поход, с нами идут братья по крови: Малые и Большие ногаи, адыгейские князья. Солнцеподобный султан Селим-второй даёт нам своих янычар, пушкарей и пушки. Он верит в нашу победу! В первую годовщину его провозглашения султаном мы принесли ему известие о сожжении Москвы. А во вторую годовщину султанства мы сообщим ему, что Московия стала провинцией Великой Османской империи! Вечное рабство гяурам! Смерть непокорным!

Потом зачитали большой список вернейших из верных, коим раздавались уделы в Московии. Ему, Саттару, на вечное пользование отдавался город Суздаль и селения при нём. Отныне Саттар-мурза становится князем Суздальским!

На другой день великий хан пожелал встретиться с новым князем, вручил ему ярлык на княжество. Хан попросил князя Саттара сопровождать его в новый поход. Во время этого похода стать хранителем ханского шатра. Так и сказал повелитель: «Саттар-младший будет хранителем хана, а Саттар-старший — хранителем моего шатра!» Вот почему старый воин ехал в арбе в далёкую Россию. А Саттар-младший взял в охрану хана своего меньшого брата Тарифа.

В обозе хана пять больших крытых арб, запряжённых верблюдами, три загружены коврами, кошмами и деревянными остовом ханского шатра и юрты прислуги. В одной арбе с коврами качался Саттар, с ним часто ехал сын Тариф, иногда подъезжал отдохнуть Саттар-младший — рядом с ханом редко удаётся поспать.

В двух других больших арбах ехали женщины: поварихи, кумысницы, три девочки-рабыни со своим скарбом, и старшая женской половины Бибигайша — старая ведьма с крючковатым носом, какая-то родственница хана. Вот она-то и виновата, что больше не ночует в его арбе любимый сын Тариф... А ещё в обозе хана десятка полтора конных арб с укладками, утварью, припасами. Далее в обозе следовали два десятка кобылиц-кумысниц, погонщики с ними. Этим разрешалось отставать, кормить кумысниц, потом нагоняли или их ждали...

Для Саттара-старшего беда пришла нежданно-негаданно... ныне хан в поход не брал жён, ложе его обогревают рабыни-девочки, игривые, как котята, но опаснее тигров... сын Саттара Тариф свободное время проводил в обозе хана с отцом. Бибигайша принялась вынюхивать, что-то заметила и, не сказав ни слова Саттару, шепнула, ведьма, хану. Тот приказал схватить Тарифа!

Саттар-младший прискакал в обоз на взмыленном коне.

— Отец, спасай сына! Повелитель приказал выхолостить Тарифа! Его поволокли к коновалу. Я задержал стражников на свой страх и риск. Вот конь, бежим.

Повелитель в седле беседовал с военачальниками. Саттар-старший спешился, подошёл к коню хана и положил руку на его стремя: неслыханная дерзость — подойти без разрешения! Но хан не приказал схватить старика, верного слугу, а, наклонившись, спросил:

— В чём дело, Саттар-джан?!

— Повелитель, я знаю, что достоин казни, но умоляю: выслушай меня.

— Говори.

— Ты приказал оскопить моего сына Тарифа. Повелитель, возьми мою голову, но пощади сына! Моя вина, что сын непочтителен.

Хан оттолкнул ногой мурзу:

— Все знают: мы не меняем решения! — Саттар повалился на землю, зарыдав. Конь хана, перебирая ногами, отсторонился от упавшего. — Встань! Ты не простой мурза, ты князь! Да простит мне Аллах! Саттар сын Саттара!

— Слушаю тебя, повелитель! — отозвался Саттар-младший.

— Да простит мне Аллах! Отменяю решение! Скачи!

Саттар-младший, посадив коня, развернулся и с места пустил вскачь, два нукера за ним. Саттар-старший целовал сапог хана. Тот позвал:

— Теребердей!

— Я тут, повелитель.

— Возьмёшь провинившегося в свою первую тысячу. Пусть Аллах решает его судьбу.

Хан освободил сапог от объятий Саттара. Тот со словами: «Да благословит тебя Аллах!» пятился задом, соображая, что лучше: прожить жизнь скопцом или погибнуть в бою среди чужих, не всегда добрых ногайцев...

...Плавное покачивание арбы усыпило Саттар-мурзу. Проснулся от незнакомого шума и излишнего конского топота. Поднялась задняя занавеска арбы, заглянул незнакомый нукер, приветствовал его. Оказалось: хан выбрал место долгого стана и приказал доставить шатёр. Кончилось сонное шествие. Нукеры очистили дорогу, обоз хана пошёл на рысях, версты три обходил другие повозки; каждый вельможа вёз свою юрту и собственное хозяйство, хотя все придерживались древнего правила: победителя кормят и снаряжают побеждённые.

Шатёр хана ставили недалеко от Оки на холме против переправы. Ставили на виду русских войск — это был вызов гордого крымского хана! Отсюда вёрст на семь просматривалась петляющая Ока и её пойма, терявшаяся в далёкой лесной синеве.

Отлично был виден главный брод через Оку — Сенькин брод, что ниже Серпухова. На левом, русском берегу — укрепления: невысокий частокол и окопы за ним. Против брода стоят дощатые и плетнёвые щиты — их гуляй-город. Глупцы! Ханские нукеры с ходу брали каменные стены, а тут — плетни!

Видны и вои русских. Негусто! Несколько сотен: одни купно, другие рассыпались около частокола. Погуще возле переправы. Заметны пушки. Сколько их, двадцать, тридцать? Да, завтра с утра тут будет жарко! А потом — чистый путь до Москвы...

Ночью по кострам каждому видно, какие силы стоят друг против друга. На левом берегу русских костров порядочно. Если считать на десяток воев костёр, то вокруг Серпухова тьмы не наберёшь. Зато на правом берегу, на сколько глаз хватает, — всё в огнях, звёзд на небе меньше! Простые нукеры сравнивали число костров и не скрывали радости: завтра победа!

Этим вечером в шатре хана Большой диван. Перед ханом на коврах все темники, муфтий, благословивший диван, муллы, князья-советники, а позади Саттар-младший и два нукера-великана, личная охрана повелителя — на диване случается всякое! Хан Девлет-Гирей попросил мудрейших из мудрых дать совет, как бить гяуров: здесь под Серпуховом или обойти город и идти к Москве.

Первым поклонился хану и всем присутствующим князь-советник Насыр. Он предостерёг:

— Мы не желаем задерживаться и позади себя оставляем нетронутыми города Орёл, Елец, Тулу. Там вокруг по лесам прячутся ещё многие тысячи воинов. Теперь мы обойдём Серпухов, Калугу, Каширу, оставим тут побольше тьмы противника. Мы подойдём к Москве, а они объединятся и ударят на нас с тыла. Повелитель, я за то, чтобы позади нас дымились только пожарища!

Потом сказал своё слово Магмет-Гирей, сын повелителя:

— Князь Насыр-ага осторожный полководец. Если бы мы воевали не с русскими, я согласился бы с ним. Но русские не умеют объединяться, каждый бьётся сам за себя. Иван их учит этому. Вспомните поход прошлого года. Мы так же обошли все города, подошли к Москве, и никто не беспокоил нас с тыла. Потому что русские бежали к Москве, обходили нас боковыми дорогами. Правильно, обогнали и сгорели там вместе с городом. Повелитель, я за то, чтобы войти в Москву и одним ударом покончить с Московией!

Диван зашумел и рассыпался на два лагеря, хан вслушивался в их спор. Но вот он поднял руку, шум затих:

— Уважаемые, давайте послушаем Дивей-мурзу.

Сидевший рядом с ханом Дивей поклонился повелителю. Он числился старшим темником всех крымских войск. Яркие глаза поблескивали из-под чалмы, низко опущенной на лоб. В чёрной бороде острым клином ни одной сединки. Он говорил слова, будто отсекая ятаганом:

— Повелитель! Ты приказал мне знать переправы и города на Оке. Месяц назад я послал сюда полёта доглядчиков, в живых осталось десять. Они показали: в Калуге, Тарусе, Кашире, Коломне по одной-две тысячи воев. Я послал к каждому городу на тысячу больше, они не позволят русским объединиться. Здесь под Серпуховом без трёх тысяч тьма. За забором и в окопах они прячут более ста пушек и пищалей. Сенькин брод перегородили надолбами, на дно положили решётку из жердей. Чтобы овладеть бродом, нам потребуются все пушки, мы потеряем тьму людей и лошадей. Однако сухое лето убавило воду. Мне показали брод у деревни Дракино, пятнадцать вёрст отсюда. Ещё вчера по нему перегоняли скот и уходили беженцы. Брод охраняет всего сотня воев. Повелитель! Прикажи, и сегодня ночью тьмы Теребердея-мурзы пойдут уже по русской земле. С утра твои войска последуют за ним. А к вечеру князь Воротынский убежит из-под Серпухова. Мы спокойно очистим Сенькин брод и перевезём пушки. Дракинский брод неудобен для пушек — кругом него заросшие крутые овраги. Жду твоих приказаний, повелитель.