Старший брат царя. Книги 3 и 4

Уже вечерело, когда Клим разыскал Фокея и они вышли на улицу, чтоб побеседовать наедине. Клим предложил дня на два утащить куда-нибудь катов и за это время разыскать Анику и уговорить его не совершать детоубийство. Фокей отверг это предложение:

— Н-не! Шума б-будет много. Тарас к пытошной у-уже стражников послал. П-пошли к Злыдню. Он у м-меня вот где, — Фокей показал кулак. По пути в пытошную тот рассказал Климу о последних часах жизни Захара.

Два стражника около пытошной, узнав Клима и Фокея, пропустили беспрепятственно. На стук выглянул Злыдень и запричитал:

— Нельзя ко мне, нельзя! Не позволено!

— Нам можно. Подойди п-поближе, н-на ушко с-скажу. — Злыдень за дверь рванулся, Фокей пообещал: — П-подойди, говорю. Ж-жалеть станешь, ежели г-гаркну. — Злыдень приблизился. Фокей прошептал: — П-пусти к себе, расскажу, г-где твой к-кум Захар н-находится.

— Что ты болтаешь?! Какой кум?! — перешёл также на шёпот и Злыдень, присев даже.

— Тот самый, кой исчез. Ладно, отворяй.

Из прихожей пытошной избы Злыдень выгнал помощника и заторопил Фокея:

— Ну, говори, говори, что тебе надобно?

Фокей потребовал, чтобы Злыдень со своим помощником вели лодку близ левобережных камышей, откуда выскочат на лодке неизвестные им люди, которые отберут обречённых. Катов легонько свяжут и пустят в лодке по течению. Утром лодку заметят и остановят. Если Злыдень не согласится спасти людей, сейчас же хозяину станет известно, что кат пожалел кума и отпустил его, не выполнив приказа Аники.

— Да п-помни, Злыдень, — продолжал Фокей, — с Захаром беседовал я не один, пять стражников со мной были. Ежели с-со мной случится что, они заговорят. А хозяин н-не любит, к-когда его дела м-многие узнают. Так что к-караулить раков на дне и тебе п-придётся! Ты, конечно, и н-нас обмануть захочешь. Т-так помни: те неизвестные ребята тобой займутся и ты далеко н-не уйдёшь и н-на много не переживёшь убиенных тобой.

Злыдень хмуро слушал, чувствовалось — с каким трудом он начинал понимать безвыходность положения, и, уже согласившись, уточнил время и место встречи. После потребовал назвать, где скрывается кум. «Я его, говорит, сукина сына, на куски разрежу и по кустам развешу!» Фокей пообещал потом сказать.

Уходя, Клим попросил Злыдня проводить их, чтобы стражники видели, что расстались они по-хорошему.

Эту ночь Фокей находился у своих воев и никуда не отлучался; Клим — около больной Софии, их все видели. Но никто не видел, как освобождением Иохима и Анны занимался Василий Бугай с двумя молчаливыми знакомцами, которые за деньги и хорошую выпивку отца родного не пожалеют. Один из них был отменным лучником, так что у Злыдня убежать надежды не было.

Злыдень соблюдал договорённость до самого момента сближения лодок. Тут он вдруг, изловчившись, стукнул железной уключиной по голове своего помощника. Тот ткнулся за борт, Василий насилу его выловил и напустился на Злыдня:

— Ты что, очумел?! Не хватало нам утопленников ещё!

— Спокойнее, ежели послухов меньше! — пробурчал Злыдень.

Скованные Иохим и Анна неудобно сидели обнявшись. Казалось, они не замечали, что происходило вокруг них, не поняли, что их освободили от оков. Послушно перешли в другую лодку, сели на корме и опять обнялись, готовые ко всему.

И вот тут опять начал буйствовать Злыдень. Ни с того ни с сего он с кулаками бросился на Василия, тот отшвырнул его, но кат вновь напал. Василий теперь уже с силой ударил того, нацеливаясь в грудь, но кат, Василий мог поклясться в этом, подставил морду. Из его носа хлынула кровь, тем не менее Злыдень полез вперёд и ударил Василия. Разумеется, Бугай рассвирепел и избил ката. Когда тот повалился на дно лодки, Василий услыхал хрипение:

— Ой! Как же ты дерёшься страшно! Вот Бугаи!.. Нет теперь надобности вязать нас... Ой!

Один из спутников определил:

— Хитёр, вражина! Всякому видать, что бился до последнего! Да и тебя, Вась, обкровенил!

Поутру Злыдень приковылял в приказную избу, даже не умывшись, — все видели синяки и грязь, в бороде ошмётки кровяные, свитка в тёмных пятнах. Яков шарахнулся от него, когда тот повалился в ноги, завопив:

— Прости Христа ради, Яков Аникиевич! Не уберёг сестру твою! Напали! Её увезли, а со мной вон как разделались. Судак же, помощник мой, без памяти валяется!

Яков отошёл в другой угол избы и сердито ответил:

— Знаю, знаю, как уберечь сестру хотел! Кто похитил, знаешь?

— Не, темно было... Трое, здоровые. Кой бил меня — в Плечах и ростом... вроде как ты...

— Ты в своём уме! Скажешь — я с тобой дрался?! Окстись, кат!

— Похож, говорю, здорово на тебя смахивает...

— Вон, смерд! Да помни, что отец сказал: чтоб духа твоего близко не было! Пшёл!!