Старший брат царя. Книги 3 и 4
- Автор: Николай Кондратьев
- Жанр: Историческая проза
- Дата выхода: 1996
Читать книгу "Старший брат царя. Книги 3 и 4"
19
В день мироносицы Магдалины глубокой ночью стражники увели Клима в пытошную...
Там против левой дыбы в креслах рядом сидели дьяки Софрон и Ивашка, первый помоложе, второй — видавший виды на своём веку, кумовья, единомышленники. Они обо всём переговорили и теперь отдыхали в ожидании Клима. Софрон уверял, что Одноглаз воин и лекарь. Его, Софрона, стараниями Одноглаз только лекарь. Самолично Григорь Лукьяныч убедился — толковый лекарь. Строгановы задаром деньги отваливать не станут! Ивашко, понятно, всего куму не открыл. Конечно, часть денег перепала от Строгановых, но гораздо больше — от Неждана. Кто такой этот доброжелатель, Ивашка догадывался, куму — ни слова! Сейчас он узнает, кто такой Одноглаз.
Клима стражники поставили перед сидящими в креслах и ушли. В ожидании приказаний по сторонам стали два ката. Софрон обратился к Ивашке:
— Раздеть прикажешь?
— Нет. Пусть уйдут. — Сухоруков колючим взглядом впился в лицо Одноглаза, приказал: — Ну-ка, подними чуб... Повернись... в другую сторону...
Ютим дрогнувшей рукой поднял чуб, повернулся. По приказу опустил руку. Дверь за катами закрылась, и они остались втроём в большой, страшной избе, освещённой десятком плошек. Ютим один против двух — всемогущих!
Софрон, усевшись поудобнее, распорядился:
— Мы желаем послушать тебя, Одноглаз. Расскажи покороче о своём житье-бытье. И кто ты больше: вой или лекарь?
Уж чего-чего, а рассказывать Клим умел. Немного его смутило, когда Софрон поднялся, взял с аналоя лист пергамента и подал его другому, незнакомому дьяку. Он немного позднее догадался, что это был Сухоруков, а в пергаменте сразу узнал свою родословную. Далее во всём была полная ясность: был воем, стал лекарем, но всё ж изредка приходится брать в руки саблю. Закончил не без обиды: мол, оторвали от весеннего сбора трав и до сих пор не ведает, за что!
— Ведаешь, Одноглаз, не лукавь! — остановил его Софрон. — Ты скажи лучше, почему свидетелей твоей жизни ни одного живого не осталось? Неужели все померли? На плохие мысли наводит то!
— Христа ради прости, господин судья. Верно, живых не называл. Не хочу, чтоб из-за меня их пытали.
— Значит, есть. Желаешь, чтобы тебя с пристрастием!
— Избави Бог, не хочу! Однако ж я в твоей воле.
Ивашка наклонился и что-то шепнул Софрону. Тот усмехнулся:
— Одноглаз, сам разденешься или ката позвать?
Клим стал раздеваться, подумав: «Неужели сами пытать начнут?!» Когда снял рубаху, оба подошли к нему. Софрон провёл пальцем по свежему шраму на груди и, в упор посмотрев на него, вымолвил:
— Пометку-то сабля Изверга оставила, а ты помалкиваешь. Суд-то Божий всё ж был, выходит!
— Я сказал: в учебном бою зевнул, — уныло оправдывался Клим.
Спину осмотрел Ивашка и, возвращаясь в кресло, сказал:
— Умелый кат драл!.. — И, будто вспомнив, повернулся к Климу. — Так ведь того ката Мокрушей звали! А?
— Не знаю, господин судья, как звали ката. Били татары за побег, и об этом я сказал.
Ивашка, продолжая догадываться, предложил:
— Кум, прикажи ему разуться.
— Слыхал? Валяй!
Теперь и Клим начинал догадываться, что дело очень скверно. Ивашка приказал:
— Штанины подними... Выше.
— Пытка малым огнём, — подытожил Софрон.
— Именно, именно, — подхватил Ивашка.
— Я говорил, господа судьи, бежал по палубе горящего струга, вот и...
— Да, да! Поверим... Придётся верить. — Ивашка сел в кресло и зевнул. — Кончай, кум.
— Одевайся, Одноглаз. — Софрон тоже сел. — Эх, вой! Многое ты поведал бы при хорошем сыске! Но твоё счастье... Благодари заступников своих. Ступай. Страже скажи, чтоб отвели тебя в лечебницу... Пошли и мы... Кум, чую — ты распознал Одноглаза? Кто он?
Вместо ответа Ивашка спросил:
— В каком он списке?
— В третьем, как обещал, в невиновных.
— Самое время, кум, его в первый!
— Да ты что?! Государь сам смотрел, а у него знаешь какая память?! Кто он этот?
— Кум, мы друг друга хорошо знаем. И, однако ж, не обессудь, об нем лучше помолчать, если я не ошибаюсь, а ежели ошибаюсь — тем паче!
— Загадками говоришь, кум... Но, ведаешь, он может без шума исчезнуть, и всё.
— Ни в коем разе, кум! Если он исчезнет, тебе придётся присутствовать на похоронах всей моей семьи! Могут и тебя достать! Тут вокруг него страшные люди! Не Строгановым чета!
— Вон оно как! Придётся последить за ним...
— Прошу и умоляю: забудь про него! Спокойнее и мне, и тебе будет.
— Ладно. Обещаю. Понял!