Старший брат царя. Книги 3 и 4

1

И снова весна. Как год назад, Клим собрал полсотню доброхотов из воев и служителей церкви, вышли на природу, занялись лекарской учёбой и добычей целебных трав. На это раз Клим вёл себя осторожнее, старался не оставаться в одиночестве, а Гулька сам не расставался с саблей и следил, чтобы у Клима под рукой был пистолет, подарок англичан. В свою очередь, воевода Фокей рассылал по всей округе разъезды стражников, которые вылавливали подозрительных людишек.

К концу мая, когда сбор трав заканчивался, в Соль Вычегодскую пришло известие с южных украин: крымцы зашевелились! После Аники хозяйством управлял его старший сын Яков; на поступившие сообщения он послал распоряжение: всем приказчикам из опасных мест собираться в Москву.

А в первых числах июня из стольного града прибежал человек с невероятным и страшным известием... Яков Аникиевич пригласил всех начальных и торговых людей Соли Вычегодской, среди приглашённых был и Клим. Человек из Москвы со слезами на глазах и всхлипывая поведал: в праздник Вознесения (24 мая 1571 года) Девлет-Гирей с несметным войском подошёл к Москве. Государь из собственных, известных только ему одному соображений, основные силы отвёл от Москвы к Ярославлю, оставив для обороны по реке Оке несколько небольших полков. Однако крымский хан обошёл стороной и эти полки. Дети опальных бояр и какой-то Кудеяр, указали хану неохраняемую переправу близ Калуги. Русские полки поспешно отступили к Москве, решив обороняться от мощного противника в городе. Девлет-Гирей на приступ не пошёл, от осады отказался, а просто поджёг пригороды. Пожар стремительно распространился на весь город. Москва сгорела дотла! Сотни тысяч горожан и воев погибли в огне. Девлет принялся грабить и уничтожать округу, оставшуюся без защиты. В начале июня крымчаки покинули Подмосковье с сотней тысяч пленных русичей...

На второй день Яков умчался в Москву налегке, а в конце седмицы из Соли Вычегодской вышел обоз: более сотни подвод с солью, продуктами и строительными инструментами. Обоз сопровождали, кроме возчиков, две сотни плотников — теперь это самый необходимый народ в столице, и сотня конников, обученных строительному ремеслу, с Василием Бугаём во главе, а Клим — вроде как его товарищ.

Всякое пожарище — унылая картина, а многовёрстное — устрашает! Жуткую картину увидел Клим ещё на подъезде к селу Алексеевскому. После пожара минуло больше месяца, а порывы ветра с полдня вместе с пепельной метелью приносили удушливый трупный запах: оставшиеся в живых и прибывшие сюда были не в силах предать земле все тела обгорелых людей и трупы животных. Вот минули Яузу, вместо весёлого пригорода перед ними лежало чёрное выгоревшее поле. Обгоревшие стволы деревьев, остовы очагов и редкие-редкие тёмные фигуры людей. Ближе к Земляному валу начали встречаться кирпичные и каменные дома, обгоревшие и закопчённые, но пригодные для жилья. Здесь появились землянки и хибары из обгорелых брёвен и досок, и шевелились погорельцы.

На строгановском подворье разгром и запустение, как и всюду. Тут погибли многие приказчики с окраин, искавшие убежища в Москве. Обоз встретили семь человек, двое приехали с Яковом, да пятеро оставшихся в живых, раненые и обожжённые, так что Климу сразу нашлась работа. Якова Аникиевича не было — куда-то уехал.

На подворье сразу прибыло без малого четыре сотни людей, да две сотни коней, и сразу большая забота — водопой. В Москве сроду мало колодцев, воду брали из рек, многочисленных ручьёв и родников. После пожара реки оказались отравленными — в них сбрасывали разлагающиеся тела погибших, зарывать в землю не хватало сил. Трупов было такое множество, что Яуза и Москва-река запрудились и выходили из берегов, а ручьи и родники почему-то иссякли. До сих пор вода из рек губила оставшихся в живых. Потому по совету Клима в подворье воду привозили в бочках с верхней Яузы, туда же отправили пастись свободных от работы коней. Все прибывшие занялись заготовкой леса — Яков в приказе получил разрешение рубить не только для себя, но и на продажу.

Клим, как и год назад, пошёл искать своих знакомых. Первым по пути был Охотный ряд, он побрёл по пожарищу к тому месту, где был дом купца Колотилина. Улица обозначалась чредой закопчённых, пол у развалившихся печей, да кое-где остатки кованых ворот. Люди тут встречались почаще; огненная примета москвичей того времени — испачканные углём лица, — с водой было очень трудно, и набитая угодной пылью одежда. Вот усадьба купца Исая, уцелел кирпичный сводчатый вход в обширный подвал. Рядом с ним подвода, и трое сгружают брёвна. В одном из работников Клим узнал зятя Колотилина Силантия Зыбина и, подойдя, приветствовал его. Тот всмотрелся в Клима, узнал его. Вытер рукавом лоб, размазав угольную пыль, и, опустив руки, тяжело вздохнул:

— Здравствуешь, Клим-лекарь! Вот ты-то меня и доконаешь. Всё, ребята, отдых. Поснедайте, там в телеге хлеб и лук, на двоих хватит. Вот так-то, Клим. О кабальных Исая Никитича я помню, но ничего у меня нет. Вот кобыла, телега и я сам. Прости, но это всё!

— Зря горишься, Силантий, я пришёл не за долгом, а помочь. Исай Никитыч и Ольга Мавровна где?

Силантий снял колпак и перекрестился, Клим тоже, и выслушал печальную историю...

Силантий ездил в Хлыново закупать шкуры и вернулся к пожарищу седмицу назад. Вот в этом самом подвале нашёл задохнувшихся тестя, тёщу со служанкой. Ни жены, ни дочери! Рядом с погибшим тестем нашёл пустой ларец, а там должны быть немалые сбережения. Видать, в подвале побывали злые люди! Силантий продал по-скорому шкуры, подводы, похоронил близких, рассчитался с оставшимися в живых приказчиками и остался, как говорится, гол как сокол. Да вот спасибо — два младших приказчика с ним остались, помогают ему...

— ...так что в твоей власти я, закабаляй иль ставь на правёж! — закончил Силантий, поклонившись Климу. Тот ещё раз перекрестился и сказал:

— Вечная память Исаю Никитычу с супругой! В своё время он меня вон как выручил!.. А ты, Силантий, мне надобен. Мы что-нибудь придумаем. А ребята пусть без тебя поработают.

Когда приказчики уехали на подводе за лесом, Клим спустился в подвал и рассказал Силантию о хранящихся здесь сокровищах, о которых Исай знал. Клим указал место, они сдвинули ларь и обнаружили, что здесь совсем недавно кто-то рыл землю.

— Плохо дело, Силантий! Не только ларец обобрали, но и тут побывали! Всё ж давай посмотрим.

Поставили светильник поближе, Силантий взялся за лопату и почти на поверхности обнаружил плат, узнал — тёщин. В плате золото и серебро — предполагаемое содержание ларца. Силантий радовался безмерно и недоумевал, а Клим высказал своё мнение:

— Исай Никитыч — воздай ему, Господи, по делам его! — знал, что рано или поздно я приду сюда за своим наследством и тогда получу его долг с того света! Он не хотел оставаться должником!

— Значит, это твои деньги?! — уныло согласился Силантий.

— По виду — тут гораздо больше, чем взято у меня. Да и мне нет надобности в таких деньгах. Так что бери и поправляй своё хозяйство. — Силантий потерял голову от радости, заключив Клима в свои объятия. — Погоди, погоди, Силантий! Ты же задушишь меня! О, Господи! Ну и силища в тебе!.. Послушай, что скажу: ежели ещё копнуть на пару лопат, то увидишь моё наследство.

— Ничего не надобно мне! Этого хватит!

— И всё же давай проверим, а вдруг...

Проверили, все в целости и сохранности. Засыпали, заровняли и ларь поставили на место.

У Силантия сразу появилось много неотложных дел. А Клим отправился на Неглинную. На этот раз он застал здесь и Акулину, и Сысоя. С ними был подрядчик, который брался построить дом Акулине. Она осталась жива только потому, что находилась в семье отца Сысоя. Около них бегал славный мальчик, возрастом побольше года, который Сысоя называл братиком и тётей Акулину. Оказывается — это младший брат Сысоя, но почему-то очень похожий на Акулину: круглолицый и чернобровый, тогда как Сысой — рыжий!

Акулина пошла проводить Клима и созналась: на старости лет согрешила, родила сына! Спасая её от позора, родители Сысоя усыновили ребёнка... А замуж?

— ...Сысой хоть сейчас. Но, Климушка, как можно — он на восемь лет моложе! Через два-три года я — старуха, а он!.. Сейчас счастливы, и ладно! Отец и мать у него — золотые люди!

Клим дал зарок: найти Кудеяра того самого, который помог крымчакам подойти к Москве. Он понимал, что для такого дела нужны помощники, а отбирать людей у Бугая ему не хотелось. Требовался добрый совет, а дать его мог только Неждан. Но где найдёшь его? Поедешь во Владимир, а он в это время в Москве! И вот тут Климу повезло: среди нищих на паперти Покровского храма он увидал Двурота. Слава Богу, что этот жив остался!

Клим к нему, а тот, узнав его, почему-то пустился наутёк.

Нагнать было не так просто в холмистом Москворечье, и, потеряв его из виду, хотел повернуть назад. Но тут вдали показался Двурот. Вскоре Клим догнал нищего и, вытирая пот, удивился:

— Ты чего это в прятки играть затеял?!

— Не в прятки, голова. Ты приметный дюже, а я не хотел, чтобы наши тебя знали.

— Вон оно что! Ты бояться начал. А я смотрю: вашего брата поубавилось. Спасся-то как?

— Посреди реки за бревно зацепился, оно меня вынесло, хоть от дыма полумёртвым был... Думаю, ты за мной бежал не об этом спрашивать?

— Верно. Мне нужно Неждана видеть. Где он?

Двурот настороженно посмотрел на Клима:

— Я бы и сам хотел... А зачем он понадобился?

— Вот этого я тебе сказать не могу. Но поверь, очень нужен.

Двурот отрицательно покачал головой:

— Просто так искать не стану. Хоть и знаю — вы друзцы.

— Я заплачу, — не понял его Клим.

— От денег не отказываюсь. А всё ж говори, зачем понуждился.

Пришлось рассказывать. Двурот внимательно выслушал и сожелеючи покачал головой:

— Видать, голова, тебя не напугала прошлого года мясорубка на Торгах! Давай денежку. Где тебя искать?