Дьявол весной

Глава 20

Габриэль никогда в своей жизни не переживал ничего подобного, он не понимал, что было реальностью, а что вымыслом. Ночной кошмар наяву. Ему ещё никогда не становилось настолько страшно. Глядя на жену, ему хотелось завыть от тоски и ярости.

Лицо Пандоры было напряжённым и белым, губы посинели. Потеря крови её сильно ослабила. Она лежала у него на коленях, вытянув ноги на сиденье кареты. Хотя её укрывали пальто и пледы, она не переставала дрожать.

Посильнее укутав Пандору, он проверил повязку, которую смастерил из чистых носовых платков. Габриэль привязал их при помощи галстуков, которые тянулись вокруг её руки, пересекались на стыке шеи и плеча и завязывались под другой рукой. Его мысли постоянно возвращались к тому моменту, когда она потеряла сознание у него на руках, а из свежей раны хлынула кровь.

Всё случилось за секунды. Он поднял глаза, чтобы проследить за тем, как Пандора преодолеет небольшую дистанцию до кареты. Вместо этого, он увидел Дракона, продирающегося сквозь толпу и бегущего во всю прыть на угол здания, где с неизвестной женщиной стояла Пандора. Незнакомка вытаскивала что-то из рукава, и он заметил красноречивое подрагивание её руки, пока она раскрывала складной нож. Когда женщина подняла его вверх, в коротком лезвии вспыхнуло отражение театральных огней.

Габриэль добежал до Пандоры практически через секунду после Дракона, но к этому моменту женщина уже успела пырнуть её ножом.

— Не будет ли странным умереть вот так? — тараторила Пандора, дрожа у его груди. — Наших внуков это совсем не впечатлит. Я бы предпочла, чтобы меня закололи во время совершения какого-нибудь героического поступка. Спасения человека. Может, ты сможешь им рассказать… О, но… Я предполагаю, что у нас не будет внуков, если я умру?

— Ты не умрёшь, — отрезал Габриэль.

— Я всё ещё не нашла типографию, — волновалась она.

— Что? — переспросил он, решив, что Пандора начала бредить.

— Из-за этого собьётся расписание выпуска. Моей настольной игры. К Рождеству.

Сидевший на противоположной стороне рядом с Хелен Уинтерборн мягко её прервал:

— Время ещё есть, bychan. Не переживай за игру.

Пандора расслабилась и затихла, как младенец, зажав в кулаке рубашку Габриэля.

Уинтерборн взглянул на Габриэля, собираясь что-то спросить.

Делая вид, будто просто гладит Пандору по волосам, Габриэль нежно положил ладонь на её слышащее ухо и вопросительно посмотрел на мужчину.

— Кровь вытекает пульсирующей струёй? — тихо спросил Уинтерборн. — Словно с каждым ударом сердца?

Габриэль покачал головой.

Потирая подбородок, Уинтерборн лишь слегка расслабился.

Убрав руку от уха Пандоры, Габриэль продолжил поглаживать её по волосам и заметил, что она закрыла глаза. Он чуть выше её приподнял.

— Дорогая, не засыпай.

— Мне холодно, — жалобно проговорила она. — И плечо болит, и карета Хелен ухабистая. — Она издала болезненный звук, когда экипаж свернул за угол и подпрыгнул.

— Мы только что свернули на Корк-стрит, — сказал он, целуя её холодный влажный лоб. — Я отнесу тебя внутрь, и тебе дадут морфий.

Карета остановилась. Когда Габриэль осторожно поднял Пандору и понёс в здание, он практически не ощущал её веса, будто кости были полыми, как у птички. Голова Пандоры покоилась на его плече и слегка покачивалась, при каждом его шаге. Он хотел влить в неё силу, наполнить вены своей кровью. Габриэлю хотелось умолять, дать взятку, угрожать или причинить кому-нибудь боль.

Внутри здание недавно отремонтировали, вход был ярко освещён и хорошо вентилировался. Они прошли через несколько самозакрывающихся дверей и очутились возле кабинетов, с аккуратными табличками: лазарет, диспансер, административные помещения, консультационные, смотровые кабинеты и операционная в конце длинного коридора.

Габриэль был в курсе того, что Уинтерборн нанял двух штатных врачей на благо сотен мужчин и женщин, которые работали на него. Однако, лучшие доктора обычно следили за здоровьем пациентов из высшего общества, тогда как средний и рабочий класс довольствовались менее талантливыми врачами. Габриэль смутно представлял себе множество потрёпанных кабинетов и посредственную операционную, где работала пара равнодушных врачей. Он должен был догадаться, что Уинтерборн не пожалеет денег на строительство современного медицинского учреждения.

В вестибюле около операционной их встретил доктор средних лет с копной седых волос, широким лбом, проницательными глазами и красивым грубоватым лицом. Он выглядел именно так, как должен выглядеть хирург: умелый, достойный, с отпечатком прожитых десятилетий, проведённых в накоплении знаний благодаря обширному опыту.

— Сент-Винсент, — сказал Уинтерборн. — Это доктор Хэвлок.

Стройная шатенка медсестра резво прошествовала в вестибюль, отмахнувшись от попытки Уинтерборна представить и её. На ней была надета юбка-штаны и такой же белый льняной хирургический халат и шапочка, как и на Хэвлоке. Лицо девушки выглядело молодым и чистым, зелёные глаза остро оценивали ситуацию.

— Милорд, — обратилась она к Габриэлю без предисловий, — пожалуйста, занесите леди Сент-Винсент сюда.

Он последовал за ней в комнату для осмотра, которая была ярко освещена хирургическими светильниками и отражателями. Здесь царила такая же безупречная чистота, стены были отделаны стеклянными пластинами, пол выложен плиткой с внедрением стоков для отвода жидкости. В воздухе витали запахи химикатов: карболовой кислоты, дистиллированного спирта с примесью бензола. Габриэль обвёл взглядом набор металлических сосудов, аппарат для стерилизации паром, столы с умывальниками, подносы с инструментами и керамическую раковину.

— Моя жена испытывает боль, — коротко сказал он, оглядываясь через плечо и удивляясь, почему их не сопровождает доктор.

— Я уже приготовила шприц с морфином, — ответила медсестра. — Она принимала пищу в последние четыре часа?

— Нет.

— Отлично. Положите её осторожно на стол, пожалуйста.

Её голос был чётким и решительным. Властная манера поведения, будто она сама врач и хирургическая шапочка немного раздражали.

Пандора крепко сжимала губы, но, когда Габриэль уложил её на кожаную столешницу, она всхлипнула. Стол имел подвижный каркас и такую конструкцию, чтобы можно было слегка приподнимать верхнюю часть тела. Медсестра стащила пальто, накинутое на пропитанный кровью белый кружевной лиф платья Пандоры, и укрыла её фланелевым одеялом.

— О, здравствуйте, — произнесла слабым голосом Пандора, быстро и тяжело дыша, она посмотрела на женщину тусклыми от боли глазами.

Улыбнувшись, медсестра взяла запястье Пандоры и проверила пульс.

— Когда я приглашала вас на экскурсию по новой операционной, я вовсе не имела в виду вас в качестве пациента, — пробормотала она.

Пока женщина проверяла расширенны ли у неё зрачки, сухие губы Пандоры скривились.

— Вам придётся меня подлатать, — проговорила она.

— Я обязательно так и сделаю.

— Вы знакомы друг с другом? — озадаченно спросил Габриэль.

— Конечно, милорд. Я друг семьи.

Медсестра взяла приспособление с наушником, гибкой покрытой шёлком трубкой и деревянной деталью в форме рупора. Подняв один конец к уху, она прикладывала другой к различным местам на груди Пандоры и внимательно слушала.

Возмущение Габриэля становилось сильнее, он бросил взгляд на дверь, задаваясь вопросом, где же Хэвлок.

Медсестра взяла ватный тампон, смочила его раствором из бутылочки и продезинфицировала участок кожи на левой руке Пандоры. Повернувшись к подносу с инструментами, она выбрала стеклянный шприц с полой иглой. Женщина подняла иглу вверх и нажала на шток, выпуская воздух из цилиндра.

— Вам раньше делали уколы? — ласково спросила она Пандору.

— Нет, — свободной рукой Пандора потянулась к Габриэлю, и он взял её холодные пальцы в свои.

— Вы почувствуете укус, — сказала медсестра, — но это продлится недолго. Затем вы ощутите волну тепла, и боль полностью исчезнет.

Пока она искала вену на руке Пандоры, Габриэль резко спросил:

— Разве не доктор должен это делать?

Уже введя иглу, медсестра ответила не сразу. Она медленно нажала на поршень, и пальцы жены сжали руку Габриэля. Он беспомощно смотрел на её лицо и старался сохранять спокойствие, хотя внутри всё рвалось на части. Единственное, что имело значение, было заключено в этом хрупком теле на кожаном столе. Габриэль видел, как начинает действовать морфий, руки и ноги Пандоры расслаблялись, напряжение вокруг глаз и рта уходило. Слава богу.

Отложив пустой шприц, молодая женщина ответила:

— Меня зовут доктор Гарретт Гибсон. У меня есть все необходимые лицензии врача, я обучалась у сэра Джозефа Листера его антисептическим методам. Фактически ассистировала ему на операциях в Сорбонне.

Застигнутый врасплох Габриэль переспросил:

— Женщина-врач?

Её лицо приняло ироничное выражение.

— На данный момент единственный сертифицированный в Англии. Британская медицинская ассоциация сделала всё возможное, чтобы ни одна другая женщина не пошла по моим стопам.

Габриэль не хотел, чтобы она ассистировала Хэвлоку. Нельзя предсказать, чего ожидать от женщины-врача в операционной, и он не хотел никаких диковинных и необычных происшествий во время операции его жены. Габриэль хотел уверенных, опытных врачей-мужчин. Хотел, чтобы всё было традиционным, безопасным и нормальным.

— Я хочу поговорить с Хэвлоком до того, как начнётся операция, — сказал он.

Доктор Гибсон совсем не удивилась.

— Конечно, — невозмутимо ответила она. — Но я прошу вас отложить разговор до тех пор, пока мы не оценим состояние леди Сент-Винсент.

Доктор Хэвлок появился в кабинете и подошёл к экзаменационному столу.

— Приехала медсестра и моет руки, — пробормотал он доктору Гибсон и повернулся к Габриэлю. — Милорд, рядом с операционной есть комната для отдыха. Пока вы с Уинтерборнами будете ожидать, мы осмотрим плечо молодой леди.

Поцеловав заледеневшие пальцы Пандоры и обнадеживающе улыбнувшись, Габриэль покинул смотровую.

Отыскав комнату для ожидания, он направился туда, где сидел Уинтерборн. Леди Хелен нигде не было видно.

— Женщина-врач? — резко спросил Габриэль с хмурым видом.

Уинтерборн выглядел слегка виновато.

— Я не подумал предупредить об этом. Но могу за неё поручиться, она вела беременность и роды Хелен.

— Это совсем не то же самое, что хирургия, — резко бросил Габриэль.

— В Америке на протяжении уже двадцати лет работают женщины-врачи, — отметил Уинтерборн.

— Мне плевать, что происходит в Америке. Я хочу, чтобы Пандора получила наилучшую медицинскую помощь.

— Листер публично заявил, что доктор Гибсон — один из лучших хирургов, которых он когда-либо обучал.

Габриэль покачал головой.

— Если я доверяю жизнь Пандоры в руки незнакомца, это должен быть кто-то с опытом. А не женщина, которая выглядит так, словно только что покинула школьную скамью. Я не хочу, чтобы она ассистировала на операции.

Уинтерборн открыл рот, чтобы возразить, но потом передумал.