Духовная

Глава 7

В зале было душно и шумно, и Полина предположила, что голова у нее скоро заболит безотносительно распоряжений Николая. Они подоспели как раз к окончанию перерыва, поэтому сразу последовали в центр зала. В этот раз Полина не стала закрывать глаза, хотя пару раз сердце в ее груди все равно подпрыгнуло. Все время смотреть на Николая Полина стеснялась и потому начала разглядывать присутствующих в зале гостей.

– Неужели мне уже пора начать вас ревновать? Вы постоянно ищете взглядом господина в синем фраке. Для этого есть какая-то особенная причина?

– Не знаю. Мне кажется, я видела его раньше, но никак не могу вспомнить где.

Николай хотел было сам как следует рассмотреть молодого человека, которого они так бессовестно обсуждали, но не успел. Господин пропал из поля зрения.

– Николай Павлович, могу я задать вам вопрос?

Николай слушал ее не очень внимательно, все еще стараясь найти джентльмена, и лишь кивнул. И чуть не сбился такта, когда девушка напрямую спросила:

– Вы ведь ни в какой Москве не были? Да и к купеческой гильдии вы, скорее всего, никакого отношения не имеете. Кто же вы, Николай Павлович?

Чтобы не выдать, как сильно его удивил вопрос, Николай постарался свести разговор к шутке:

– Я, дражайшая Полина Ивановна, шпион, и этому вашему тайному поклоннику от меня не уйти!

Но Полина не сдавалась:

– Все эти разговоры о безопасности, ваше отсутствие, да и то, как вам удалось уснуть посреди бала. Играла музыка, мы только закончили танцевать. А вы уснули. Мгновенно уснули. Отец много работал, но подобным образом себя никогда не вел.

– Должно быть, это моя чистая совесть. А если серьёзно, пожалуй, мне стоило извиниться, что украл у вас целый час светских удовольствий. Я приехал на бал прямо с поезда и уже очень долгое время не спал.

– Судя по тому, как быстро вы уснули в гостиной, вряд ли стук колес не давал вам спать.

– Я изучал финансовые отчеты одного предприятия, которое целенаправленно ведут к банкротству, это требует большой концентрации внимания.

– И вам не хватило трех недель, чтобы разобраться в финансовых делах одного предприятия?

– Боюсь, что именно так. Видите ли, хозяйство большое и период внушительный.

– Это были заводы моего отца?

– Да.

Но продолжить разговор у них не получилось, вальс подошел к концу, и к ним направилась потрясающе красивая молодая женщина, которую Полине раньше не доводилось видеть. Николай хотел было отвести Полину в противоположную сторону зала, но особа явно не желала, чтобы ее игнорировали:

– Николя, вы не смеете более меня избегать, Николя! Учитывая все, что нас связывает. Это так вы решили отделаться от меня? Жениться на приданом?! Вам это с рук не сойдет.

На лице Николая застыло совершенно каменное выражение, не дававшее ни намека на его истинные эмоции от этой встречи:

– Боюсь, вы, Матильда Андреевна, только что имели неосторожность оскорбить мою невесту. Будь вы мужчиной, я бы продолжил разговор с вами в одной перчатке, но раз уж вы женщина, то я предпочитаю удалиться, не устраивая скандал.

– Николя! Я не позволю вам так со мной поступить. Я обязательно расстрою эту свадьбу. Слышите меня, я расскажу ей все! Ваша серая мышь вас бросит, как только обо всем узнает!

Не говоря ни слова, Николай увел Полину подальше от скандала. На выходе из зала он остановился буквально на несколько минут, чтобы сообщить Александре Михайловне, что Полина себя плохо чувствует, и он обязуется сопроводить ее домой.

Хотя час был еще ранним, и до конца бала оставалось много времени, Николай уверенно повел Полину к экипажу, который уже ждал их на подъездной дорожке. Полина была возмущена подобным обращением и хотела потребовать объяснений прямо на улице:

– Николай, соблаговолите объясниться! Кто эта женщина, и чем именно она угрожала?

Но в этот самый момент Николай силой толкнул Полину в экипаж под звук оглушительного хлопка, раздавшегося совсем близко, буквально в нескольких шагах. Второй хлопок – и Николай повалился всем телом на Полину.

– Федор, гони! Гони, кому говорят.

Второй выстрел достиг цели – плечо Николая было в крови. На подъездной дорожке было темно, и Полина не cмогла рассмотреть стрелявшего, хотя на мгновение ей показалось, что за кустами мелькнул женский силуэт.

– Да бросьте, Полина Ивановна! Вы же сестра милосердия. Негоже вам приходить в ужас от вида крови.

Кучер ловко правил коляской, не задавая лишних вопросов, Николай что-то говорил, изо всех сил стараясь взбодрить Полину, но она продолжала цепенеть от ужаса.

Пять лет, проведенные в обители, отучили ее бояться: да, иногда было тяжело, но всегда безопасно. И сейчас больше всего на свете ей хотелось снова почувствовать себя в безопасности. На какой-то страшный миг она опять показалась себе маленькой девочкой, запершейся в комнате.

Тем временем, к удивлению Полины, кучер остановился напротив дома старшей дочери Александры Михайловны, после чего помог Николаю выбраться из экипажа и без лишних слов повел его к двери заднего входа. Полине ничего не оставалось, как последовать за ними. Зайдя в дом, они свернули в первую комнату налево. Усадив барина в кресло, кучер немедленно ретировался, снова не проронив ни слова.

– Вы уж на него не обижайтесь, Федор немой.

– А что же нам теперь делать? Вам нужно срочно к врачу!

– Пожалуй, не стоит.

– Ну как же?!

– Во-первых, у ближайшего врача нас могут ждать, а во-вторых, рана сквозная, совершенно пустяковая, и вы с ней справитесь. Всего-то и надо что промыть да перевязать. Я в ванную. Бинты под кроватью.

Под кроватью, и правда, оказалась внушительного вида аптечка, где помимо бинтов были всевозможные препараты, включая настойку морфия, шприцы и даже хирургические иглы.

Пошатываясь, по пояс раздетый Николай вышел из ванной. В здоровой руке он держал пулю.

– А ведь калибр совсем небольшой, пуля впору дамскому револьверу.

Полина принялась обрабатывать края раны. От ее взгляда не ускользнуло, что ранение у Николая не первое, на левой лопатке были раны от картечи, а на груди шрам, как будто бы от шашки или сабли.

– Вы считаете, что в нас стреляла та истеричная особа, что обещала расстроить свадьбу?

– Истеричная особа – да, пожалуй, а вот чтобы она решилась стрелять – вряд ли.

Тем временем Полина уже накладывала тугую повязку.

– А вам не кажется, что после произошедшего я имею право знать больше?

– О ней?

– О вас с ней.

Николай улыбнулся.

– Какой волнительный, однако, выдался вечер, вы не находите? Вначале я ревновал вас, а теперь вы меня.

– Волнительный? В нас стреляли! Только, пожалуйста, ничего себе не воображайте. Ни о какой ревности в нашей ситуации речи быть не может, но попадать в подобную ситуацию или какой-нибудь скандал еще раз мне бы не хотелось.

– Резонно, но боюсь без скандала все же не обойдется. Так уж вышло, что Матильда Андреевна мать моей дочери.

Полина опешила. Николай никогда не был в ее глазах образцом добродетели, но осознавать, что ей суждено стать женой человека, коварно соблазнившего женщину и бросившего ее с ребенком ради выгодного брака, было уже слишком.

– А вы склонны делать поспешные выводы, неправда? Но прежде, чем вы перетянете мне руку настолько, что раз и навсегда остановите в ней кровообращение, позвольте рассказать вам историю целиком.

Видите ли, я был влюблен в Матильду, как и моя мать когда-то, она была восходящей звездой Александрийского театра. Я долго и настойчиво добивался ее расположения и неоднократно просил ее стать моей женой. Но я был лишь младшим сыном генерала, со сложными отношениями в семье и без каких-либо перспектив на наследство. На моем фоне другой ее поклонник был куда более выгодной партией, он уже вступил в права наследования и владел тремя имениями и особняком в Петербурге.

– Но как же ребенок?

– Матильда приняла предложение своего будущего мужа с условием о длительной помолвке, после чего тот уехал на Кавказ, мне была дана полная отставка, а сама Матильда якобы отправилась на гастроли. Вот только никаких гастролей не было, то есть были, но без нее. А через шесть месяцев ко мне явилась ее горничная с корзинкой, в которой лежала моя новорожденная дочь. В записке Матильда умоляла меня спасти ее от позора. Судьбу ребенка она целиком вверяла моим заботам.

– Если все было именно так, то почему она угрожает обнародовать эту историю? И главное, где ваша дочь сейчас?

– Я хотел признать ребенка, направив ходатайство лично императору. Однако на это требовалось согласие генерала, а он не смог мне его дать. Его старшему сыну Петру предстояло строить карьеру, а моя репутация и без незаконнорожденных детей была тяжелым бременем для семьи. Девочка воспитывается в семье хороших людей, я стараюсь навещать ее так часто, как только могу. Что же до Матильды, то ее ставка не сыграла: не прошло и двух лет, как ее муж проигрался подчистую, заложил все имущество и застрелился прямо за карточным столом. Матильда же осталась без средств к существованию, а я тем временем стал единственным наследником генерала.

– Постойте, так она хочет, чтобы вы женились на ней?

– Полагаю, что да. Она пишет о тоске по дочери, о том, что, наплевав на мнение света, мы сможем стать настоящей семьей, и девочка будет причислена к дворянскому сословию. Девочка! Она так и пишет «девочка», ведь отказываясь от нее, Матильда даже не пожелала дать нашему с ней ребенку имя и все два года своего брака ни разу не поинтересовалась о ее судьбе. Эта женщина как серная кислота – убивает все живое.

Полина чувствовала горечь в его словах.

– Ну да это все лирика. Единственная причина, по которой я решился поведать вам эту историю, это то, что я надеюсь на ваше великодушие. И дело не только в браке, который мы заключим к нашей обоюдной выгоде. Я прошу вас помочь мне признать дочь. По моей просьбе Штольц должен был рассказать вам, что в некоторых дворянских семьях жены порой принимают побочных детей мужа. И раз вы не планируете прожить в миру всю свою жизнь, я прошу вас об этом одолжении. Если вы согласитесь, я немедленно составлю соответствующее прошение.

– Вы рассказали мне вашу тайну лишь потому, что сегодня мы встретили Матильду, и вам было выгодно изложить свою версию событий до того, как это сделает она.

– Отчасти, по правде, я собирался рассказать вам про Олю после венчания.

– Олю?

– Да, и поверьте, она очень похожа на мою мать. Не будь я агностиком, поверил бы в переселение душ. Ну так что, вы поможете мне признать дочь?

Полина сомневалась, она чувствовала, что Николай умело манипулирует ею, но жалость к маленькой девочке, вынужденной воспитываться в чужой семье, была сильнее гордости.

– Мне будет необходимо лично поговорить с Матильдой. Быть может, она искренне раскаивается в содеянном и ищет прощения у вас и дочери. Возможно, она не так расчётлива и корыстна, как вам кажется. Я также хочу познакомиться с приемной семьей. Сколько лет сейчас Оле? Принадлежность к дворянскому сословию – это важно, но не важнее любви женщины, которую она считает матерью.