Духовная

Глава 9

Следующий месяц прошел спокойно и размеренно. С появлением маленькой Оли все изменилось. Даже обычно суровый генерал, пораженный сходством внучки с покойной женой, превратился в заботливого деда, души ни чаявшего в малышке. Полина была так рада изменению атмосферы в доме, что даже предсвадебная суета ее не раздражала. Она стоически выносила визиты модистки, возобновившиеся уроки танца и прочие светские обязанности. Николай же оказался чудесным отцом и старался компенсировать упущенное время, каждую свободную минуту проводя подле дочери. Он также поощрял воскресные выезды Полины с Олей в обитель, часто присоединялся к их прогулкам в Летнем саду. Со стороны они трое казались чудесной молодой семьей, и даже самые острые языки Петербурга не смели распускать слухи по поводу происхождения Оли, хотя Полина подозревала, что во многом эта заслуга дипломатии Александры Михайловны.

В одну из прогулок Полина и Николай обсуждали невероятные способности его крестной и речь сама собой зашла о крестных Оли:

– Крестным Оли был мой брат Петр, а крестная – младшая дочь Александры Михайловны, Евгения.

– Та, что уехала в Курляндию?

Николай улыбнулся:

– Да. Но, поверьте, это единственный ее недостаток. В остальном она замечательная, образованная барышня, мне кажется, вы с ней подружитесь.

– Уверена в этом. Но как же жаль, что у Оли больше нет крестного. Мне кажется, для девочки фигура крестного отца очень важна. Мой крестный, Иван Фролович, мне всегда помогал в трудные моменты.

– Вы про вашего управляющего Бочкарева? Признаться, на меня он произвел не лучшее впечатление.

– Так он жив? Вы с ним встречались в Златоусте?

Николай вопросительно приподнял бровь, призывая Полину пояснить свой вопрос.

– Видите ли, Иван Фролович был старинным другом отца. Когда я сбежала из дома, да и потом тоже, он писал мне, присылал подарки на именины, Рождество и Пасху. Кроме него я никому и не сказала, что теперь живу в монастыре. Но вот уже больше года, как от него нет никаких вестей. Я ему писала, даже просила матушку-настоятельницу узнать, все ли с ним в порядке, но она пока ничем не смогла мне помочь.

– Вы говорите, раньше он вам писал?

– Да, иной год по пять писем и это при том, что человек он очень занятой.

– Если вы не возражаете, я бы хотел позаимствовать у вас какое-нибудь из его писем. И обещаю передать ему, что вы о нем беспокоитесь, в нашу следующую с ним встречу.

***

Наступил день венчания. Полину нарядили в подвенечное платье и повезли в Николо-Богоявленский собор. К удивлению Полины, в соборе было многолюдно, в толпе пришедших она разглядела и сестру Агриппину, и егеря Степана, и старшую дочь Александры Михайловны с мужем. Стоя перед алтарем, Полина чувствовала истинную благодарность за то, что судьба свела ее со всеми этими замечательными людьми. Когда Николай приподнял фату и поцеловал ее на глазах всех собравшихся, это нисколько не напугало девушку. Все происходящее было естественным. Краем глаза Полина заметила, как маленькая Оля захлопала в ладошки.

Свадебный прием также прошел как нельзя лучше. Александра Михайловна, соскучившаяся по организации званых обедов, сотворила настоящий праздник, где салфетки гармонировали по тону с цветами, бокалы с люстрами, а приглашенные друг с другом.

Наступил вечер. Гости разъехались, и Николай поднялся в комнату Полины. Ему было неловко за какое-то почти детское ощущение счастья. Чем дольше он думал о своей молодой жене, тем больше склонялся к мысли, что ему невероятно повезло. По роду своих занятий он неплохо научился разбираться в людях, и теперь он видел, что Полина, будучи особой волевой и целеустремленной, в тоже время сохранила способность к состраданию и искренне любила людей вокруг себя. Встретить подобную девушку в свете, а тем более заполучить ее себе в жены было невероятной удачей.

Николай постучал.

Но дверь не открылась.

Немного подождав, Николай постучал снова.

Спустя пару минут дверь всё же отворилась. В дверях стояла сонная Полина. Волосы девушки украшали папильотки, а сама она была укутана в огромного размера бархатный халат. Ошибиться было невозможно, Полина не ждала его и вообще не понимала, чего ради Николай заявился к ней в такой час.

– Что-то случилось?

– Нет, и видимо уже не случится.

– Так ради чего вы меня разбудили? Что-то с Олей?

Николай был готов провалиться сквозь землю. Постепенно Полина проснулась, и глаза ее расширились от удивления.

– Только не говорите мне, что вы пришли чтобы… консумировать наш брак?

– А что вас так удивляет? Если помните, вы уже двенадцать часов как моя жена.

– Постойте, вы хоть раз прочитали составленные мною «Правила супружеского общежития»?

В темноте коридора Полина не видела, как заходили желваки на лице Николая. А потому продолжала как ни в чем не бывало:

– Если не ошибаюсь, в пункте шестом написано, что раз целью нашего союза является рождение наследника, то выполнение супружеского долга будет происходить в дни, когда возможность зачатия максимально велика. Помилуйте, медицина давно доказала, что женщина способна зачать ребенка только в определенные дни. Ближайший такой день у меня через неделю. Я вам напомню. Понимаете, я не могла приложить график заранее, иногда дни сдвигаются…

Полина хотела еще что-то добавить, но Николай ее перебил:

– Значит, остальные ночи я могу проводить по своему усмотрению?

– Да, конечно…

– Рад, что мы все прояснили. Доброй ночи.

И, не сказав более ни слова, Николай отправился к себе.

***

Сидя в заведении мадам Мими, Николай ругал себя за то, что увлекся ролью респектабельного главы семейства. Нет, видит бог, ему нужно было что-то вроде этого ночного разговора с Полиной, чтобы прийти в себя и вернуться к делам, требующим его внимания. Черт возьми, почему он еще не на пути в Златоуст?!

И все же проводить брачную ночь в борделе не входило в его планы. Смешно. Он не был тут ни разу со дня приема в Петергофе. Глупец. Мысли его летали вокруг женщин, всех без исключения женщин, которых ему доводилось знать в своей жизни. Наблюдалась какая-то поразительная закономерность: всех их можно было разделить на тех, кто тосковал по нему, и до которых самому Николаю не было никакого дела, и Матильду, а теперь еще и Полину, которым не было ровно никакого дела до него самого. Кажется, что-то подобное было в Евгении Онегине.

– Нет, брат, так ты еще до поэзии скатишься, – строго сказал себе Николай и увел в номера зеленоглазую красавицу – любимицу мадам.

***

Полина не могла понять, почему за завтраком Александра Михайловна была не в духе. От ее обычной живости и свежести, казалось, не осталось и следа, и впервые со дня их встречи компаньонка позволила себе брюзжание, такое типичное для дам ее возраста, но так не свойственное ей самой. Как только Штольц, не выдержав скверного настроения Александры Михайловны, удалился из-за стола, и дамы остались в столовой одни, Полина спросила:

– Я вас чем-то расстроила?

– Да, и боюсь не только меня.

– Да о чем вы?

– Известно ли вам, что Николай не ночевал дома? Он кутил всю ночь, а когда вернулся между ним и генералом состоялась отвратительная ссора, после чего Николай немедленно собрал вещи и уехал.

– Боюсь, Николай Павлович взрослый человек и принимает решения самостоятельно. Могу я еще раз уточнить, чем же я вас обидела?

Александра Михайловна лишь бессильно всплеснула руками:

– Признайтесь, прошлой ночью вы отказали ему в близости?

– Александра Михайловна! Я не собираюсь обсуждать с вами подобные вопросы.

– И не надо. Мне известно об абсурдных правилах, на включении которых в брачное соглашение вы настояли. Я скажу вам свое мнение лишь раз. И сделаю это только потому, что ваша судьба и счастье мне небезразличны. Брак в том виде, на котором вы настаиваете, сделает вас глубоко несчастной. Смысл союза мужчины и женщины не в рождении детей и не в разделении обязанностей между супругами. А в том, чтобы стать друг для друга утешением и поддержкой, чтобы вместе быть сильнее, чем порознь.

– Боюсь, вы говорите о браке, к которому муж и жена пришли по собственной воле. Наш же брак был спланирован без нашего участия.

– Но согласившись на него, вы отказались от возможности создать союз с другим мужчиной! Дорогая моя, в этом мире множество счастливых браков, заключенных под давлением обстоятельств, и множество других, в которые люди вступили под влиянием страстей, но которые не способны выдержать испытание временем. Я никогда не любила проповеди, но прошу вас прислушаться к моим словам. Боюсь, прошлой ночью вы очень обидели Николая, даже не своим отказом, а взглядом на ваш с ним союз. Поверьте, мужчины очень ранимы и потому могут быть злопамятны, когда их отвергают. Вскоре вы пожалеете о своем поступке, и вам потребуется огромное терпение, чтобы сделать ваш брак счастливым.

***

Признаться, Полина не придала большого значения словам Александры Михайловны. Однако с отъездом Николая она начала чувствовать некую пустоту в доме. Все было как прежде: ненавистные уроки танцев, занятия со Штольцем, прогулки с Олей. Но все это как будто потеряло былую легкость, снова превратившись в рутину. Никто больше не опаздывал на ужин, вызывая недовольство генерала, не составлял достойную конкуренцию бывшему гувернеру в научных спорах и не подбрасывал Олю на руках так, чтобы та заливалась от хохота.

Николая не было неделю. Не приехал он и через две на день рождения Полины. А спустя три недели Полина уже откровенно тосковала и вспоминала его по несколько раз на дню. Николай не писал жене. Но однажды Полина узнала, что он регулярно пишет дочке. В один из вечеров, когда она сама укладывала девочку спать, Полина заметила, что у изголовья деткой кроватки прикреплен листок бумаги с рисунком, на котором два мальчика вытаскивали из воды провалившуюся под лед собаку. Вокруг рисунка убористым мужским почерком была написана история о том, как папа и дядя Петя спасли соседского пса, который провалился под лед на пруду. И как папа потом две недели пролежал в постели с ангиной, а дядя Петя тайком от родителей таскал ему с кухни пироги с повидлом. Оказалось, что Николай отправляет письма Александре Михайловне, а она или няня читают их Оле, а порой и перечитывают по несколько раз. Девочка очень любит папины истории и хранит те страницы, на которых он делает для нее иллюстрации.

Это открытие очень взволновало Полину. Тем же вечером она прочла все присланные Николаем истории и наконец призналась себе, что ей давно пора самой написать мужу.