Семко

– Не хмурь уже лица! Видишь, и я по своим не плачу, потому что тут теперь всё моё. Мне прорицательница давно предсказала золотое гнездо, весёлое и тёплое; когда тебя, господина моего, первый раз в окно увидела, знала, что мы предназначены друг другу. Возможно, ты здесь много пережил, но теперь всё кончено; Ягайлло огородит нас от бури и я распрощаюсь с грустью.

С этими словами не он, а она его ввела назад в комнаты, которые она велела ей показать, где её ждали литовские девушки.

Она весело к ним обратилась, и они отвечали ей радостными голосами; она дала знак, они запели печальную, странную, непонятную песню, которую Ольга с удовольствием слушала, медленно распуская золотые волосы и отстёгивая пряжки, которые держали её княжеский наряд.

На следующий день Семко спал ещё, когда Ольга уже бегала по замку, со всеми знакомилась, водила за собой собак по комнате, приказывала, смеялась, дурачилась как дитя.

Столы были при ней накрыты, когда сообщили Семко. Жену он нашёл на важном разговоре с Бартошем из Одоланова. Она повернулась к входящему с ясным лицом.

– Слушай, – сказала она, указывая на Бартоша и братьев, – они тебе верно служили рыцарями, а теперь изгнанники. В Мазовии достаточно земли, пусть я начну с того, что попрошу сделать им подарок, чтобы забыли об утраченном. Пусть около нас будет весело!

Семко утвердительно кивнул на то, чего желал сам. Ему и княгине все кланялись.

– А теперь пусть священник благословит тарелки – я голодна от счастья! – и она со смехом бросилась на стул.

Януш стоял в стороне и думал.

– Пожалуй, сам Господь Бог выбрал её для него, именно такую было нужно!

1881 Дрезден

конец

Примечания