Легенда об Уленшпигеле и Ламме Гудзаке
- Автор: Шарль Костер
- Жанр: Классическая проза
- Дата выхода: 1972
Читать книгу "Легенда об Уленшпигеле и Ламме Гудзаке"
23
— Куда же мы теперь? — спросил Ламме.
— В Маастрихт, — отвечал Уленшпигель.
— Но ведь говорят, сын мой, что там кругом войска герцога, а сам герцог в городе. Пропуска нам не помогут. Пусть даже испанские солдаты пропустят — все равно задержат в городе и подвергнут допросу. А тем временем пройдет слух об убийстве проповедников — и нам конец.
Уленшпигель же ему на это ответил так:
— Вороны, совы и коршуны скоро их расклюют. Лица их и теперь, уж верно, нельзя узнать. Пропуска могут и не подвести, но ты прав: если прослышат об убийстве, то нас с тобой сцапают. Надо постараться пройти в Маастрихт через Ланден.
— На виселицу попадем, — сказал Ламме.
— Нет, пройдем, — возразил Уленшпигель.
Разговаривая таким образом, они приблизились к гостинице
А наутро выехали в Ланден.
Приблизившись к обширной подгородней усадьбе, Уленшпигель запел жаворонком, и тотчас же изнутри ему ответил боевой клич петуха. На пороге появился добродушного обличья фермер. Он им сказал:
— Раз вы, друзья, люди вольные, то да здравствует гёз! Пожалуйте!
— Кто это? — спросил Ламме.
— Томас Утенхове, доблестный реформат, — отвечал Уленшпигель. — Все его слуги и служанки стоят, как и он, за свободу совести.
— Стало быть, вы от принца? — обратился к ним Утенхове. — Ну так ешьте и пейте!
И тут ветчинка на сковородке зашипела, и колбаска тоже, и бутылочка прибежала, и стаканчики — доверху, а Ламме давай пить, как сухой песок, и есть так, что за ушами трещало.
Работники и работницы то и дело заглядывали в щелку и наблюдали за работой его челюстей. Мужчины завидовали ему и говорили, что, мол, и они бы не отказались.
По окончании трапезы Томас Утенхове сказал:
— На этой неделе сто крестьян уйдут отсюда якобы чинить плотины в Брюгге и его окрестностях. Будут они идти партиями, человек по пять, по шесть, разными дорогами. А из Брюгге переправятся морем в Эмден.
— А деньги и оружие у них будут? — спросил Уленшпигель.
— У каждого по десять флоринов и по большому ножу.
— Господь Бог и принц вознаградят вас, — сказал Уленшпигель.
— Я не из-за награды, — возразил Томас Утенхове.
— Как это у вас получается, хозяин, такое душистое, сочное и нежное блюдо? — угрызая толстую кровяную колбасу, спросил Ламме.
— А мы кладем туда корицы и майорану, — отвечал хозяин и обратился к Уленшпигелю: — А что Эдзар, граф Фрисландский, по-прежнему на стороне принца?
— Он этого не показывает, но укрывает в Эмдене его корабли, — отвечал Уленшпигель. — Нам нужно в Маастрихт, — прибавил он.
— Туда не пробраться, — молвил хозяин, — кругом войска герцога.
Он провел их на чердак и показал оттуда стяги и знамена конницы и пехоты, гарцевавшей и шагавшей в поле.
— Вас здесь все уважают, — обратился к хозяину Уленшпигель, — добудьте мне разрешение жениться, и я прорвусь. От моей невесты требуется, чтобы она была мила, хороша, благонравна и чтобы она изъявила желание выйти за меня — если не навсегда, то по крайности на неделю.
Ламме вздохнул и сказал:
— Не женись, сын мой, — жена оставит тебя одного сгорать на огне любви. Мирное ложе твое обернется остролистовым тюфяком, и сладкий сон отлетит от тебя.
— Все-таки я женюсь, — объявил Уленшпигель.
А Ламме, ничего съестного больше на столе не обнаружив, огорчился. Но тут взгляд его упал на блюдо, полное печенья, и он с мрачным видом тотчас же захрустел.
Уленшпигель снова обратился к Томасу Утенхове:
— А ну, давайте выпьем! Вы мне раздобудете жену, можно богатую, можно бедную. Я пойду с нею в церковь, и поп обвенчает нас. Он выдаст нам брачное свидетельство, но оно не будет иметь никакого значения, понеже оно выдано папистом-инквизитором. Мы получим удостоверение в том, что мы истинные христиане, поелику мы исповедуемся и причащаемся, живем по заветам апостолов, соблюдаем обряды святой нашей матери — римской церкви, сжигающей своих детей живьем, и призываем на себя благословение святейшего отца нашего — папы, воинства небесного и земного, святых угодников и угодниц, каноников, священников, монахов, солдафонов, сыщиков и всякой прочей нечисти. Запасшись таковым свидетельством, мы отправимся в свадебное путешествие.
— Ну а жена? — спросил Томас Утенхове.
— Жену мне подыщете вы, — отвечал Уленшпигель. — Словом, я беру две повозки, украшаю их гирляндами из еловых и остролистовых ветвей, бумажными цветами и сажаю туда несколько славных парней, которых вы бы хотели переправить к принцу.
— Ну а жена? — спросил Томас Утенхове.
— И она, понятно, тут же, — отвечал Уленшпигель и продолжал: — В одну повозку я впрягу пару ваших лошадей, а в другую — пару наших ослов. В первую сядет моя жена, я, мой друг Ламме и свидетели, во вторую — барабанщики, дудочники и свирельщики. А затем под веселыми свадебными знаменами, барабаня, горланя, распевая, выпивая, мы во весь конский мах помчимся по большой дороге, и дорога эта приведет нас либо на
— Я рад бы тебе помочь, — молвил Томас Утенхове, — но ведь жены и дочери захотят сопровождать мужей и отцов.
— Поедем с Богом! — просунув голову в дверь, крикнула смазливая девчонка.
— Если нужно, я могу предоставить и четыре повозки, — предложил Томас Утенхове, — так мы провезем человек двадцать пять, а то и больше.
— А герцога обведем вокруг пальца, — ввернул Уленшпигель.
— Зато флот принца пополнится храбрыми воинами, — подхватил Томас Утенхове и, ударив в колокол и созвав всех слуг своих и служанок, повел с ними такую речь: — Слушайте все, зеландцы и зеландки: вот этот самый фламандец Уленшпигель намерен вместе с вами в свадебном поезде прорваться сквозь войско герцога.
Зеландцы и зеландки хором воскликнули:
— Мы смерти не боимся!
Мужчины говорили между собой:
— Сменить землю рабов на вольное море — это великое счастье. Коли с нами Бог, кто же нам тогда страшен?
А женщины и девушки говорили:
— Мы пойдем за нашими мужьями, за нашими женихами. Зеландия — наша родина, и она примет нас.
Уленшпигель высмотрел молоденькую хорошенькую девушку и шутя сказал ей:
— Я на тебе женюсь.
А девчонка зарделась и так ему ответила:
— Обвенчайся — тогда выйду за тебя.
Женщины рассмеялись.
— Ей приглянулся Ганс Утенхове, сын нашего
— Я поеду с ней, — подтвердил Ганс.
И отец ему сказал:
— Поезжай!
Мужчины вырядились во все праздничное: надели бархатные куртки и штаны, длинные
Затем Томас Утенхове пошел в церковь и за два
Коротко говоря, Уленшпигель в сопровождении свидетелей и гостей проследовал в церковь и там обвенчался с Таннекин, такой миленькой, хорошенькой, полненькой и славненькой девушкой, что ему страх как захотелось куснуть ее похожие на два помидора щеки. И он ей в этом признался, добавив, что не решается только из благоговения перед ее дивной красой.
Но девушка надула губки и сказала:
— Оставьте меня! Ганс смотрит на вас таким взглядом, что, кажется, вот сейчас убьет.
А девушка, завидовавшая ей, сказала Уленшпигелю:
— Поищи другую. Разве ты не видишь, что она побаивается своего сердечного друга?
Ламме, потирая руки, приговаривал:
— На всех рот не разевай, негодник!
И ликовал.
Уленшпигель смирился и вместе со всеми направил свои стопы назад к усадьбе. Там он веселился, пел песни и пил за здоровье завистливой девицы. И, глядя на них, веселился Ганс, но не Таннекин и, уж конечно, не суженый завистливой девицы.
В полдень, при ярком солнце, овеваемый свежим ветром, увитый зеленью и цветами, развернув знамена, под веселые звуки тамбуринов, свирелей, волынок и дудок, тронулся свадебный поезд.
А в лагере герцога был свой праздник. Разведчики и дозорные трубили тревогу, прибегали один за другим и докладывали:
— Неприятель подходит! Мы слышали барабаны и трубы, видели знамена. Это сильный кавалерийский отряд — его дело заманить нас. Главные же силы расположены, вне всякого сомнения, дальше.
Герцог без дальних размышлений приказал всем военачальникам приготовиться к бою и выслал разведку.
И вдруг аркебузиры увидели, что прямо на них мчатся четыре повозки. В повозках мужчины и женщины плясали, бутылочки у них в руках так и ходили, дудки весело дудели, волынки гудели, свирели играли, барабаны гремели.
Затем свадебный поезд остановился, навстречу ему, привлеченный шумом, вышел сам Альба и увидел в одной из четырех повозок новобрачную и рядом с ней украшенного цветами ее супруга Уленшпигеля, поселяне же и поселянки, спрыгнув с повозок, плясали и угощали солдат вином.
Беззаботность поселян, певших и веселившихся, когда кругом шла война, привела герцога купно с его свитой в немалое изумление.
А крестьяне между тем все вино роздали солдатам.
А солдаты славили их и величали.
Засим поселяне и поселянки под звуки тамбуринов, дудок и волынок беспрепятственно тронулись в путь.
И солдаты, подгуляв, выпалили в их честь из аркебуз.
А свадебный поезд прибыл в Маастрихт, и там Уленшпигель сговорился с тайными реформатами касательно того, как доставить в лодках флоту Молчаливого оружие и боевые припасы.
И такие же переговоры вел он и в Ландене.
И так, в крестьянской одежде, разъезжали они всюду.
В конце концов герцог узнал об их хитрости. Про них сложили песню и послали герцогу, а припев у песенки был такой:
Альба, герцог-дурачок!
Ты невесту не видал?
И всякий раз, когда герцог допускал какой-нибудь промах, солдатня пела:
Герцог Альба вовсе спятил,
Как невесту увидал.