Семко

Там часто находили приют путники или преследуемые христиане, которым от приюта не годилось отказываться, хоть бы эта гостеприимство грозило монастырю местью и преследованием.

Отец Павел, поздоровавшись с мазовецким князем, проводил его в просторную комнату для гостей, так же бедно устроенную, как весь монастырь. Несколько узких столов, лавки у стен, которые в то же время должны были служить кроватями на ночь, небольшое изображение Христа на стене, у двери глиняный сосуд со святой водой, очаг посередине, сейчас погасший, это было всё, чем комната могла служить князю.

– Мы хотели бы, достойный пане, – сказал настоятель, – принять вас как можно лучше, но наша бедность не позволяет. Мы в ней поклялись, а тут нам легко сохранить клятву, потому что мы в языческом крае, и пришельцев едва терпят. Однако завтра, я надеюсь, раз Хавнул знает о прибытии вашей милости, он постарается о том, чтобы нужды были удовлетворены.

Об этой своей бедности и положении отец Павел говорил с добродушной улыбкой на устах, с безоблачным лицом и спокойствием, какие даёт добровольная жертва жизни за веру.

У двух отцов, стоявших за ним, из которых один был литвином, так же как и брат Антоний, были радостные лица настоящих сыновей святого Франциска, которым любое страдание озаряет душу.

– Мы прикажем развести огонь, приготовить рыбу, имеется хлеб и наше монастырское пиво. Будьте, ваша княжеская светлость, здоровы, отдыхайте и простите, – прибавил ксендз Павел.

То, что бедный монастырь мог предложить князю Семко, после утомительного путешествия показалось ему более чем достаточным.

Благочестивый, как все в то время, он только пожелал пойти в костёл поблагодарить Бога, что привёл его туда целым. Отец Павел и брат Антоний составили ему компанию. Во внутреннем дворе стоял маленький деревянный костёльчик, на фундаменте из полевых камней; он отовсюду был окружён постройками.

Они вошли в него через боковую дверь со стороны ризницы.

Посередине стоял деревянный алтарь, разделяя помещение на две части, за ним находились хоры для монахов, жалкие, как их численность. Самого костёла, чуть более высокого, хватало для маленькой кучки христиан. Он был чистый, но без украшений. Всё, что его украшало, было сделано собственными руками монахов из дерева и коры, но с той любовью и благочестивым старанием, кои самому простому изделию придают нежный облик.

Перед алтарём горела лампада, свисающая с потолка. Там все преклонили колени для молитвы. Брат Антоний прочитал её вполголоса, целуя землю с великим пылом соскучившегося по Божьему дому монаха. Семко тоже поклонился, простирая руки, прося Бога позаботиться о себе и неопределённой судьбе своей миссии.

Его мысль невольно перенеслась к Польше, он вспомнил корону, которую ему обещали, и вздыхал к Богу, но когда он поднял глаза к кресту, ища в нём какое-нибудь предсказание, лампа перед алтарём сверкнула ярким светом и погасла.

конец первого тома

Том II