Давай поговорим!

Собеседник, оказывается, сдаваться не собирался.

– Но если додумать вашу мысль до конца, то получается, что мы ни о чем не можем судить, никогда не узнаем, что происходит на самом деле. Бог с ними, с чувствами, но мы, выходит, не можем доверять и наукам. Как же мы умудряемся жить? Получается, я не могу быть уверен даже в завтрашнем восходе солнца!

– Но представьте, как вы обрадуетесь, если он все-таки случится.

Доктор вскочил, сделал круг по комнате. Второй раз за время разговора остановился перед дверью, как бы опять прикидывая, а не уйти ли ему отсюда. Но это была его комната.

– Можно привести множество опровержений вашего заявления.

– Приведите.

– Возьмем хотя бы вашу невесту, – роковым тоном произнес доктор.

Холмс слегка раздул ноздри.

– Зачем?

– Как вы думаете, могу я знать что-нибудь о ней?

– Смотря что. Вы ведь тут виделись. Мало ли что она вам сказала.

– Могу ли я знать о ней что-либо такое, что она хотела бы скрыть?

Сыщик весело покачал головой.

– Исключено.

– Между тем я могу утверждать, что она не англичанка.

– Верно, она не англичанка. Она русская. Ее фамилия Павлова. Елизавета Павлова. Подозреваю, что роман, который мы здесь разыгрываем, – это русский роман.

За дверью послышались приближающиеся шаги многих людей. Холмс и Ватсон выжидающе поглядели на дверь. И оба сказали: «Войдите!», когда раздался стук. Ватсон в глубине души пожалел, что поспешил разрядить свой револьвер.

На пороге стоял Эвертон. За ним все братья Блэк-клинер, Лестрейд и еще кто-то. Они все явно удивились, увидев Холмса. Он спросил твердым голосом:

– В чем дело, джентльмены?!

Из толпы выбрался инспектор, он почесывал переносицу и морщил лоб и был при этом по-особенному, официально серьезен. Он не играл в этот момент.

– Повесился привратник. То есть сэр Оливер. Он оставил записку, из которой следует, что это он убил отца.

– Какого отца?! – прошипел Холмс.

– Под подушкой у него были обнаружены три тысячи фунтов. Его сиделка понятия не имеет, откуда они взялись. Она отлучалась в деревню.