Теорема любви

Глава 22

Иван вызвал такси и поехал к лучшему другу в офис. Но не для того, чтобы поболтать с ним. Просто именно там работал Михаил.

Но еще в холле Андрей встретил его и затащил к себе в кабинет:

— Что сказала Полина?

— Ничего конкретного, но я точно знаю, что она с ним после того, что узнала, жить не будет.

Он говорил коротко, раздраженно — не понимая, зачем друг его задерживает. Топазов вздохнул:

— Ты плохо знаешь Мишу, тот умеет уговаривать.

Раевский стоял на своем:

— А ты плохо знаешь Полину.

Андрей кивнул:

— Ладно, посмотрим, кто из нас прав.

Ивану было не до пари, он скорей хотел поговорить с Михаилом и услышать, что тот уйдет в сторону и оставит жену в покое.

— По коридору, третий кабинет налево, — указал другу дорогу Топазов, и Раевский уверенно направился туда.

Не постучавшись, он вошел в кабинет. Огинский сидел в кресле, вальяжно выставив ноги на стол. Его ботинки сверкали в лучах полуденного солнца. Иван сразу понял, что такой тип пойдет на все. Очень наглый! И это было понятно не только из-за позы. В его манере держаться чувствовалась сильная, властная, даже надменная личность. Все его нутро говорило об мощной энергии, решимости и одновременно о том, что этот человек привык действовать напролом.

Иван не здороваясь прошел к столу и сел напротив его.

Михаил не спеша убрал ноги со стола и явно попытался в ответ отсканировать Раевского.

То, что он неглупый мужик, тоже было понятно. Михаил явно догадался, что гость пожаловал не на деловую встречу, а по личному вопросу.

— Чем могу быть полезен? — спросил он, продолжая рассматривать Ивана.

Раевский вытащил из кармана стопку фотографий и положил на стол. Прямо какое-то дежавю! За последние сутки он делал это уже трижды!

— Пришел шантажировать? — скривился Михаил, едва взглянув на стопку.

— Нет. Пришел сказать, чтобы ты собирал чемоданы и убирался на хрен от моей семьи, — заявил Раевский и откинулся на спинку кресла.

Огинский оперся руками о стол и встал:

— Что ты сказал?

Иван тоже встал, но медленно, и, подняв подбородок, повторил:

— Полина — моя женщина, а Егор — мой родной сын.

Михаил от такого заявления даже рот открыл, но быстро опомнился:

— Это моя семья…

Иван перебил его:

— Была! И я в нее не лез, думал, что у вас все серьезно и навсегда. Но вчера узнал, что у тебя есть вторая семья. Думаю, что самое время заняться ею, потому что первую ты уже просрал.

Он развернулся и бросил на ходу:

— Полина все знает, ждет тебя, чтобы ты забрал свои вещи и ушел.

— Я тебя урою, — прорычал Огинский.

Раевский рассмеялся и вышел из кабинета.

В трех метрах маячил Андрей. Он вопросительно посмотрел на друга.

— Сейчас побежит к Полине, — насупился Иван.

— Хорошо, что морды друг другу не набили, — прокомментировал Топазов.

— Это еще впереди, — отмахнулся Раевский и зашагал на выход.

— Ты куда? — спросил его друг с некоторой опаской.

— Надо с Егором встретиться.

Иван вышел из здания и позвонил сыну.

— Добрый день, — сразу же отозвался парень.

— Привет, есть срочное дело, встретимся? — предложил Раевский.

— Да, конечно. Я сейчас как раз на Кутузовском, могу подъехать в нашу “Кофеманию”.

— Отлично. Встречается там, буду через минут двадцать.

Егор, выслушав все, что спокойно изложил ему Раевский, прикрыл ладонями склоненную голову и тихо сказал:

— Бред какой-то.

Переваривать, действительно, было что.

— Это жизнь, — вздохнув, ответил Иван.

Парень помотал головой:

— Простите, но я не могу это пока принять.

Раевский был с ним согласен:

— Я понимаю тебя и не тороплю.

Егор встал и вышел из ресторана, а Иван остался один.

Да, его действия были жесткими, грубыми, но ему очень хотелось верить, что он все сделал правильно.

Он возвращал свою семью! Да, именно так. Но как же ему сейчас было плохо. Он опять борется со всем миром. И ладно бы, если этот бой действительно принес бы ему победу, но ведь ее может не быть?

Та Полина, которую он знал тридцать три года назад, могла измениться. Но ведь не настолько же, чтобы принять вторую семью мужа, и продолжить жить в этом гареме?

Иван пытался себя хоть как ободрить. Ему нужна была решимость! И терпимость. Как дождаться той минуты, когда она выставит своего супружника с чемоданами? И как он узнает об этом?

Раевский вскочил. Может, стоит поехать к ее дому? Чтобы убедиться, что он выйдет из подъезда и уйдет в свою жизнь? А если она еще на работе?

Иван ввел в поисковике редакцию, где работала Полина, и набрал номер.

— Издательство “Буква”, слушаю вас.

— Могу я поговорить с Полиной Огинской? — кажется, совершенно не своим голосом произнес Иван.

— Ее сегодня не будет, — напряженно ответили ему. — Позвоните завтра — или, может, я могу ей что-то передать? — предложила секретарь.

— Нет, спасибо, перезвоню завтра, — буркнул Раевский и отключил телефон.

Надо всё-таки ехать к ее подъезду!

Мужчина быстро заказал такси, указав адрес Полины, и через пятнадцать минут уже наблюдал за входом в подъезд.

Пусть он выйдет! Пусть он выйдет! Пусть он выйдет!

Но через минут пять ожидания из подъезда выбежала только Полина. Она растерянно укуталась в пуховик, накинула капюшон, сделала три больших, но уверенных шага — и оказалась в объятиях Раевского.

Конец

Примечания