20-ть любительских переводов (сборник)

* * *

Смеркается. Небо темнеет, а дорога покрытая гравием, окутана белым туманом. Машина медленно двигается, спотыкаясь о ее ржавые зубы. Трава заросла по обе стороны, высотой уже по пояс. Здесь больше не ходят поезда.

Фары автомобиля выхватывают светоотражающую полосу. Кто-то идет по краю дороги. Оглядывается через плечо. Лицо Сьюз состоит сплошь из лоскутного одеяла теней. Я вижу пустоты там, где должны быть, ее глаза. Раньше она напоминала мне уиппета (порода быстрых собак), но теперь двигается куда медленнее, слишком уж она скована, для возраста в двадцать один год.

Я приоткрыл окно и спросил, когда машина сравнялась рядом с ней: «Не желаешь проехаться?»

Она постукивает по одному наушнику, пожимает плечами.

– Хочешь я тебя подвезу? – переспросил я.

– Я в порядке, не надо, – ее голос звучит так, как будто она находится за тонированным стеклом.

Секунду она пристально смотри на меня, затем произносит, – ты можешь ехать, если желаешь.

Я выхожу из машины и отдаю команду ехать домой самостоятельно. Мы всего-то в десяти минутах езды от дома. С продуктами все будет в порядке. Сьюз снова смотрят на меня, затем продолжает идти. Я иду в ногу рядом с ней. Едва слышно, как щелкает ее колено.

– Все еще тепло, – говорю я, у меня создается ощущение, что мы видимся первый раз, – возможно это последний славный денек.

– Чем ты занимался? – спрашивает она.

– Я покупал продукты.

– Я имею в виду, чем ты действительно занимался.

Мама знает лучше, чем кто-либо, как отвечать на такой вопрос. Я ничего такого не делал, с точки зрения закона, с учетом того, что она сама написала некоторые законодательные акты. Но Сьюз никогда не любила всякую чушь, даже когда она была маленьким ребенком. Так что я не знаю, что ей ответить.

– Точнее, другой ты, – в ее голосе слышится неприятная нотка, – чем занимался, другой ты?

Мое подсознание подрагивает, как будто чьи-то глаза распахиваются на долю секунды, прежде чем выкатиться из своих орбит.

– Ты же знаешь, я не могу говорить тебе такие вещи, – отвечаю я.

– У меня личная заинтересованность, – поясняет она, – я нахожусь дома одна, с профессиональным убийцей.

Она опускает руку в придорожную канаву и срывает головку рогоза (высокая болотная трава). Перетирает между пальцами, рассыпая за нами.

Как-то недавно я обследовал содержимое ее файлов. Как оказалось, они были всего лишь незашифрованной ерундой. Но еще, я кое-что увидел о включателе убийств.

Включатель убийств. Некоторые люди называют его так, некоторые окрестили его задним умом. Я всегда называю это подсознанием, потому что так этот термин называют на информационном совещании.

– На что это похоже? – спрашивает она, – чтобы кто-то другой взял на себя трудновыполнимое?

Это все равно, что смотреть, как твои руки смывают кровь с лица женщины, а затем используют это лицо, чтобы разблокировать ее телефон до наступления трупного окоченения, чтобы узнать адрес объекта, который раньше именовался институтом.

– Это как быть вымышленным персонажем, – объясняю я.

– А, – Сьюз делает гримасу, – ну да, ты все еще занимаешься этим. Она делает паузу. – Мама пытается организовать мне психо-хирургию, с тех пор как мне не понравились лекарства. Одно небольшое изменение, и все нейротрансмиттеры[31] встанут в очередь. А дофамин (гормон и нейромедиатор) в течение нескольких дней.

– Это выведет тебя на исходный уровень, – заверяю ее я.

– К черту все это, – категорично заявляет Сьюз.

– Но почему?

Сьюз шевелит губами. Мне кажется, что она облизывает языком заднюю часть своих зубов.

– По той же причине, по которой ты не запустишь свои терапевтические модули, – отвечает она. – Мне следует быть скорбной, потому что мир – это дерьмовое место. И я также не оправдала ожиданий.

Мое горло сдавливает, но все же воздуха остается на то, чтобы навсегда рассеять ее представление обо мне. Я выкладываю все начистоту.

– Я вступил в отношения с конкретным человеком, а затем его убил, потом использовал его биометрические данные, чтобы получить доступ к определенному объекту, – рассказываю я, – в этом учреждении содержались дети, выросшие в экзосоматических[32] масках и подвергшиеся генетическим модификациям.

Сьюз останавливается. Это как раз то, что она желала знать, но не более, и с моей стороны, совсем неправильно дальше выдавать ей эту информацию, но я уже не могу остановиться.

– Они уже были выращены с включателем убийств, – продолжаю я, – как единое целое. Они были зомбированы, в смысле мировосприятия, без осознания этого.

– Ты убил кучу детей, – произносит она, довольно безразличным голосом. Вид у Сьюз болезненный, лицо бледное.

Я снова вижу, как красный свекольный сок, просачивается в воду. Я вижу как удавка из монофильной нити[33], обвивает маленькую шейку, а затем переходит к следующей шейке, и так вдоль всего ряда спального корпуса. Сумеречный воздух прохладен и пахнет илистой гнилью, а опаленные осенью листья, начинаю опадать.

– Подсознание то сработало, – говорю я, – но нам пришлось, им более популярно объяснить. Ибо просто уничтожение объекта, было бы недостаточно для результата. Так что все это светопреставление – понятие довольно относительное, Сьюз.

– Держись от меня подальше, – говорит она.

Я подошел ближе, чем хотелось и носки моих ботинок почти касаются ее потрепанных кед. Подсознание знает, что я не должен этого говорить.

Вдалеке тревожно завывает Троцкий. На мгновение я представляю себе, как из-за куста неуклюже вылезает тот самый медведь, затем я слышу другие завывания, пронзительные и визгливые. Койоты охотятся стаей.

Сьюз срывается в бег, возможно для спасения Троцкого или может быть, чтобы Троцкий спас ее от меня, и я бегу за ней. Я чувствую проявление своего подсознания, вызванное выбросом адреналина. Но это неправильно – это не то я, которое проявляется, это состояние раздваивания. Я всего лишь видимость. Все мои мысли, ощущения и страдания – это разросшаяся система устранения неполадок.

Я наблюдаю, как мое я, несется по темной дороге, каким-то образом избегая каждой ямы и выбоины, делая каждый шаг на ровных участках, оно, обгоняет Сьюз и продолжает бежать, навстречу шуму, на которое мое подсознание нацелилось лучше, чем когда-либо смог бы я. Оно скользит, перепрыгивает канаву в брызгах гравия, врывается в кусты. Впереди рычит и скулит Троцкий.

Я вижу его спину в высокой траве. Койоты по сравнению с ним, карлики, и он заставляет их казаться призрачными и маленькими тощими тенями, мечущимися по полю. Но их восемь и они голодны и безумны. Кусты заляпаны кровью. Мое подсознание снимает с меня свитер и заворачивает в него кулак и предплечье.

Ко времени появления Сьюз, все уже закончено. Семь койотов крадутся обратно в осины, один умирает с расколотой головой и сломанной задней лапой. Троцкий пытается лизнуть липкую красную рану у себя на шее. Я сижу с ним, разворачиваю испачканный грязью и кровью свитер, оценивая, что под ним, кажется повреждены костяшки пальцев.

Сьюз смотрит на меня, и вместо того, чтобы выразить мне поддержку, она становится более отстраненной, чем когда-либо.

– Троцкий, – бормочет она, – хороший мальчик, хороший.

Уши его дрожат, он остается со мной. В книгах, в фильмах, собака всегда знает, кто такие плохие люди. Мне хочется сообщить об этом Сьюз. Мне хочется донести до нее, что подсознание – это некий имплантированный инопланетянин, который не имеет ко мне лично, никакого отношения, но вся правда в том, что моя сущность, все-таки гораздо ближе к нему, чем мне казалось. И именно поэтому я не заслуживаю никаких терапевтических модулей.

– Там тортеллини, – информирую я.

Полагаю, что Сьюз не слышит меня и секунду спустя она уходит, бредя обратно к насыпной дороге. Я сижу с Троцким, нежно чешу его за ухом, небольшими круговыми движениями. Если бы я был собакой, думаю, что именно так бы хотелось и мне. Звоню по телефону ветеринару.

— Все будет хорошо, — успокаиваю я его, — все-все.

Он верит мне так, как Сьюз теперь никогда не поверит мне. Небо усыпано бесконечными звездами, темно-фиолетовое и плавно переходящее в черное. Воздух наэлектризован запахом земли после дождя.

Я знаю — этот последний славный денек, был очень давно.

* * *

Стирание

* * *

Рассказ повествует о том, что мы всегда и в любые времена, должны оставаться людьми, а не полагаться полностью на современные технологии. И как неожиданно возникшие программные казусы могут повлиять на отношения двух любящих людей.