Второй шанс в Эдене

– Я… Я об этом не подумал.

– И экипаж тоже. Кроме Кальверта. В следующий раз, когда будешь с ним разговаривать, следи за его лицом, Антонио. Он знает, он все вычислил и предвидит конец своего капитанства и своей свободы. А все остальные витают в мечтах о непомерном богатстве.

– Что же нам делать?

Хорг хлопнул Антонио по плечу.

– Судьба нам улыбнулась, Антонио. Наш полет был зарегистрирован как совместная миссия. Не имеет значения, что мы искали нечто другое. По закону мы на равных правах владеем технологией ксеносов. Мы уже миллиардеры, друг мой. Вернувшись домой, мы сможем купить Сонору целиком. Матерь Божья, мы можем купить все скопление в точке Лагранжа!

Антонио выдавил улыбку, противоречившую испарине, выступившей на его лбу.

– Отлично, Хорг. Черт, ты прав. Нам больше не о чем беспокоиться. Но…

– Что еще?

– Я понимаю, что мы сможем выплатить ссуду, взятую на приобретение спутников, но как насчет совета Борцов? Им может…

– Не стоит об этом беспокоиться. Совет нас больше никогда не потревожит. Я уверен, что прав насчет причины катастрофы корабля чужаков. Это военное судно, Антонио. А ты ведь понимаешь, что это значит, правда? Где-то на борту обязательно есть оружие, такое же передовое и мощное, как и остальные продукты их технологии.

Это была третья вылазка Вэй на корабль ксеносов. Внутри никто из них не задерживался больше чем на два часа. От повышенной силы тяжести болели все мышцы, ходьба представлялась сокрушительным моционом.

Рядом со шлюзом Шац и Карл все еще занимались внутренними схемами кибермышек и расшифровкой их программ. Вполне вероятно, что это было самое многообещающее направление исследований; если бы они смогли воспользоваться языком программирования ксеносов, то получили бы из общей сети ответы на все вопросы. Если только сеть существовала – в чем Вэй была уверена. Множество действующих систем: обеспечение условий для жизни, поддержка силы тяжести, энергосети – все это говорило о том, что продолжает работать какая-то общая интегрирующая схема.

Тем временем оставалось исследовать еще значительную часть структуры. В нейронанониках Вэй хранился план, обновляющийся после окончания каждой экспедиции. В широкой части клина, если планировка была стандартной, могло быть около сорока палуб. До самого дна еще никто не добирался. Имелись также пространства, куда не было видимого входа: предположительно, там располагались технологические отсеки и резервуары. Маркус, желая отыскать генератор, направил группы на отслеживание главных энергетических каналов при помощи магнитных сенсоров.

Вэй плелась вслед за Романом вдоль кабеля, пролегающего по центру коридора восьмой палубы.

– От него отходит так много ответвлений, что схема похожа на рыбий хребет, – пожаловался инженер. Они помедлили на пересечении с пятью отходящими ветками, и Роман вместе с блоком повернулся кругом. – Сюда.

Он зашагал по одному из следующих коридоров.

– Мы двигаемся к лестнице номер пять, – сообщила Вэй, как только в голове развернулся файл плана.

На восьмой палубе оказалось больше кибермышек, чем где бы то ни было; в настоящий момент их с Романом преследовали более тридцати устройств, создававших на полу и стенах подобие ряби. Вэй отметила, что чем ниже они спускаются в нутро корабля, тем больше становится кибермышек. Хотя уже после второй вылазки научилась не обращать на них внимания. И почти не заглядывала в отсеки, расположенные по сторонам коридоров. Нельзя сказать, чтобы все они были идентичными, зато все зияли одинаковой пустотой.

Они добрались до лестничной площадки, и Роман шагнул внутрь.

– Кабель уходит вниз, – датавизировал он.

– Отлично, придется подниматься еще на один уровень, когда закончится наша смена.

Хотя и спускаться по этим ступеням тоже было нелегко, призналась Вэй сама себе. Жаль, что нигде не нашлось желобов для быстрого спуска. Возможно, все они остались в утраченной части корабля.

– Знаешь, я думаю, Маркус прав, и антенна действительно играла роль аварийного маяка, – датавизировала она. – Я не могу придумать ни одной другой причины для его постройки. А я очень старалась.

– Он всегда прав. Это чертовски раздражает, но именно поэтому я с ним и летаю.

– Я была против из-за того, что трудно признать такую веру.

– Объясни.

– Веру ксеносов в самих себя. Это грандиозно. И так не похоже на людей. Подумай сам. Сколько времени должно уйти на доставку послания, даже если их родной мир в паре тысяч световых лет отсюда? Тем не менее они отправляют его и верят, что там кто-то есть, чтобы его получить, более того, чтобы что-то предпринять. Представь, что подобное случилось с нами и «Леди Мак» потерпела крушение в тысяче световых лет от Конфедерации. Был бы смысл посылать сообщение со скоростью света, а потом ложиться в нуль-тау-капсулы и ждать спасательного корабля?

– Если их технология так долговечна, полагаю, и их цивилизация тоже.

– Нет, наше оборудование тоже продержится долго. А вот наше общество мне кажется хрупким. Я не думаю, что Конфедерация простоит тысячу лет.

– Мне думается, эденисты никуда не денутся. Ну и планеты, в физическом отношении, тоже. Какие-то из наших миров будут развиваться, возможно, даже дорастут до уровня киинтов, а какие-то вернутся к первобытному варварству. Но кто-нибудь наверняка останется, чтобы принять послание и помочь.

– Ты неисправимый оптимист.

Они спустились до девятой палубы и обнаружили, что дверной проем закрыт композитом.

– Странно, – датавизировал Роман. – Если там нет ни помещений, ни переходов, зачем вообще нужен дверной проем?

– Это изменение могло быть сделано после катастрофы.

– Возможно. Но для чего блокировать внутренние секции?

– Представления не имею. Ты хочешь еще спуститься?

– Конечно. Я настолько оптимист, что верю в призраков, таящихся в подвале.

– Напрасно ты так говоришь.

Десятая палуба тоже оказалась заблокирована.

– Мои ноги выдержат еще один уровень, – датавизировала Вэй. – Потом я возвращаюсь.

Одиннадцатая палуба встретила их дверью. Это была первая закрытая дверь на корабле.

Вэй вложила пальцы в выемку, и композит разошелся. Она осторожно шагнула внутрь и при помощи сенсоров сделала круговой обзор.

– Черт побери. Надо вызвать Маркуса.

Девятая и десятая палубы когда-то были попросту демонтированы, чтобы построить огромный зал. С уровня пола, глядя наверх, Маркус мог видеть в стене очертания проемов лестничных клеток. Если судить по стандартам ксеносов, то это был их храм. Единственный алтарь находился в центре. Тороид из какого-то тусклого металлического материала диаметром восемь метров, с внутренним отверстием в пять метров. Окружающий его воздух испускал слабое фиолетовое сияние. Сам тороид лежал на пяти угольно-черных изогнутых опорах высотой четыре метра.

– Позиция выбрана не случайно, – датавизировала Вэй. – Они поместили его почти в самом центре обломка корабля, где безопаснее всего.

– Согласна, – ответила Катерина. – Вероятно, это сооружение имело большое значение. После крушения корабля никто не станет тратить силы и ресурсы на второстепенные задачи.

– Что бы это ни было, – продолжил обсуждение Шац, – оно потребляет огромное количество энергии. – Он обходил тороид с опущенным к самому полу сенсорным блоком, держась на почтительном расстоянии. – К каждой из опор подведен силовой кабель.

– От него есть излучение в каком-нибудь спектре? – спросил Маркус.

– Только видимый свет, уходящий в ультрафиолетовое излучение. Кроме этого, сооружение можно считать инертным. Но энергия все же должна куда-то уходить.

– Ладно.

Маркус подошел к опоре и активировал сканер своего скафандра. Внутреннее отверстие тороида застилала серая дымка, словно там затвердело облачко тумана. Осторожный шаг вперед вызвал странное явление: как будто на жидкость в полукружных каналах его внутреннего уха подействовала приливообразующая сила. Ноги заскользили вперед и вверх. Он рванулся назад и едва не упал. Хорг и Карл вовремя его поддержали.

– Под ним нет искусственной гравитации, – датавизировал он. – Но вокруг существует какое-то притяжение. – Он помолчал. – Нет, не так. Меня словно толкнуло.

– Толкнуло? – Катерина поспешно подошла ближе. – Ты уверен?

– Да.

– Боже.

– Что? Ты знаешь, что это было?

– Возможно. Шац, подержи меня за руку, пожалуйста.

Космоник крепко сжал ее левую ладонь. Катерина медленно шагнула вперед, оказавшись почти под самым тороидом. Держа сенсорный блок в вытянутой правой руке, она попыталась прижать его к поверхности. Это было все равно, что сближать два одинаковых полюса магнитов. Блок приближался к поверхности не дальше, чем на двадцать сантиметров, а потом проскальзывал и поворачивался в воздухе. Катерина постаралась удержать его в неподвижности, насколько это было возможно, и датавизировала команду провести анализ молекулярной структуры тороида.

Результаты заставили ее отпрянуть.

– И? – нетерпеливо спросил Маркус.

– Я не совсем уверена, что тороид вообще твердый, насколько мы понимаем это состояние. Его поверхность может быть пограничным эффектом. Нет никаких спектроскопических данных, сенсор не смог выявить даже атомную структуру, не то что валентные связи.

– Ты хочешь сказать, что это кольцо энергии?

– Не требуй от меня определенных выводов, но я думаю, что это может быть каким-то видом экзотической материи.

– В каком смысле экзотической? – спросил Хорг.

– Она обладает отрицательной энергетической плотностью. И можешь не спрашивать, это не означает антигравитации. Нам известен только один способ использования экзотической материи – это открытие червоточины.

– Бог мой, это портал червоточины? – воскликнул Маркус.

– Должно быть.

– А можно определить, куда она ведет?

– Точных звездных координат я дать не могу, но знаю, где должен был возникнуть выход. Маркус, ксеносы не вызывали спасательный корабль. Они воспользовались экзотической материей и протянули червоточину, по которой и ушли. Это вход в тоннель, ведущий к их родному миру.

Шац отыскал Маркуса в кают-компании пассажирского отсека С. В приглушенном свете можно было видеть, что капитан парит в нескольких сантиметрах от кресла.

Космоник поставил ногу на фиксирующую накладку рядом с нижним люком.

– Ты и впрямь не любишь ошибаться, да?

– Не люблю, но и не делаю из этого трагедии. – Маркус слабо улыбнулся. – Я все еще уверен, что прав насчет антенны, только не знаю, как это доказать.

– Портал червоточины сам по себе убедительное свидетельство.

– Очень тактично. Но на самом деле это ничего не решает. Если они могли открыть червоточину к самому дому, зачем строили антенну? По словам Катерины, после катастрофы никто не станет отвлекаться на второстепенные мелочи. Или они звали на помощь, или ушли в свой мир через червоточину. Они не могли сделать и то и другое.

– Может, это не их антенна, а они только исследовали ее.

– Трудно поверить сразу в две неизвестные древние расы, странствующие со сверхсветовой скоростью. Кроме того, это возвращает нас к первоначальной проблеме: если антенна не была аварийным маяком, за каким чертом она здесь построена?