Странствие по дороге сновидений; Середина октября - смерти лучшая пора; Место, где убивают хороших мальчиков; Хризантема пока не расцвела; Старик в черном кимоно; Ниндзя: специальное задание

В ближайшем универмаге у него был открыт счет постоянного покупателя, это избавляло его от необходимости носить деньги с собой. Он также обзавелся специальной телефонной кредитной карточкой, которая позволяла ему звонить в Японию или посылать на родину телеграммы, пользуясь любым телефоном.

Сэйсаку Яманэ прекрасно чувствовал себя в Соединенных Штатах. В универмагах появились «Сантори», «Кирин» и другие сорта японского пива. Японские автомобили заставили «форды» и «крайслеры» потесниться на американских дорогах. И все чаще, путешествуя по Штатам, Сэйсаку Яманэ встречал соотечественников.

В прошлый приезд Сэйсаку три дня прожил в Нью-Йорке у своего однокашника, который представлял в США компанию по производству видеомагнитофонов. Приятель Сэйсаку процветал — Япония держала в руках девяносто пять процентов мирового рынка видеомагнитофонов. Поскольку Сэйсаку с университетских пор был страстным поклонником гольфа, они отправились в Гауортский кантри-клуб, членом которого состоял его приятель. Трое преуспевающих японских бизнесменов, к удивлению ньюйоркцев, купили этот клуб и подняли годовую плату за игру в гольф по уик-эндам с трехсот долларов до десяти тысяч в год. Растущая японская община Нью-Йорка вызывала раздражение у старых членов Гауорт-ского клуба, многие из которых утверждали, что ведут свой род от пассажиров «Мэйфлауэр» — первого корабля, доставившего в Америку белых поселенцев. «Вот что я вам скажу насчет японцев, — заявил один из них корреспонденту газеты, который явился в клуб, чтобы написать о нашествии японцев. — Они слишком… слишком удачливы. Они пытаются выжить нас, чтобы создать здесь чисто японский клуб. Японцы произвели настоящий переворот, и мы, американцы, превратились в меньшинство…»

— Уязвляет то, что эти люди могут приехать в твою страну, оттеснить, а затем и вовсе вытеснить тебя, — жаловался бывший президент клуба. — Они купили Клуб, потом они станут покупать дома, — похоже, они единственные люди, которые теперь могут позволить себе это. Они специально подняли плату за пользование клубом, чтобы выжить нас. Никому не нравится быть притесняемым. Члены нашего клуба сражались на Тихом океане во время Второй мировой войны. Вокруг говорят о прощении и забвении, но когда такое творится, как забыть Пёрл-Харбор…

Газету, поместившую интервью с бывшими членами клуба, Яманэ с приятелем читали, посмеиваясь, после игры. Задрав ноги на стол, Сэйсаку Яманэ резонно заметил:

— Странно, что они удивляются. Мы ведь поступаем совершенно по-американски. Мы всего лишь усердные ученики.

На сей раз у Сэйсаку не было времени заглянуть к приятелю. Он торопился. Его ждали в Кардероке, штат Мэриленд, где находится научно-исследовательский центр кораблестроения имени Д. Тейлора — «мозговой трест» военно-морского флота.

Кадзуо Яманэ стремительно шел по длинному коридору. Он не обращал внимания на приветственные оклики знакомых и сослуживцев, невежливо обогнал кого-то из руководителей управления, резким движением открыл дверь в приемную и прошел прямо в кабинет начальника управления.

Хозяин кабинета, увидев Яманэ, снял очки и поднялся. Он даже сделал вид, будто идет навстречу Яманэ, но молодой человек уже подошел к столу.

— Это правда?

Пожилой человек изобразил на лице сочувствие и сострадание.

— Примите мои соболезнования. «Никко-мару» потерпела крушение.

— Мой отец?..

— Погибли трое. В том числе и капитан.

Лицо молодого человека окаменело. На мгновение его глаза затуманились, но он сразу же овладел собой.

— Я хотел бы…

Начальник управления не дал ему договорить.

— Разумеется, разумеется. Я распорядился насчет вертолета.

«…Вчера в пять часов утра затонуло японское рыболовное судно “Никко-мару”. По неподтвержденным данным погибли трое: капитан корабля Акира Яманэ, механик Хирата и рыбак Миядэра. Остальные 13 членов экипажа подобраны ракетным эсминцем военно-морских сил самообороны “Амацукадзэ”. Катастрофа произошла в заливе Сагами, неподалеку от острова Осима, в архипелаге Идзу…»

Уже в Йокосука, где их ждал вертолет управления безопасности на море, Кадзуо Яманэ узнал, что «Никко-мару» была потоплена американской атомной подводной лодкой «Эндрю Макферсон».

Адмирал Симомура, начальник штаба военно-морских «сил самообороны» уходил в отставку. Четыре года пребывания на высшем в военно-морском флоте посту закончились, и поскольку послевоенная японская армия была скопирована с американской, то более одного срока занимать эту должность не полагалось. Уже был определен преемник Симомура — адмирал Тэрада, два года исполнявший обязанности его заместителя. Симомура давно поддерживал и выдвигал Тэрада и, несмотря на молодость своего будущего преемника, отстоял его кандидатуру перед начальником управления национальной обороны.

Симомура не испытывал грусти, разумность извечной смены одного поколения другим не вызывала в нем сомнения. С его точки зрения, молодой Тэрада обладал всеми качествами, необходимыми для того, чтобы в течение четырех следующих лет командовать военно-морским флотом Японии. Эти годы должны стать решающими для «сил самообороны». Япония — морская держава. Трагическая ошибка истории на несколько десятилетий лишила ее возможности развивать военный флот. Настало время наверстывать упущенное.

Как и Симомура, адмирал Тэрада начинал морскую карьеру на подводной лодке. Этому факту в послужном списке своего" преемника Симомура придавал особое значение. Во второй половине двадцатого века подводные лодки стали не тактическим, а стратегическим оружием, превратились в инструмент высшей политики. А японский моряк, считал Симомура, должен быть политиком.

Переодевшись в кимоно, Симомура — не старый еще человек с высоким лбом и коротким тупым носом над щеточкой серебристых усов — прошел в кабинет. В прошлом году, готовясь к жизни отставника, он купил этот дом в пригороде Токио, где предполагал теперь жить безвыездно. Адмирал был одинок. Жена его умерла в сравнительно молодом возрасте, второй раз он не женился. Их единственный сын, в подражание отцу избравший морскую карьеру, утомительным походам и боевым учениям предпочел более легкую жизнь военного дипломата. Он служил помощником военно-морского атташе в Англии. Отец считал, что сын не оправдал его надежд, и редко с ним виделся.

Симомура уже решил, чем станет заниматься после выхода в отставку. Каллиграфия, сёги. Еще он собирался писать мемуары. Он начинал службу в Объединенном флоте адмирала Исороку Ямамото, участвовал в нападении на Пёрл-Харбор, четыре года провел на подводной лодке, в последний год войны стал ее командиром — ему есть, о чем рассказать.

На письменном столе высились стопки книг — адъютанты отобрали ему труды по истории войны, мемуарную литературу, множество переводов с английского. Отдельно лежала биография Ямамото — эта фигура все больше привлекала его внимание. С первых дней морской службы Симомура привык восхищаться Ямамото, которого несколько раз видел.

Но сегодня Симомура не сразу заставил себя сосредоточиться на биографии знаменитого адмирала, написанной Хироюки Агава. Нелепая история с «Никко-мару» не давала ему покоя.

В Йокосука встречали спасенных рыбаков. Над причалом висел вертолет газетной компании «Асахи», владеющей и одндам телеканалом; с вертолета велась прямая телепередача. К пришвартовавшемуся эсминцу бросились врачи — тут только Яманэ заметил несколько машин «скорой помощи» — рыбаки пятнадцать часов провели в резиновых спасательных шлюпках, и нескольких из них несли на руках. На каждом из оставшихся в живых гроздьями висли журналисты. Непрерывное щелканье фотоаппаратов слилось в пулеметную очередь.

Фуруя, помощник его отца, увидел Кадзуо и, расталкивая журналистов, бросился к нему. Он обнял Кадзуо за плечи.

— Мужайся, парень. Твой отец погиб на моих глазах, — сказал он Кадзуо.

Какой-то репортер нацелился на них своим фотоглазом. Фуруя повернул Кадзуо спиной к журналисту.

— Поехали отсюда, — предложил Кадзуо.

— Минутку, я хочу взять еще двоих ребят. Они тоже смогут рассказать тебе кое-что о капитане Яманэ.

— Жду вас на остановке такси, — сказал Кадзуо.

Всю ночь генерал Роджер Крейг, командующий американскими войсками на Японских островах, провел у прямого провода с Вашингтоном. Подводная лодка «Эндрю Макферсон» подходила к острову Гуам.

Утром генерал прилег, но через два часа его разбудили. С ним хотел поговорить командующий флотом США в зоне Тихого океана. Ответственность за потопление «Никко-мару» следовало нести им обоим, но ночью Крейг получил из Вашингтона твердые заверения: они не будут наказаны.

Генерал Крейг взял трубку телефона.

— Я только что разговаривал с адмиралом Си-момура, — сказал командующий флотом. — По его мнению, все пока складывается удачно. Он не предвидит скандала. Его сотрудники сделали все, что в их силах.

Полиартрит грозил совсем замучить адмирала в отставке Уильяма Лонга. После каждой бессонной ночи — а их становилось все больше и больше — Лонг как о сказочных временах вспоминал годы, когда подолгу не покидал мостик, заливаемый ледяными волнами.

Заболев, Уильям Лонг чуть было не стал жертвой и другой, самой распространенной болезни — фармакомании. Чрезмерное употребление лекарств превратилось в Штатах в стихийное бедствие. Каждый десятый случай госпитализации вызван злоупотреблением лекарствами. Когда тумбочка у кровати была целиком заполнена тюбиками, пузырьками и коробочками, а боли нисколько не уменьшились, Лонг обратился к альтернативной медицине.

В свое время Лонг вместе со многими другими американцами посмеивался над рассказами о возрождении акупунктуры. Потом он прочитал в газетах о болеутоляющих пилюлях, которые продавались в чайна-таунах и рекомендовались при полиартрите. Было несколько смертельных случаев — из-за содержавшегося в них фенилбутазона. Предостерегали и против акупунктуры. Одна женщина обратилась к акупунктуристу по поводу ишиаса. Во время второго сеанса, когда множество игл было воткнуто ей в спину, она почувствовала, что ей трудно дышать. В больнице, куда ее срочно доставили, врачи обнаружили, что иглы проникли в легкие. Астматик, решивший попробовать акупунктуру, чуть не умер — после введения игл у него началась аллергическая шоковая реакция. Только быстрые действия бригады «скорой помощи» спасли его.

И все же одному из старых знакомых удалось уговорить Уильяма Лонга прибегнуть к помощи акупунктуры. Лонга соблазнили, во-первых, безболезненность процедуры, во-вторых, ее быстрота — всего двадцать минут.

Уильям Лонг отправился в вашингтонский акупунктурный центр, который находится на седьмом этаже нового административного здания на Масачусетс-авеню в престижном северо-западном районе столицы.

Выйдя из лифта, Лонг попал в просторный зал ожидания, где сидели три десятка пациентов всех возрастов — от пяти до семидесяти лет. Лонг прошел в регистратуру. После оформления карточки, к которой прикололи выданное лечащим врачом Лонга направление, его принял один из семи врачей центра, получивших образование в США. Эти врачи решают, будет ли пациент принят, или ему откажут в акупунктурном лечении. Врач-американец осмотрел Лонга. Потом в кабинет пригласили врача-азиата, которого сопровождал переводчик. Все трое некоторое время совещались. Уильям Лонг с возрастающим недоверием смотрел на желтолицых иностранцев, которых не видел со времен Тихоокеанской войны. Да и воспоминания у него остались самые неприятные. Двадцатилетним Энсайном он стоял на борту крейсера «Пенсильвания», на который пикировали японские самолеты. Ему казалось, что он видит смеющиеся лица пилотов.