Странствие по дороге сновидений; Середина октября - смерти лучшая пора; Место, где убивают хороших мальчиков; Хризантема пока не расцвела; Старик в черном кимоно; Ниндзя: специальное задание

Место, где убивают хороших мальчиков

Самолет авиакомпании «Джапан эйрлайнс» сделал промежуточную посадку в Бангкоке, где и осталась примерно половина пассажиров. Их места заняли томившиеся в аэропорту пассажиры, которым нужно было попасть, в Куала-Лумпур. Перелет недолог, и многочисленные стюардессы едва успели обнести своих подопечных горячими салфетками, зеленым чаем в пластмассовых стаканчиках и печеньем в пластиковых мешочках.

Аэропорт Субанг в Куала-Лумпуре не сравнишь с бангкокским, и людей соответственно поменьше. Заполнив у стойки иммиграционные бланки, пассажиры становились в очередь к полицейским, которые штамповали паспорта.

Б хвосте очереди оказался низенький китаец в светлом костюме и белой рубашке. В одной руке у него был чемоданчик, в другой пластиковый пакет. Он быстро заполнил бланк, но не торопился предъявлять паспорт.

В тесном здании аэропорта было невыносимо душно. Очередная смена заканчивалась, и полицейские, вначале внимательно изучавшие каждый паспорт, ускорили процесс. Они быстро пролистывали книжечку, сверяли данные с написанным в бланке и ставили штамп. Когда подошла очередь низенького китайца с чемоданчиком, полицейский без всякого интереса раскрыл хорошо знакомый ему тайваньский паспорт, шлепнул печать и мотнул головой: «Проходи». Китаец вежливо поблагодарил его.

Тем временем багаж уже разгрузили. В аэропорту приземлились сразу несколько самолетов, и рабочие все перепутали. Пассажиры трех рейсов толпились вокруг чемоданов, мешая друг другу.

Низенький китаец действовал спокойно и уверенно. Став на цыпочки, он узрел месторасположение своего багажа и, выждав, пока толпа немного рассосется, принялся таскать свои чемоданы и ящики.

Стащив весь багаж в одну кучу, он отправился объясняться с таможенником.

— У меня очень много чемоданов, — на ужасном английском языке начал он.

— Давайте, давайте, — пробурчал таможенник, тоже не очень хорошо владевший этим языком.

— Одному без носильщика мне трудно…

— Давайте, давайте, — твердил таможенник.

Тихо вздохнув, низенький китаец стал по одному подносить чемоданы и коробки. Складывая их возле таможенника, он раскрывал каждый из них. Он занял весь проход, и другим пассажирам было негде пройти. Образовавшаяся пробка действовала таможеннику на нервы. Он залез в первые два чемодана, переворошил их, заглянул в остальные — везде одно и то же: образцы тканей, которые китаец, представитель тайваньской трикотажной фабрики, хотел предложить малайским потребителям. К двум коробкам таможенник просто не мог подобраться. Он застрял в чемоданах и раздраженно сказал:

— Закрывайте свои вещи и проходите.

Низенький китаец, весь мокрый от пота, старательно щелкал замками и относил чемоданы в сторону. Появился носильщик и стал ему помогать.

Багаж пришлось погрузить в микроавтобус. Китаец вытер со лба пот и назвал гостиницу, где ему зарезервировали номер.

Грег Уилсон впервые видел своего директора таким доброжелательно-расслабленным. Возможно, причиной тому была публичная похвала президента, прозвучавшая в субботнем выступлении по радио главы Белого дома. Или ужин в компании старого товарища — посла Соединенных Штатов в Сингапуре. Трапеза затянулась. Даже Грег Уилсон успел насытиться, когда директор, покончив с воспоминаниями, перешел к делу.

— Сколько еще может продержаться президент Сингапура? Реально?

— Я думаю, год, максимум полтора, — без запинки ответил посол в Сингапуре. — Он сугубо нездоровый человек.

— Уже определился преемник?

— По логике вещей им должен стать первый заместитель премьер-министра. Он молод, динамичен. У него хорошая поддержка в партии, ему симпатизируют технократы, оккупировавшие правительственные ведомства. Правда, он лишен обаяния президента, и основной массе избирателей еще предстоит определить свое к нему отношение.

— Что можно сказать о его внешнеполитической ориентации? — директор задавал вопросы резким, отрывистым голосом, не глядя на собеседника. Он положил локти на стол и безостановочно вертел перед глазами миниатюрную кофейную ложечку.

— Пожалуй, нейтральная. Или никакая, — посол был в затруднении. — Он специалист по организации производства и занялся политикой лишь постольку, поскольку президент прочит его на свое место. Он не такой националист, как его патрон, но и отчетливых симпатий к кому бы то ни было не выражал.

— Он был в Соединенных Штатах?

— Ни разу.

— В Японии?

— Несколько лет назад провел там два месяца, изучая японские методы управления производством.

— Есть ли в кабинете другие серьезные претенденты на президентское кресло?

— На сегодняшний день могу твердо сказать: нет. Все это хорошие профессионалы, но не политики.

— А каковы настроения в армии?

— Военные не имеют права на политические высказывания, — усмехнулся посол. — Среди высших офицеров есть люди, симпатизирующие нам. Но сторонники укрепления связей с Японией сильнее. Мы особенно обеспокоены быстрым продвижением по службе подполковника Ба Ина. Он дважды за последний год был у президента и, насколько нам известно, пытался убедить его в необходимости установления связей с японскими «силами самообороны». Но у нас есть и другие проблемы в Сингапуре. Депутат Цюй Айн, очень влиятельная фигура в парламенте, заметил не так давно, споря с одним из наших сторонников, что Сингапур должен оставаться самим собой, не сближаясь ни с одной великой державой. Вот, кстати говоря, еще один противник союза с Соединенными Штатами…

Все чемоданы, кроме одного, низенький китаец, прилетевший в Куала-Лумпур из Бангкока, сдал в камеру хранения гостиницы. Отобранный им чемодан портье отправил наверх, в отведенный гостю номер.

Оставшись один, низенький китаец со вздохом облегчения опустился на стул. Но тут же спохватился и пересел на кровать, поближе к телефону. Снял трубку и набрал номер, который он повторял всю дорогу, чтобы не забыть. На том конце провода откликнулся приятный женский голос. Китаец сообщил название отеля и номер своей комнаты. Женский голос чуть помедлил и произнес: «Через полтора часа». Разговор был окончен.

Китаец положил часы на туалетный столик рядом с телефоном и, не отрываясь, следил за медленным движением золотой минутной стрелки по темному циферблату. Курил, отгоняя рукой клубы дыма. Гостиницу нельзя было назвать роскошной, ее строители явно сэкономили на звукоизоляции. Из коридора в комнату доносились голоса "проходивших мимо людей, скрипение лифта. Всякий звук, достигавший ушей китайца, заставлял его вздрагивать. Полтора часа ожидания дались ему тяжело.

Когда до назначенного срока осталось десять минут, он быстро встал и вдруг засуетился. Взгромоздил тяжелый чемодан прямо на стол, вывернул из него все содержимое. Вытащил из бокового кармашка обычный медицинский ланцет и тут же, спохватившись, бросился к двери — проверить, не открыта ли.

Неумелыми движениями он распорол подкладку чемодана, дрожащими руками сорвал ее и вытащил некий плоский предмет, похожий на коврик, запаянный в целлофан. Низенький китаец свернул «коврик» и сунул его в пластиковый пакет, который совершил с ним путешествие из Бангкока в Куала-Лумпур. Пакет оставил лежать на видном месте. Затушил окурок в пепельнице и вышел из комнаты, но не захлопнул дверь, а лишь прикрыл. Быстро прошел по коридору к лестнице и поднялся на следующий этаж. Здесь ему предстояло пробыть ровно пять минут.

Лестницей в гостинице не пользовались, только лифтом; поэтому все пять минут он смог провести в одиночестве. Когда положенный срок истек, он не сразу спустился вниз. Конечно, хотелось поскорее получить обещанное, но страх не покидал его. Он знал, с какими опасными людьми имел дело, и, хотя честно выполнил их поручение, все же не был до конца уверен, что с ним будут столь же честны. У пешки в большой игре все шансы быть съеденной.

Дверь его комнаты была так же прикрыта, он распахнул ее — никого. Вещи лежали на своих местах. Исчез только пластиковый пакет с «ковриком», пропажа которого его, видимо, нисколько не обеспокоила.

На месте пакета белел бумажный конверт. Он схватил его и жадно раскрыл: там была пачка американских долларов. Он быстро пересчитал двадцати- и пятидесятидолларовые (как он просил) купюры — ровно пять тысяч.

Он не знал, что именно привез с собой в Куала-Лумпур. Просил только, чтобы это не были наркотики: за такое количество героина его ждала бы смертная казнь.

В Куала-Лумпуре ему предстояло пробыть еще пять дней: поспешный отъезд мог вызвать подозрения, и он больше не смог бы претендовать на роль курьера. Что он собирался делать эти пять дней? Отдать образцы тканей фирме, которую ему назвали в Тайбэе, осмотреть достопримечательности столицы Малайзии. Подумать над тем, как лучше истратить деньги, полученные за один день работы.

Патрик Стоукер распечатал последнюю страницу и положил доклад в папку. Потом скопировал написанное на дискету. Это было обязательным правилом в Лэнгли. Всякий, кто забывал прятать на ночь рабочие дискеты в сейф, в полной мере испытывал гнев начальника сектора внутренней безопасности. Охранник, совершающий ночной обход кабинетов, наклеивал розовый ярлычок на стол провинившегося, а у себя в блокноте делал пометку.

Две-три такие ошибки, казавшиеся новичку смешными мелочами, могли поломать карьеру самому способному оперативнику или аналитику. Вернее сказать, сотрудники информационно-аналитических подразделений страдали меньше. В конце концов они работали здесь, в Лэнгли, не на вражеской территории. Оперативному составу не прощали ничего.

Доклад Стоукер сдал в секретариат, расписавшись в большой инвентарной книге. Закончив подробный отчет о своей последней операции на Японских островах, Стоукер подвел черту под самой долгой в его жизни командировкой. Он прожил в Японии без малого шестнадцать лет и уже не чаял вернуться в Штаты раньше, чем придет его срок выходить на пенсию.

Все эти шестнадцать лет Стоукер работал под крышей рекламного бюро; оно обслуживало американские компании, которые решались выйти на японский рынок. Эта работа давала Стоу керу возможность ездить по стране и встречаться с завербованными им агентами. Прикрытие, придуманное шестнадцать лет назад Митчеллом, начальником отдела в директорате операций, оказалось удачным. У Стоукера не было никаких неприятностей с японскими властями, и ни один из его агентов не был разоблачен контрразведкой.

Неожиданный вызов в Лэнгли Стоукер счел подарком судьбы. От его былой любви к Японии за шестнадцать лет не осталось и следа. На смену любви пришла с трудом скрываемая ненависть.

Не ослабевающее ни на минуту напряжение — результат двойной жизни, привычка видеть во всех японцах либо потенциальных агентов, либо, напротив, замаскированных контрразведчиков убили его восхищение этой страной. Командировка в Японию затянулась. Правда, и сами японцы изменились за эти годы. Во всяком случае, так казалось Стоукеру. Японцы стали высокомерными и самодовольными. Стоукер заметил, что его давние деловые партнеры разговаривают с ним свысока, приятели склонны вести речь только об успехах Японии, продавцы и таксисты не слишком любезны. Да и само положение Стоукера изменилось. Доллары, которые еженедельно переводились на его счет в банке, не могли больше гарантировать ему превосходство над теми, кто получал зарплату в иенах. Его соседи — японцы обзавелись недоступными ему дорогими автомобилями, совершали туристические поездки в Европу и весьма покровительственно посматривали на Стоукера.