Арестантка

Но как? Трой положил?! Откуда он мог знать?

Какая разница. Я сломала крышку и уже почти всунула разрядник, как вспомнила, что если сделаю это, раздастся громкий звуковой сигнал.

Нет. Нужно подождать. Я с надеждой посмотрела сквозь решëтку на Троя.

Он сидел на стуле в одних трусах, и мордоврот бил его кулаком в лицо, затем в живот. Трой сгибался, сопел, хватал ртом воздух, но траханные звëзды, он не кричал, не просил остановиться. Какой же гордый. Если бы мы были в другой ситуации, я бы сказала, что он молодец, стойкий парень, но сейчас это нервировало.

Ну же парень, не разочаровывай меня. Мне нужно, чтобы ты закричал. И как можно громче.

От очередного удара Трой едва не перевернулся вместе со стулом. Мне показалось, что я услышала омерзительный хруст, с каким обычно ломаются тонкие кости. Сдавленный стон, но никакого крика.

Кровь из его сломанного носа стекала по губам на подбородок. Он тяжело задышал ртом, словно только что выдержал марафон. Я знала, что он делает — пытается удержать то, что трещит по швам, разрывается, как ветхая ткань. Пытается удержать самого себя.

Сколько раз я также сидела и дышала, по ниточке сшивала себя обратно, чтобы позорно не развалиться. Я надолго задержала на Трое взгляд, и он, словно почувствовал его. Поднял глаза на меня. Удушающе осоловевший взгляд, который вдруг сфокусировался на мне и прояснился. Словно он не знал, что делать, но понял, увидев меня.

Трой ударил ногой в пах замахнувшегося на него амбала. Удар был такой силы, что здоровяк отлетел, истошно зарычав, развалился на полу, сжимаясь от боли и скуля.

Вот он момент. Я подключила разрядник. Писк оглушил меня. По спине пробежал озноб.

Никто не услышал. В ушах звенело от страха, а перед глазами всë спуталось от головокружения, я даже не сразу увидела, что Трой лежит на полу и амбал с яростным криком колотит его ногами. От глухих звуков ударов у меня скручивало внутренности.

Я вышла из клетки и бросилась к двери. Меня разрывало от боли, будто это сейчас прилетело под мои рёбра, что не вздохнуть. Хотелось вмешаться, или сказать, Трой, подогни колени, защити живот.

Тысячу раз я так делала на каторге, когда не могла сопротивляться. Сжималась в позу эмбриона и принимала удары. Так есть шанс не получить серьёзных увечий.

Тихо, как самая маленькая трусливая крыса, добежала до переборки, выход был ещё далеко. Троя снова водрузили на стул. Он хрипел и пытался отдышаться. Его идеально красивое лицо несимметрично опухло, нос стал похож на кровавое месиво.

Я затравленно оглянулась — ещё секунда, и меня точно заметят. Ноги наливались свинцом. Создатель, где же та бесстрашная диверсантка, которой я была. Ну где? Осталась на каторге?

С затаённой мольбой я посмотрела на Троя. Ну взгляни же на меня. Сделай ещё что-нибудь! Рю что-то бормотал, но я не могла сосредоточится. Мысли вязли в паутине надвигающейся паники.

Трой… Укол язвительного стыда остался где-то на задворках сознания. Кто это там говорил, что он сам по себе?

Трой!

Когда его приковывали за щиколотки к стулу, он выдернул ногу и ударил наклонившегося громилу коленом в лицо. Раздались гневные вопли.

Я, что есть силы, побежала к выходу. Оказавшись за ним, услышала голос Троя. Истошный крик боли завибрировал в воздухе, отлетел эхом от металлических стенок корабля, ужалил в сердце.

Неужели, мне его жалко? Нет. Это просто имперский упырь, который получит по заслугам, ему воздаëтся за его сытую жизнь.

Создатель сделал мне маленький подарок, ведь я так этого хотела.

Только, траханные звезды, почему же ноет в груди? Наверное, потому что этот имперский хлыщ только что снова спас меня, а его сейчас за это покалечат.

Я оглянулась по сторонам, припомнила путь до ангара. Коридор был пуст, я побежала. Экономно, тихо, как раньше. Перекрёсток. Звук шагов. Прижаться к стене. Успокоить дыхание. Как на операциях с Карлосом. Это же, как тогда, на точно таком же Скорпионе.

Шаги ближе. Пять, нет, всё-таки три метра. Шаги прямо за углом. Я воскресила голос Карлоса в памяти, словно он снова следил за операцией:

«Работаем».

Скользящий шаг вперёд, удар ребром стопы в колено. Мужчина, крякнув, начал проваливаться, ещё один шаг, и я у него за спиной. Левая рука на подбородок, зажала рот, правая рука — сверху на висок. Поворот на опорной ноге, рывком развернула голову пирата вверх. Тело хорошо помнило свою работу.

Характерный хруст и тело, обмякнув, повисает на моих руках. Механик?

«Двигаешься, как ленивая черепаха!», — подтрунивал голос Карлоса из воспоминаний. — «Обыщи труп, найди оружие».

У этого трупа нашёлся только нож.

Быстрее. Я снова побежала. Карта в голове возникла сама собой, словно её передо мной раскинул брат, как в тот раз четыре года назад. Я до сих пор её хорошо помнила. В лифте подниматься нельзя, остаётся лестница в инженерных коммуникациях.

Пятнадцать шагов, не доходя до лифта. Несущая конструкция переборки. Здесь! Где эта траханная консоль? На том корабле она была здесь… Неужели я ошиблась? Я стояла и в бессилии негромко стукнула по обшивке.

«Ты опять всё сделала не так, Принцесса. Учись слушать, что тебе говорят».

Голос Карлоса звучал разочарованно. Но я ж всегда слушала. Кроме одного раза, но всегда старалась! И что твою мать, из этого вышло? Где ты теперь!?

Когда я снова от злости ударила по панели, звук показался мне странным. Ударила ещё раз. Провела по панели, нащупала стык. Там не было сварного шва. Я просунула нож, и панель чуть сдвинулась, как будто она декоративная. Я навалилась всем весом на нож. Квадратный кусок керамо-пластика размером пятьдесят на пятьдесят сантиметров выделился, и я ещё сильнее поддела его. Нужная мне консоль была прямо за ним.

Я просунула руку с ножом внутрь и попыталсь сломать крепление. Долбанные пираты зачем-то заделали нишу с консолью. Чтоб их!

Кусок керамо-пластика вывалился и едва не обрушился на пол, придавив мне ноги. Я успела его поймать. Карлос бы точно пошутил про грацию и ловкость мёртвых диверсантов.

Я оглянулась. Тишина. Пока тишина. Мою пропажу ещё не заметили. Трой хорошо их развлекает. От этой мысли неприятно заскребло под ложечкой.

Переступив через панель, я нажала на консоль, и открылся узкий инженерный люк, в который мне предстояло залезть.

Трой

Боль. Я никогда раньше не чувствовал такой боли. Я уже не понимал, сколько прошло времени, пять минут или пять часов. Из меня будто вынимали позвоночник, агония обращала нервы в пылающие прутья. Не было ничего, кроме неё. Казалось, прошла вечность, прежде чем я смог дышать.

Я едва подавил крик. Стиснув зубы, замычал…

— Ну что, ще…? — довольно усмехнувшись, сказал Рю, и амбал снова включил плазменный паяльник. — Что тебе…. или я…?

Я не понял смысл слов Рю, или просто моментально забыл. Зачем я поверил Гомеру?

Моя челюсть дрожала, во рту разливался металлический вкус, в носу осел отвратительный запах жареного мяса. Моего мяса. На груди пылали десятки ожогов, каждый величиной с кулак. Я одновременно успокаивал себя, ну, мол, пару дней в медицинской капсуле, и буду как новенький, и вместе с тем, готовил себя к смерти здесь.

Перед глазами всплыло сообщение нейросети:

«Повреждения кожного покрова…». Я мысленно смахнул его, не в силах вчитываться. Что я могу сделать? Голый и беспомощный? Что сможет Конь, когда будет здесь? Даже если мне удастся захватить оружие, я же никогда не участвовал в перестрелках… Но мог ли я хотя бы умереть достойно?

3112. Когда она была здесь, было легче. Была та, перед кем хотелось казаться смелее. Сильнее. Теперь боль выедала всё силы.

— Яйца, или лицо? — ухмыляясь, спросил Рю, и амбал поднёс паяльник к моей голове.

Жар и искры обожгли кожу на щеке. Запах жженых волос окатил ноздри.

Я дёрнулся в сторону и изо рта всё-таки вырвался глухой крик. Мышцы на шее вздулись, капля пота со лба стекла на переносицу, докатилась до кончика носа и зависла.

Я несколько секунд, не моргая, смотрел на Рю. Не сразу понял, что он говорил, но всё же разобрал слова. Моему мучителю, казалось, всё это доставляло удовольствие. В глазах его плясали огоньки злобного веселья.

Боль выворачивала тело наизнанку, словно внутренности, кости, жилы — всë — пропускали через архаичную мясорубку. Я едва мог терпеть, и не срываться на вой и скулёж.

Что сказать? Как выиграть время… передышку?

— Какой ты занимательный парень, — послышался ехидный голос Рю, и он взял со стойки станер. — Может, тебе по душе пытки? Интересно, электричество тебе понравится ещё больше?

Холод скользнул вдоль спины от его слов. Мои плечи постыдно дрогнули, капля пота упала с кончика носа. Рю ткнул станером мне в плечо. Судорога бросила мускулы в хаотичный пляс, пальцы сжались в кулаки, хрип вырвался из глотки. Пережив разряд, моё тело обмякло.

— Мне понравится… если вы отпустите меня, — осипшим голосом простонал я.

— Может, и отпустим, — нарочито добродушным тоном сказал Рю, и улыбнулся обнажая кривые жёлтые зубы. — Только сначала решим дела.

Может… они меня отпустят… если я переведу им… ещё денег. Может… есть шанс… что боль прекратится?

Амбал с плазменным резаком всё ещё нависал надо мною. Ожоги мучительно болели, набухали волдырями. Я едва подавлял рождающиеся в глотке мольбы.

— Я сейчас вам всë переведу, всё, что есть, — прохрипел я, и в голосе против воли просачивалось что-то похожее на мольбу.

— Ты лучше мне доступ дай, красавчик, — Рю протянул мне планшет.

Нет. Дать ему доступ я не мог… я и так подвëл отца… забрав у него документы, которые он скрывал. Если они попадут в руки пиратам, а от них ещё кому-то…

— Могу только перевести… — разочарованно выдохнул я, вспоминая агонию, которая теперь предстояло пережить вновь.

Плазменный паяльник в руках амбала метнулся к моему паху, но замер недалеко, так что жар опалил бëдра, запах жжёных волос вновь въелся в ноздри. Я зашипел.

«Повреждения кожного покрова…», — появилось уведомление от нейросети. На этот раз я был даже не в силах смахнуть его, и оно висело перекрывая мне треть обзора.

— А будешь ли ты интересен своей подружке без яиц? — гаркающий смех Рю разнëсся по пыточной. — Кстати, может, твоя подружка тебе поможет стать более сговорчивым?

— Она мне не подружка. — Глупая фраза сама слетела с губ.

Рю обернулся на клетку. На пустую клетку.

— Твою мать! Где эта сука?

Пираты отвлеклись от меня, и я попытался отдышаться. Смахнул уведомление нейросети.

«3112 в техническом коллекторе между палубами, двигается к первому ангару» — пришло сообщение от Коня.

«Там есть…», — от боли я даже не мог сформулировать мысленный запрос. — «В первом ангаре есть корабль, способный к гиперпрыжку?»

«Есть».

«Дай изображение 3112»

Маленькая, хрупкая фигурка в обветшалой каторжной робе. Совсем крошечная на фоне металлической громадины корабля. Совсем одна. Мне представилась она в антураже каторги, в этих пугающих коридорах, в тёмных шахтах. Вспомнилось, как она дёрнулась, когда я притворялся, что хочу её ударить. Дернулась привычно, рефлекторно, будто её часто били. Конечно, разве могло быть иначе на каторге?