Зеркала. Дилогия

Матильда Домашкина.

В этот раз Антон пришел раньше.

Матильда поздоровалась и привычно принялась за разбор завалов.

Почта, почта, накладная…

Давид пожаловал ближе к обеду. Малена как раз поливала цветы, которых Дина развела по приемной, и кстати, прислала инструкцию, что, как и когда опрыскивать…

— Добрый день, — поздоровалась Матильда, и срочно передала управление Марии-Элене. Пусть подруга отдувается, ей никого убить неохота.

Она Домбрийская, у нее выдержка… монастырская закалка. А Матильда девушка нервная, хрупкая, может и того… по черепу ксероксом!

— Тошка у себя?

— Да.

Мария-Элена, недолго думая, нажала на селектор.

— Антон Владимирович?

— Да?

— К вам господин Асатиани.

— Проси.

— Тошка, выйди сюда, — подал голос «господин».

Мария-Элена отпустила клавишу селектора, и недоуменно поглядела на гостя. Но — какое ее дело? Вот цветы — другой вопрос. Так. А этот надо осторожно, и опрыскать сверху, из пульверизатора, и чтобы у этой гадской азалии бутоны не сгнили…

Антон появился на пороге кабинета.

— Что случилось?

На стол опустилась та же, вчерашняя коробочка.

— Матильда…

— Простите, минутку…

Мужчины переглянулись. Мария-Элена осторожно опрыскала цветок и повернулась.

— Я вас слушаю?

— Возьми, ты это заслужила.

Коробочка подвинулась по столу. Мария-Элена посмотрела на нее, как на мадагаскарского таракана.

— Мне начисляют зарплату как и всем. В начале месяца, в бухгалтерии.

— Это тебе за вчерашнее. Я просто хотел проверить, правду ли говорят…

— Вы проверили, господин Асатиани?

Мария-Элена разозлилась не на шутку.

Да кем ее считает этот зажравшийся хам? Совать побрякушку, как трактирной девке, или служанке, которой мимоходом залез за корсаж?

— Э… Да.

— Тогда будьте любезны забрать ваш… предмет.

— Тебе что — мало?

Мария-Элена выпрямилась. И от невысокой фигуры повеяло ледяным холодом.

— Господин Асатиани, у вас есть сестры?

— Есть, — подсказал Антон, наслаждающийся представлением.

— Надеюсь, ни с кем из них так не поступят. У меня нет богатых родителей, но честь и достоинство у меня есть.

Давид покраснел всем лицом.

Сгреб со стола коробку и вылетел вон, буркнув что-то невразумительное.

Антон вяло хлопнул в ладоши.

— Браво…

И в следующий миг осекся под взглядом герцогессы.

Если бы эти слова произнесла Матильда… о, как давно в нашем мире исчезло и то, и другое! Когда слово честь стало смешным и даже немного нелепым?

Но герцогесса Домбрийская была абсолютно искренна в своем порыве.

Она была из страны, в которой убивали подлецов и вешали воров, из страны, где мерзавца, оскорбившего женщину, могли за это кастрировать…

Она была герцогессой, наконец, и была оскорблена до глубины души.

Антон не был идиотом.

Избалованным, наглым, мерзавцем — да! Но не идиотом.

Он неловко кашлянул, и ушел к себе.

— Два — ноль?

— Вчистую, — согласилась с подругой Малена.