Невеста Карателя, или Краденная Весна

Глава 16

Комната, которую отвели для отдыха уработавшегося в хлам Палача и его пассии, находящейся на особом положении, оказалась небольшой и уютной.

Жарко горел камин, наскоро растопленный пожилым слугой, тяжелые шторы огораживали проникновение мутного, снежного дня, могущего обеспокоить донельзя нежные очи измученной нейры Радонир. Да и сам Каратель яркого света не терпел, поэтому царивший здесь полумрак вполне себе устраивал его.

— Неловко вышло, — вздохнула Амелла, когда нейер Дангорт, внеся её внутрь комнаты на руках, осторожно положил на низкий, мягкий диванчик, задрапированный шкурой какого — то зверя — Неудобно мне.

— Твердо? — нахмурил брови Хозяин — Подожди, сейчас принесут ещё пару подушек...

Амелла отчаянно закрутила головой:

— Нет, нейер! Вы не так поняли. Мне не то неудобно! А то, что брякнулась при всех... Стыдобища же! Я потом извинюсь перед нейрами Правителями. В колени бухнусь, ежели понадобится. Срам какой...

Девушка всхлипнула и, закашлявшись, прикрыла рот рукой.

— Подожди, — ответил Дангорт, устраивая любовницу поудобнее и оборачивая её ноги одеялом — Подожди, говорю, в колени бухаться. Нечего стыдиться. Всё прошло просто идеально. Я несказанно счастлив тому, что случилось, Амелла.

Девица Радонир недоуменно пожала плечами:

— Да чего хорошего?

— Того, — пресек Каратель — Ты хоть поняла, что произошло? Ну нет, конечно. Где тебе... Мы с тобой сегодня магов казнили. Двоих, Амелла. А их Потенциал... ну, та самая Сила, мне должна была уйти. Вся. Однако же ты, дорогая моя обжора, поглотила ровно половину. Хотя, вполне возможно, и больше, чем половину... Не знаю, я не считал. Вот с непривычки и затошнило. Ведь тебя тошнило же? Верно?

Амелла надула щеки, округлила глаза и яростно кивнула.

— Ну вот, — продолжил он, глядя на неё в упор — Можно, конечно, списать на твой испуг, на боязнь крови, непривычность созерцания подобных экзекуций и прочее... но нет, дорогая... этим можно обмануть кого угодно, только не меня. Ты попросту переела. Тебя ещё тошнит?

— Нет. Я хочу пить, нейер.

— Само собой, — опять кивок — Подожди. Сейчас всё принесут. Распоряжения уже отданы. Принесут и мятного отвара, и чаю, и... тебе надо перекусить, Амелла. Я имею ввиду обычную пищу. Это немного перебьет, ммм... непривычный вкус. Обычная еда поможет твоему телу справиться...

Говорил Дангорт быстро, явно торопясь и стараясь скрыть радость. О последнем можно было судить по ярко пламенеющим глазам и прерывающемуся, сбитому тону.

А вот именно "особое положение" Карателя и карателевой девки тут же опять подтвердилось.

Тяжелая дверь, до сих пор плотно закрытая, распахнулась, оборвав нейера Дангорта на полуслове, и впуская в комнату прислугу с подносом, нагруженном всяческой снедью и напитками в запотевших кувшинах, дышащих ароматами фруктов и заваренных кипятком трав.

— Прошу вас, — пролепетала служанка, споро составляя лакомства и питье на низкие столики — Кушайте, нейеры. Изволите чего нибудь ещё?

— Да, — отрывисто бросил Палач — Ещё пару подушек и табаку. Да, и скажи там, что если нас обеспокоят, оторву башку. Всем, включая Правителей. Всё поняла?

Молоденькая прислуга покраснела, кивнула, конфузливо хихикнула и быстренько исчезла из поля зрения.

Тут же вернувшись, девушка выложила на столик просимое, также вполголоса объяснив, что в соседней комнате ждет чистая постель, умывальник и всё прочее.

— Горячей воды вдосталь, нейеры! — затараторила, заискивающе улыбаясь — Если что понадобится, зовите. Да, еще нейра Распорядительница Дома уточняет... вы ведь останетесь до вечера, да?

Палач ухмыльнулся:

— Разумеется. Как всегда. В обычном порядке.

Прислуга вновь закивала, выскочив из комнаты.

— Ешь, — велел Дангорт, жадно затягиваясь пахучим дымом — Ешь. Отдыхай... Принимая во внимание произошедшее, в поместье мы будем возвращаться ночью. Пока же приходи в себя, Амелла. Чего застыла? Не будешь есть, придется кормить тебя насильно.

Он перевел дыхание.

Явственно было видно, что Каратель и радуется, но и нервничает одновременно.

— Я ем, нейер, — примиряюще сказала девица Радонир, шумно отхлебывая из чашки дымящийся чай — А вы здесь... вот так всегда остаетесь? Я имею ввиду, на отдых?

— Нечасто, — ответил Дангорт — Эти комнаты мои. То есть, я их занимаю, если приходится задержаться здесь после казней. Это происходит редко, но происходит. Ну вот, например, сегодня. Исключительный случай! Ты здесь со мной, потому что, как моя... ну так скажем, пара, имеешь особые права. Вообще по правилам, наложницы ожидают в других помещениях. Вот, цени это.

Амелла покивала и, сыто жмурясь, быстро облизнула испачканный вареньем палец.

Хозяин внимательно следил за всеми её движениями.

— Я думаю, наш брак будет успешен, Амелла, — теперь тон его более менее выровнялся, дыхание и голос приходили в норму — Мы, как это говорится, сможем поладить. Послушай... Мы похожи. Я давно уже подозревал это, просто не думал, что мы похожи НАСТОЛЬКО. Сегодняшнее происшествие всё подтвердило. Не вздумай спорить или сомневаться, нейра Радонир. Мы должны быть вместе. Сама Судьба нам это показывает. Понимаешь, о чем я?

— Понимаю, — девушка искоса поглядела на Карателя. Зрачки его почти погасли, но глубина их всё ещё вспыхивала мелкими искорками огня — Да я и не спорю, нейер. Вы вроде так ничего... Я хочу сказать, ужиться мы уживемся. Но... сердцем... я...

Дангорт улыбнулся вновь и странно, но в этот раз улыбка не выглядела мерзкой:

— Ты хочешь сказать, что не любишь меня? Так этого и не надо. Я ведь тоже не испытываю к тебе каких — то особых чувств. То, что между нами есть... это тяга. Притяжение похожего к похожему, не более того. И это — просто замечательно! Далее. Я сказал, что брак будет успешным, то есть. Вполне возможно, что у нас появятся дети, вот что я имел ввиду под этим определением. Ты родишь мне наследников, Мелли. И вот тогда...

Одни Боги знали, чего... нет. ЧЕГО ему стоило задавить нарождающуюся где — то глубоко внутри горечь и гарь досады.

Девчонка его не любит. И чуда этого не случится никогда, потому что чудеса — да, случаются. Но не с ним. Не с ними.

И НЕ НАДО.

Зато она хочет его! Хочет до визга, до ломоты в костях, до боли в мышцах. Только ещё рождающаяся, смутная, неясно откуда явившаяся Суть хочет жрать, и это прекрасно! Это — выход.

Или же ВХОД?

Неважно. Это — Решение.

— Ты закончила? — резко, гораздо резче, чем хотелось бы, обронил Каратель.

— Угумк, — невнятно произнесла наложница, ставя на столик опустевшую чашку — Да.

Дангорт поднялся, потянув за собой края одеяла и звериной шкуры.

— Пойдем в постель, Мелли, — велел, отчаянно изругав себя за то, что близость этой девки всякий раз лишает покоя.

Нудящая, напрягшаяся плоть уже дала о себе знать первой болью, напряжение последних часов требовало выхода.

— Да, да, да! — вдруг вспыхнула наложница, стремительно заливая глаза серебром и сбрасывая ноги на пол — Я бы сама попросила, но...

— Так проси, — рык, смешавшийся с шипением, походил на звериный — Хочешь, чтоб я тебя отымел? Хочешь. Не меньше, чем я...

...И, полыхая заревом, он грубо дернув с диванчика дрожащее, хрупкое тело, впился зубами в обнажившееся плечо девушки, одновременно лаская рукой тугую грудь, принимая жар кожи наложницы, нетерпеливую дрожь её желания и...

...ГОЛОДА.

До постели он понёс её на руках, подхватив под ягодицы и не отрывая ни на минуту своих губ от полураскрытого рта, сладкого от варенья и мёда.

Дыхание наложницы, прерывистое и хриплое, отдавало фруктами и пьянило посильнее, чем крепкое вино.

— Надо было трахнуть тебя там, — выдохнул, опуская добычу на грубые простыни — Но мне же вечно хочется, как не бывает.

— Мне тоже, — прошептала Амелла — Хочется...

Торопясь развязать шнуровку платья, запуталась в ней, ойкнула и нервно всхлипнула, отчаянно дергая вязки захолодевшими пальцами.

Дангорт недовольно рыкнул. Стянув рубашку, он наклонился и, быстро высвободив руки девушки из коварных петель, сдернул платье вниз, освобождая тугие груди с нагрубшими, стремительно напрягшимися темными сосками.

— Раздевайся, Мелли, — велел, развязывая брюки — И раздень меня. Дальше... Я тебе подскажу.

Смятое платье полетело на пол, а тонкие руки наложницы легли на закаменевшую, пульсирующую жаром и болью, мужскую плоть.

"Боги мои, — странная, непривычная мысль обожгла всё еще девственный висок — Немного он и пострадал — то! Ладно, что морда располовинена да тело, это можно пережить. Хорошо, здесь не тронули, не убыло б, конечно... но всё равно жалко... такую красоту! Тьфу, пропасть! Лезет же в голову..."

Мысли девицы Радонир были быстрыми, точечными как уколы и совсем не мешали теперь, сжимая и разжимая пальцы, ласкать Хозяина так, как тот любил.

Ей и самой нравилось делать это! Нравилось, как напрягается в ладони горячая мощь, нравилось подчинять её, нравились стоны Карателя, глухие и рваные...

Нравилось осознание того, что ОНА, именно ОНА заставляет этого мужчину стонать ТАК!

А осознание того, что руки его, касающиеся сейчас её тела и волос, совсем недавно лишили жизни двоих... а совсем давно лишали жизни многих, очень многих... странно возбуждало. Да! Просто будоражило разум.

Наложнице хотелось заниматься этим дольше, да только она знала, что долго не выдержит и сама. Между ног стремительно намокло, а низ живота собрался тугим, тяжелым комком.

Ещё немного, и не будет мыслей. Не будет времени... его уже нет!

Не отдавая отчета в том, что творит, Амелла, крепко сжав рукой обжегшую руку твердость, прикоснулась губами к бронзовой, раскаленной длине.

— Ничего... себе, — крепкие пальцы Дангорта переплелись со снежными, аккуратно уложенными волосами девушки — Давай, Мелли... хорошая моя...

Наложница тронула языком бархатистую, влажную головку и, почувствовав языком пряный вкус, скользнула губами вниз.

— Ммм, — простонала она, опускаясь на колени — Так... можно?

— Можно, моя золотая, — отозвался он — Всё можно. Открой рот и забери его... внутрь.

И вот невероятно совершенно, но эта неуклюжая, неумелая, осторожная ласка вызвала у нейера Дангорта такое наслаждение, какое до сих пор неведомо было ему.

Ни одна девка... нет. Не из тех глупых, перепуганных девственниц, которых брал Палач к себе в постель, дабы было куда излить избытки Потенциала. Не о них сейчас речь.

Ни одна из тех, дорогих, разряженных блудниц, коих привозят нейерам специально отряженные для таких дел подручные, ни одна...

Ни одна из тех, которые руками, языками и телами творили такое, что и сам Князь Карацитов обзавидовался б, исходя слюной, ни одна...

...не волновала так, как эта девочка, неумелая, развратная и чистая одновременно!

Такая жаркая! Такая желанная.

Всего, чего он хотел сейчас — этих её поцелуев, зажмуренных глаз, осторожных движений вареньевых губ и теплого, слегка шершавого как у кошки, язычка.

Её стонов! Её новорожденной страсти! Её голода!

Амелла плавно двинула головой, подчиняясь руке, держащей её за волосы. Вобрав поглубже горячую, твердую плоть, обхватила её губами.