Дикие грехи

– Готова?

– Давай с этим покончим, – проворчал он. Для правдоподобности их представления, Трей взял её маленькую ручку в свою, и притянул Тарин к себе, когда они шли по узкой, покрытой галькой тропинке через лесную поляну.

И хотя Трея заверили в достаточности охраны, гарантирующей невозможность внезапного нападения его дяди, он всё равно прислушивался к каждому шороху.

Его слух не уловил ничего, кроме движения маленьких лесных животных, спокойного дыхания членов его стаи и шелеста опавших сухих листьев и веток под их ногами.

Тропинка привела к полянке, на которой за длинным деревянным столом сидели Даррил – дядя Трея, – трое мужчин из его стаи и высокий темноволосый парень, который, как догадался Трей, был Посредником.

По обе стороны стола стояли шесть высоких, массивных мужчин, которые, очевидно, входили в состав членов команды безопасности.

Оскорблённый запахом Даррила, волк Трея напрягся и зарычал. Воспоминания о том дне, когда Трей напал на своего отца, оставили глубокий след в его душе.

Он помнил насмешливую улыбку отца, его рычание и жестокие слова, из-за которых Трей потерял над собой контроль. Даже сейчас он не сожалел о содеянном и сомневался, что когда-нибудь будет.

Прогнав нахлынувшие тёмные чувства, Трей крепче сжал руку Тарин, когда они подходили к столу. Когда они его достигли, все встали и Трей заметил, как расширились глаза Даррила при виде покрывающих Тарин отметин.

– Давайте присядем, – предложил Посредник, занимая место во главе стола. Трей сел возле Тарин, а Данте – по другую сторону от него, в то время как Тао, Райан и Доминик встали позади.

Тарин совсем не ожидала увидеть просто злого дядю. Вообще-то, даже трудно было поверить, что они с Треем родственники.

Их сходство заканчивалось на форме носа. Раскосые глаза, ленивая поза, идеальный пробор в тёмных волосах и коварная улыбка придавали дяде Трея вид подлого хитрого ублюдка. Тарин была рада, что своим присутствием она привела его в замешательство.

– Всем добрый день, – начал Посредник, потирая выступающую челюсть. – Меня зовут Дин Милтон. Меня назначил совет Посредником в вашем конфликте. Моя роль – руководить вашей дискуссией и помогать вам в разрешении ваших вопросов в надежде, что вы придёте к взаимному соглашению. Хочу отметить, что любая из сторон в любой момент вольна покинуть переговоры и в её отсутствие решение не будет принято. Перед тем, как продолжить, предлагаю каждой стороне представиться. Начнём с Истца.

– Даррил Коулмен – альфа стаи Бьорн, – протянула льстивая задница с самодовольной улыбкой. – Справа от меня мой бета, а слева – главный страж. Позади находятся несколько моих телохранителей.

Дин кивнул и перевёл взгляд на Трея.

– Теперь пусть Ответчик представит себя и своих волков.

– Трей Коулман – альфа стаи Феникс. Позади вы можете увидеть моего главного стража и двух телохранителей. Слева – мой бета, а справа, – он провёл рукой по волосам Тарин, – моя пара Тарин. – Он знал, что улыбка, которой он одарил дядю, была не из приятных.

– Спасибо, – произнёс Дин. – Теперь я попрошу обе стороны, начиная с Истца, изложить дело с ваших точек зрения. Прошу не перебивать друг друга.

Даррил выпрямился.

– Давненько не виделись, Трей. Хорошо выглядишь. Могу я спросить, как дела у остальной стаи?

– Можешь, но я не отвечу.

– Вижу, ты нашёл себе пару. Красивая женщина.

– Мы здесь не для того, чтобы обмениваться комплиментами, так что заткнись.

Даррил вздохнул и впился озабоченным взглядом Трею в лицо.

– Мне жаль, что наша стая разделилась подобным образом. Думаю, что это никого не устраивает. В частности, я очень обеспокоен твоей безопасностью и безопасностью тех, кто с тобой ушёл.

Трей услышал, как кто-то позади него фыркнул, и предположил, что это Доминик. Он чувствовал огромное искушение сделать то же самое.

– Многие из нас виноваты. Но ты же знаешь своего отца… Не желаю говорить плохо об умершем, но всем известно, что мой брат был чертовски упрям. Как бы мы его не упрашивали, он отказался отменить изгнание. Я очень горюю о его кончине, но с ней у нас появилась возможность внести изменения и двинуться навстречу прогрессу. Мы будем рады принять вас обратно в стаю. Конечно же, альфой останусь я.

Дин выгнул бровь и посмотрел на Трея.

– Какова позиция Ответчика?

Трей начал массировать затылок Тарин, черпая силу от её близости, сдерживающей его волка.

– Даррил, ты вечно несёшь какую-то чушь. Я предпочитаю голые факты. Могу я тебе представить несколько? Во-первых, во время моего изгнания ты принял сторону моего отца и поддержал его решение. Во-вторых, если бы ты действительно хотел отменить изгнание, то, являясь бетой, мог подать прошение в совет. И, в-третьих, тебе всё равно жив я или мёртв, ведь тобой движет воссоединение стаи, а не забота или сожаление. Так какого чёрта ты тут несёшь?

Тарин заметила, что Посредник не был ни капельки удивлён, что Трей не заинтересован в мирных переговорах. Скорее всего, он, как и они, видел насквозь все действия Даррила.

– Трей, я не виню тебя за гнев, – сказал Даррил. – Но почему бы не выбросить старые обиды из головы и не воссоединить стаи?

– Почему бы тебе не сказать, чего на самом деле ты добиваешься? Может, ты хочешь мою территорию? Может, увеличить стаю? Или просто быть занозой в моей заднице?

Тарин не поняла, откуда к ней внезапно пришла мысль.

– А может у него есть извращённое желание видеть, как ты преклоняешься перед ним. – Все взгляды метнулись сначала на неё, а затем на Даррила.

Данте поджал губы.

– А может все четыре мотива.

– Только не говори мне, что ты и твои волки не скучаете по родной земле, – сказал Даррил. – Уверен, ты много раз мечтал вернуться домой.

Трей выдохнул и покачал головой.

– Хотел ли я когда-нибудь вернуться в то место, где люди, которые должны были заботиться обо мне, с таким рвением вышвырнули меня? Нет, не хотел. История про блудного сына не про меня.

– Значит, ты не намерен объединить ваши с Даррилом стаи? – спросил Дин.

– Конечно, нет, – ответил Трей.

Лицо Даррила приобрело мрачный и ожесточённый вид.

– Не доводи дело до битвы. Тебе она будет не по зубам.

– Наверное, я не представил тебе должным образом свою половинку. Скорее всего, нет. Тарин, познакомься с Даррилом Коулменом. Дядя, познакомься с Тарин Уорнер. – При вспышке тревоги, которая отразилась на лице Даррила, Трей внутренне усмехнулся.

– Тарин Уорнер, – повторил Дин и улыбнулся ей. – Однажды ты исцелила моего друга, Леннокса Геллара. У него был сломан нос. Правда, ты его ему и сломала.

Она пожала плечами.

– Он заслужил это.

Ещё как заслужил.

– Судя по твоей репутации, это был не первый сломанный тобой нос.

Когда Тарин без раскаяния пожала плечами, Дин спросил, позабавленный:

– Ты не думаешь, что, возможно, у тебя есть проблемы с управлением гневом?

– Бить людей – и есть мой способ управления гневом.

Как ни странно, Трею не понравилось игривое подшучивание между его подругой и Посредником, и он запустил руку в её волосы – жест обладания у оборотней.

– Ты собираешься поступить мудро и прекратить это дело? – спросил он у Даррила.

– Вероятно, для тебя разумно подписать теперь соглашение, где говорится, наши стаи теперь – одна стая, и я правлю как альфа.

Тарин не смогла удержать смешок.

– А кто в Бла-Бла-Бландии сказал тебе, что это когда-то случится? Наверное, тот же человек, который тебе сказал, что ты хороший лжец.

– Прости, что? – яростно прошипел Даррил.

– Ой, да ладно тебе, ты наговорил столько дерьма, что даже твоё дыхание им смердит.

– Я так понимаю, что соглашение не будет достигнуто, – проговорил быстро Дин, очевидно пытаясь прекратить разговор, чтобы не допустить ещё больше споров. – Даррил, ты собираешься продолжать это дело или заберёшь заявление?

– Я не отступлю.

Трей наклонился вперёд со своего места.

– Тогда я принимаю твой вызов.

Дин вздохнул.

– Ты знаешь порядок. Двенадцать недель. Должно пройти двенадцать недель перед тем, как любой из вас начнёт атаку. Надеюсь, вы сможете прийти к мирному соглашению за этот срок.

– Сколько раз такое на самом деле происходило? – с любопытством спросила Тарин Дина.

– Чаще, чем ты могла подумать. Около сорока пяти процентов случаев ссоры – не более чем спонтанные вызовы, которые, взяв себя в руки, не так уж желает доводить до конца ни одна из сторон. Без этого двенадцатинедельного перемирия было бы много бессмысленных битв и много бессмысленных смертей. Поэтому, может быть и не такая уж плохая идея успокаивать людей, собирая совет.

Даррил зарычал.

– Я не откажусь от своего вызова, если мой племянник за указанный срок не согласится воссоединить стаю. Те волки мои. И я с превеликим удовольствием заберу твои пещеры. Может даже, возьму себе твою пару.

От угрожающего рычания Трея все резко дёрнулись. Чувствуя, что он настолько напряжён, что готов к прыжку, Тарин сжала его руку до боли – острой боли, которая бы прорвалась сквозь занавес злости, окутывавший его мысли.

Она скривила верхнюю губу и посмотрела на Даррила.

– Можешь называть меня поверхностной, но я предпочитаю красавчиков. А ты… наверно твоя лучшая часть высохла на бедре твоей матери.

Наверно, Тарин не должно было так веселить то, что он, казалось, перестал дышать, но, что ж, он была стервой.

– Собрание окончено, – быстро произнёс Дин. – Трей, я попрошу тебя и твоих волков первыми покинуть это место.

– Что значит первыми? – подхватил Даррил.

– С целью предотвращения стычек, согласно протоколу, стороны расходятся с разницей в десять минут.

Желая уйти от Даррила перед тем как появится его волк, Трей мгновенно встал, поднимая Тарин на ноги.

– Пойдём, детка. – Удивляя его, она оперлась на его руку, предлагая ему поддержку, которая ему была так необходима, хотя он и не догадывался об этом. – Скоро увидимся, Даррил, – прорычал он, а в его глазах появился волк.

Трея одолевало искушение оторвать конечности дяди и вырвать глотку за попытку заклеймить то, что принадлежало ему. Удовлетворённый нервным выражением лица Даррила, он кивнул и пошёл к Тойоте.

Вернувшись на территорию стаи, Трей закрылся в кабинете, нуждаясь в уединении, чтобы отогнать преследовавшие его воспоминания и серую тучу, которая, казалось, нависла над ним.

Да, он постоянно был погружён в мысли. И далеко не воспоминания о серьёзно раненом отце преследовали его. Это были не просто воспоминания, как многие внезапно отвернулись от него так легко. Это были воспоминания о чём-то худшем, чём-то, что он не мог засунуть подальше, чтобы это преследовало его лишь время от времени.

Но он не был тем, кто "чувствовал" также, как все остальные. Он знал инстинкты, желания, логику, но "чувства"… не настолько хорошо.

Нет, он не был равнодушным, просто давным-давно закрылся, что, как он теперь понимал, было защитной реакцией.

По большей части это было неправильно и тесно связано с его слаборазвитой сознательностью, но благодаря этой закрытости он смог в четырнадцать лет взять на себя обязательства альфы, и провёл свою стаю через тяжёлые времена изгнания.