Наследница чужой жизни

И если внутреннее чувство подсказывает Стасу, что Аллу бросать нельзя, он доведёт дело до конца. Решено! Стас умылся и сварил чашку крепкого кофе. Заглянул в холодильник. Присвистнул. Придётся заново вести хозяйство и ходить по магазинам. Он сгрыз горбушку чёрствого хлеба с вареньем. Пока завтракал, в голове родился план: напроситься к Алле в гости. Неприлично, конечно, как к замужней женщине. Но ему нужно рассказать Алле то, что он узнал вчера и кафе тут не подойдёт. Дома пусть Алла хоть все вазочки разобьёт, если разозлится, что он начал без неё действовать.

И к тому же ему очень хотелось посмотреть дом, где жила Алиса. Тем более Валерий Никандрович говорил, что её душа дома крутится. Вдруг им с Алисой удастся пообщаться. Из него тот ещё экстрасенс. Но жизнь меняется. Стас

подошёл к зеркалу и посмотрел на своё отражение. И хотя ему не хватает прежнего образа Николаши, его задора и удали, в этом теле тоже жить можно. Молодой человек побрился и тщательно расчесал тёмные волосы, провёл аккуратный пробор. Надо сегодня зайти в парикмахерскую. Раньше он носил очень короткие волосы, хотя с чёлкой набок ему кажется лучше. Ну что ж, спасибо Николаше за новый образ. Он подмигнул своему отражению. Выглядеть он стал гораздо лучше: черты лица перестали казаться заострёнными, подбородок обрёл свой упрямый характер, а серые глаза смотрели на мир слегка насмешливо, словно он сам смеялся над тем, в какие материи вляпался.

«Ну ты даёшь, Стас!

Знакомство с собой прервал телефонный звонок.

- Стасик, мне кажется у меня тут полтергейст завёлся, - голос у Аллы был взволнованный, даже поздороваться забыла. - Хорошо ещё сегодня ночью окно не стал открывать. Но только я протяну руку к эклеру, а он отодвигается от меня вместе с блюдцем.

Алиса, подумал Стас и почувствовал тепло в груди, словно сама мысль о ней согрела его.

- Алла, ты не волнуйся.

- Ничего не понимаю, – снова заговорила Алла. - Вчера муж принёс эти дурацкие эклеры и заявил, что я их люблю. Я ненавижу эклеры, но сегодня решила попробовать. Ой, вот опять. Подожди, я видео включу, - Алла перезвонила через ватсап. – Стас приник к телефону. Даже дыхание затаил. – Алла прислонила телефон к сахарнице и протянула руку к эклеру. Стас увидел, как рядом с блюдечком образовалась крошечная сфера, внутри которой бурлили фонтанчики от сиренево-розового до жёлтого. И вдруг эта сфера трасформировалась, фонтанчики, бурлящие вверх, легли горизонтально. Сфера превратилась длинный цилиндр и, подлетев к блюдцу со стороны Аллы, отодвинула его на другой конец стола, едва не сбросив вовсе.

- Ох, ничего себе! – воскликнул Стас. – Просто супер!

- Какой супер? Я боюсь, - взвыла Алла. – Он так меня голодной оставит.

- Послушай, оставь ей эклер. Съешь что-нибудь другое. Ты их всё равно не любишь.

- Ей?! Кому это ей?! Ты знаешь, что это она? – девушка придвинула экран к себе, и Стас увидел Аллу с взлохмаченными рыжими волосами и вытаращенными глазами.

- А почему ты говоришь он? – улыбнулся Стас, ещё находясь под впечатлением от красоты сферы. Теперь он не сомневался: это его Мари-Алиса, которая пыталась вытащить его из Невы. Это её бойцовый характер. Это же надо: научилась двигать предметы.

- Не понимаю, чему ты улыбаешься?! – возмутилась Алла.

- Давай я приеду?

- Приедешь? Но я в таком ужасном виде! – Алла выключила камеру, видимо, рассматривая себя. – Хотя, если причесаться и накраситься, может и ничего будет. Зато у меня классный маникюр. Смотри, – Алла выставила руку с чёрными ногтями. Стас вздрогнул от неожиданности.

- Э-э-э, классный маникюр, - выдавил из себя он. – И ты хорошо выглядишь. По-домашнему. Мне нравится.

- Эй, ты предпочитаешь натуралок? Без косметики?

- Наверно, да, - Стас вспомнил, что Алиса в день их знакомства, если и была накрашена, то совсем чуть-чуть.

- Скукотища! Ну ладно, тогда и делать ничего не буду. Посмотрю свой сериал. Только вот есть очень хочется. Попробую бутер с колбасой сделать.

- Давай, тебе силы нужны, а я выезжаю.

Алла пробилась, когда Стас ехал в метро в тоннеле. Долго ничего не мог разобрать, кроме вибрирующего голоса, в котором слышался то ли страх, то ли возмущение. Когда поезд вынырнул на станции, Стас перезвонил.

- Что случилось?

- Этот призрак с ума сошёл после нашего разговора. Не даёт накраситься. Только собралась глаза подвести, а он рукой моей как дёрнет, и я мимо мажу. Я вся перепачкалась в подводке.

Стас улыбнулся. Может ли быть, что Алиса ревнует? Действует, словно соперница.

- А бутерброд дала тебе съесть.

- И даже кофе выпить после того, как я оставила эклер в покое. Но стоило мне только начать приводить себя в порядок, как тут началось. Расчёска в волосах застревает, подводка щёки пачкает, а тюбик с помадой и вовсе в дальний угол закатился.

- Я уже бегу, - Стас выключил телефон и понёсся вверх по эскалатору.

Алла выглядела испуганной и взъерошенной, словно воробей. Как только Стас вошёл, она бросилась ему на шею:

- Спаси меня. Я боюсь.

Стас погладил её по волосам, ощущая их мягкость, и слегка отстранил девушку.

- Погоди, я холодный, а ты болеешь, - Стас подумал: Алисе будет неприятно, если она увидит, что они обнимаются. – Завари чаю, эксперимент провести.

Как только Стас отправил Алису на кухню, он начал ощущать присутствие Алисы. И хотя он не видел её, но, когда поправлял отросшую чёлку, почувствовал, словно кто-то погладил его по волосам, а в зеркале на мгновение вместо его отражения появилась Алиса с заколотыми наверх волосами. Такой, какой он её увидел. Стас даже оглянулся, подумав, не подкралась ли Алла сзади, но девушка гремела посудой на кухне.

«Я знаю, что ты здесь, Мари-Алиса», - тихо сказал Стас и прошёл на кухню. Алла в голубом махровом халате с капюшоном заваривала чай. Стас начал осматриваться. Кухня была выдержана в бело-фиолетовых тонах и укомплектована современной мебелью. Стулья, расставленные вокруг стола, накрытого клеёнчатой белой скатертью, тоже были в тон фиолетовым панелям кухни. Судя по всему, ремонт делался недавно.

- Присаживайся, - сказала Алла и усмехнулась: - Уже боюсь, как бы он не выдернул из-под меня стул, когда буду садиться.

- К чаю ничего нет, кроме этих проклятых пирожных, - Алла поставила блюдце в центр стола. – Попробуй, вдруг ты ему понравишься.

- Кстати, я люблю эклеры, - признался Стас. И, вообще, обожаю сладкое. Нас в детдоме не баловали. Самое большое лакомство: кусок белого хлеба, тонко намазанного варёной сгущёнкой.

Алла сочувственно кивнула. Стас окинул взглядом пространство, но опять нигде не увидел той чудесной сферы, которую каким-то чудом узрела камера телефона. Он протянул руку к блюдцу и мысленно спросил: можно, милая?

И тут блюдце подъехало к нему ближе, на миг, ослепив его вспышкой сиреневых огоньков.

- Ох, ничего себе, ты ему понравился! – Алла опёрлась на стол, чуть не расплескав чай. – Ты видел? Блюдце само к тебе подъехало. Попробуй-ка съесть.

Стас протянул руку за эклером, опять мысленно поблагодарив Алису, не в силах произнести ни слова. Откусил. Губы растянулись в блаженной улыбке. Не так часто встретишь такой вкусный заварной крем, такой толстый слой шоколада.

Алла, забыв про чай, смотрела на него, не мигая, словно он был фокусником, глотающим огонь.

- Очень вкусный эклер, спасибо, - сказал Стас. – Спроси у мужа, где эта кондитерская, я буду туда заходить.

- Угу! – Алла кивнула. – Ну и что мне теперь делать с этим призраком? Нельзя глаза подвести и губы накрасить?

- Давай я попробую с ней договориться.

- Почему ты говоришь она? – внезапно глаза Аллы расширились. – Я поняла. Это твоя Алиса? Так?

- Правильно мыслишь. Сама посуди, ты вернулась, а твоё тело занято, квартира занята. На машине её ты ездишь? Как она должна относиться? Ты сама бы что сделала на её месте? С твоим то характером.

- Убила бы! – мрачно заметила Алла. – Но по своей воле, я из этого тела не уберусь, сколько бы она не хулиганила.

Стас кивнул.

- Я уже это понял.

Вспомнился разговор с Екатериной Семёновной. Самое время переключить Аллу.

- Мне нужно кое-что тебе рассказать. Только не кидайся в меня посудой. Или лучше пойдём в комнату.

- Надеюсь, в спальню? Поддержишь мой постельный режим?

Стас почувствовал, как в воздухе повисло напряжение.

- Алла, тебе не стоит даже так шутить. К тому же я тебя предупреждал: наши отношения должны быть только дружескими. Особенно, если не хочешь неприятностей.

- Ладно, пошли, девственник. В гостиную, а не в спальню. Подумаешь, пошутить нельзя? Ты своими заявлениями меня только раззадориваешь. Не понимаю, что плохого, если мы немного развлечёмся? Тело то твоей любимой Алисы? Ой, - Алла потёрла плечо, с которого сполз халат, - Стас своими глазами увидел красное пятнышко. – Она меня ущипнула.

Стас рассмеялся.

- Ты поосторожнее. Эта душа не побоялась сунуться в пекло сражения.

- Ладно, я виновата. Больше не буду. Вот, даже халат поправлю. Пошли уже, я умираю от нетерпения.

Гостиная оказалась уютной, хотя и небольшой. Диван, два кресла. В стеклянном шкафчике Стас обнаружил бокалы и сервизы. Привлекли внимание тёмно-зелёные шторы с рисунком.

- Напоминает картину Моне «Пруд с кувшинками», - заметил Стас. – Расцветка в таких же тонах.

- Странно, я помню все картины Моне, но не помню собственной жизни.

- Это нам и предстоит восполнить. – Они уселись в кресла. Стас подвинул поближе к себе кружку, стоящую на столе.

- Знаешь, вчера я бы в твоём доме…. – начал он.

Во время его рассказа, Алла то смеялась, то плакала, то вскакивала, то садилась. А когда дошло до сцены в общежитии, добралась до серванта с бокалами.

- Какая же я дура! Дура! Набитая дура! - кричала Алла и, схватив бокал, швырнула его об стенку.

- Ты обещала! – Стас хотел схватить её, но что-то удержало его в кресле. Ему почудилось, что Алиса была вовсе не против разбитой посуды, только бы он не прикасался к Алле.

Методично перебив первый ряд, - Алла упала в кресло. Подняла заплаканное лицо на Стаса.

- Понимаешь, почему я отношусь к мужикам потребительски? Вас нельзя любить. Как только влюбляешься, вы получаете власть, которой пользуетесь.

Стас молчал, не зная, как приступить к финальной сцене. На всякий случай встал из кресла и подошёл к окну. Алла вытащила очередной бумажный платок, высморкалась и швырнула его на ковёр. Глаза теперь были сухими. В них бушевало пламя.

- Я помню этот день. Приехала домой. Вошла к себе в комнату. Там ещё была та атмосфера счастья. На кровати валялось платье, которое я не одела. На столе учебник по французскому. Тетрадь с недоделанным домашним заданием. Поняла: больше не смогу прийти в институт. Не смогу учиться. Я вырвала листок и написала записку. Ревела, буквы расплывались. А дальше темнота. Не помню.

Стас, слушая Аллу, второй раз представлял эту сцену, чувствовал её боль. Предательство, разбившее неокрепшую душу восемнадцатилетней девочки-калеки.

- Как я это сделала? – глухо спросила Алла, подходя к окну и глядя вниз. Стас схватил её за плечи.

- Не бойся, здесь всего четвёртый этаж, и мне вовсе не хочется опять стать хромоножкой, - Алла высвободилась и прижалась лбом к окну.