Наследница чужой жизни

Глава 32

Накануне девичника Алиса спала очень мало. Откуда-то взялось ощущение, что она не должна выходить замуж за Петра. Но разве с матушкой поспоришь?! Алиса долго ворочалась в своей девичьей постельке, понимая, что ещё одна ночь, и она будет спать с мужем. И, вообще, вся её жизнь изменится. К тому же её пугали родители Петра. Матушка, баронесса Павлищева, так и не простила, что Лиза достаточно помучила её сына, прежде чем согласилась. Будущая свекровь посматривала на Алису свысока и давала советы надменным голосом.

Старому барону Павлищеву, наоборот, Алиса очень нравилась, он всё время отпускал шуточки и норовил лишний раз поцеловать. Тут Алисе приходилось делать над собой усилие, чтобы никак не выказать своё отвращение. Глядя на его лицо с огромными мешками под глазами и пожелтевшей кожей, Алиса каждый раз вспоминала, что барон доживает свои последние месяцы, и не могла отделаться от ощущения, что её целует тот, чья одна нога уже в могиле.

Даже Пётр, приезжающий каждый день с визитом, стал надоедать. Говорить было не о чем, и Алиса злилась, что не может последние деньки провести, как она любила: в своей уютной комнатке у окна с романом о любви. Ей, вообще, казалось, что барон в сговоре с матушкой и свадьба подстроена.

Так что на девичнике Алиса и в самом деле казалась расстроенной, как и требовал обычай. Каковы бы ни были доставшиеся ей родители, она к ним уже приноровилась и научилась обращаться даже с матерью. А вот в доме Павлищевых ждала полная неизвестность. К тому же её волновало, как сложатся интимные отношения с Петром. Одно дело заигрывания и поцелуи, другое, если он не подойдёт ей, как мужчина.

Одним из плюсов их века было то, что все пробовали друг друга до свадьбы. Алиса вздохнула, увидев, как в дверь без приглашения вошла горничная и раздвинула шторы, обнажая серое петербургское небо.

Если завтра выйдет солнце, значит, мой брак будет счастливым, загадала Алиса.

В той жизни у Алисы никакого девичника не было, и теперь она с удивлением наблюдала, как над ней свершается старинный русский обычай. Оказалось, что в этот день невеста должна выглядеть грустной из-за того, что прощается со своей красотой. Одели Алису более чем скромно: в просторное белое платье с длинными рукавами. Кудряшки собрали и заплели с разными лентами в косу и покрыли сверху вышитым платком.

Когда они вместе с матушкой вышли в бежевую гостиную, на диванах и вокруг стола сидели разряженные девушки, по сравнению с которыми Алиса показалась себе очень странно одетой. К тому же голову оттягивала назад тяжелая из-за обилия лент коса. Увидев её, девушки запричитали тонкими противными голосками. Одна затянула грустную песню, другие подхватили. Девушек, которые считались подругами, Алиса знала только в лицо и едва ли помнила по именам. Из всех была знакома с графиней Востриковой, которая сидела дальше всех и выглядела, несмотря на красивое платье розового оттенка, украшенного лентами от талии до подола, словно явилась на похороны. Даже прекрасные миндалевидные глаза молодой графини покраснели.

Служанки накрыли к чаепитию. Фрукты и мармелад, эклеры и засахаренные орехи в хрустальных вазочках, красиво выстроили на столе, подсвечиваемые огоньками свечей. Девушки, допев песню, по очереди подходили к Алисе, гладили её руки, обнимали и целовали. Алиса быстро заметила, что это был спектакль. На самом деле ей завидовали: в глазах света Елизавета Калиновская делала прекрасную партию.

Алисе до всего этого не было никакого дела. Ей вдруг до слёз вспомнился эпизод из романа, который читала накануне. Главная героиня была так влюблена, что согласилась тайно бежать с любимым и обвенчаться. Он прислал за ней поздно вечером карету, она вышла с маленьким сундучком. Увидев её, он впился в её губы страстным поцелуем, и они ещё долго целовались у дома, хотя это было неразумно, поскольку их могли обнаружить.

Вот эта ситуация в её духе. Ей бы тоже хотелось не чинную богатую свадьбу, а сумасшедшего драйва с любимым. А завтра всё будет кончено. Она станет баронессой. Она посмотрела на графиню Вострикову. Вот, если бы она могла отправить эту плаксу под венец вместо себя.

Графиня Вострикова подошла к Лизе и села у ног, гладя её руки.

− Мне надо жалеть тебя, а я умираю от зависти, − тихо сказала Елена, воспользовавшись уединением. – Не знаю, как пережить завтрашний день.

− Странный обычай, − пожала плечами Алиса. – Не хочешь ‒ не жалей. Мне вовсе не хочется выходить замуж.

В глазах Елены вспыхнула искорка надежды.

− В твоём духе убежать из-под венца. Да только бежать тебе не к кому, − графиня посмотрела на Лизу, на миг задумалась, но тут же подняла голову. – Я знаю от знакомых, что Сергей Егорьев погиб во время третьего штурма Плевны.

− Кто это? – спросила она шёпотом.

− Ты даже не помнишь?! Ты из-за него Петру отказала, − графиня Вострикова воздела глаза вверх. – Какая же ты коварная! Это же твой любимый титулярный советник. Забыла, как маменьке говорила, что ко мне едешь, а сама с ним прогуливалась.

Алисе стало нехорошо. Вот ведь, Лиза вертихвостка. Может, это и была её настоящая любовь?

Алиса обхватила себя руками. Ах, как же всё нехорошо. Она в чужом теле живёт чужой жизнью. И этот Егорьев ни разу даже не пришёл к ней. Не написал.

− Знаешь, а ведь это я ему рассказала, что ты замуж выходишь? – призналась Вострикова. ‒ Я такая гадкая. Ненавижу себя. Тебя ненавижу. Только Петеньку люблю. Ох, родненький мой, завтра совсем чужим станет. Ой, да как же это так?! Прощаемся мы с подруженькой нашей, – Вострикова заголосила, словно раненая и, схватив украшенное Лизиными лентами зелёное деревце, символизирующее красоту невесты, принялась раздирать его на части.

Если Вострикова и хотела испортить невесте настроение, то ей это удалось. Алиса ушла в себя, мечтая, чтобы девичник поскорее закончился. Она не чувствовала боли, когда девушки дёргали запутавшиеся в лентах волоски, расплетая косу.

Зато Елена только больше разошлась. Сам процесс разрушения девичьей красоты доставлял ей наслаждение.

− Ну что вы такие нерасторопные! − прикрикнула Елена на девушек, возящихся с её косой. – Отойдите, я сама расплету.

Елена вцепилась в косу Алисы хищными пальцами и, не жалея тонких волос, начала раздирать их на пряди. Алиса несколько раз вскрикнула, но потом решила молчать и не доставлять наслаждения той, что досталась ей в подруги.

И вот она уже сидит с распущенными светлыми кудряшками, окутавшими её до талии, словно покрывалом. А девушки безжалостно рвут её красивые ленты, освобождённые из кос. Обычай такой.

Алисе это казалось диким. К тому же то ли от духоты гостиной, куда набилось много народу, то ли от новостей, голова разболелась. Воспользовавшись тем, что её оставили в покое, она присела за стол и съела любимое пирожное корзиночку.

Появилась баронесса Калиновская. Теперь Алисе полагалось спеть песню, в которой призывалось не отдавать её на чужую сторонушку. Вчера баронесса предупреждала её об этом, но Алиса в суматохе совсем забыла. Хорошо ещё положила листок со словами в карман.

Алиса опять уселась на свой стул в центре комнаты. Баронесса, которая вовсе не выглядела печальной матерью, у которой забирают дочь, смотрелась превосходно. Тёмно-зелёное платье из муара с бантом на талии, спускалось до пола красивыми складками. Баронесса уселась напротив дочери с прямой спиной и оглядела девиц. Те приосанились и перестали жевать.

− Ну давай, доченька, − сказала баронесса. – Вырази нам печаль свою, что завтра тебя уже не будет в нашем доме.

Вот помогло бы это чему, разозлилась Алиса, чувствуя себя по-дурацки с неприбранными волосами посреди обрывков её лент и разорённого деревца. К тому же она не выучила слова этой песни и была сейчас, подобно актрисе на сцене, забывшей все свои реплики.

− Маменька, я не буду петь, − вдруг сказала Алиса. – Зачем мне печалиться, если у меня лучший жених на свете? А вы желали мне только добра и в моём сердце лишь огромная благодарность к вам и папеньке.

Алиса опустилась перед баронессой на колени и спрятала лицо в её коленях.

Воззрилась тишина. Алиса успела сосчитать до пяти, когда почувствовала, как маменька перебирает её волосы.

− Встань, дочь моя! − приказала баронесса, и Алиса впервые увидела две прозрачные слезинки на её щеках.

Алиса поднялась. Посмотрела на девушек, сидящих с полуоткрытыми ртами. На подавшуюся вперёд Елену Вострикову, ожидающую с нетерпением, что мать должна отчитать дочь за несоблюдение обряда.

Но вместо этого баронесса всплеснула руками.

− Вот, милые мои. В этом вся моя дочь. Она всегда поступает по-своему и всегда правильно.

Баронесса встала и указательным пальцем подняла лицо Алисы, рассматривая её.

− Красавица ты моя. Я благодарна тебе за твои слова. − Баронесса повернулась к гостям. − И зачем нам печалиться?! Пусть печалятся те, кто ещё не просватаны, − при этих словах баронесса взглянула на Вострикову. – А мы будем радоваться. Давайте-ка лучше, − баронесса позвонила в колокольчик, вызывая служанку, − выпьем горячего чая со сладостями, чтобы сладкой была жизнь у моей доченьки с мужем.