Попаданка. Иллюзия красоты

Дверь в рабочий кабинет оказалась закрытой. Однако это не проблема — применив специальное устройство, Эмиль услышал, как ключ выпал из замка в комнату и на мгновение замер, прислушиваясь. Ничего. Ни шагов, ни вскриков, ни-че-го. Будто бы внутри было пусто. Неужели успела уйти?.. Но как? Подвал — помещение без окон. Телепортацию еще не изобрели, хотя исследования, если верить академическим статьям, ведутся, и очень активно.

Тихонько толкнув дверь, Эмиль по привычке схватился за фамильный кинжал, готовый отразить любую атаку, если девушка все же решится напасть, что не входило в ее специализацию. Однако вход распахнулся, а никто на него не бросился. Эмиль заглянул и первым делом наткнулся на знакомую каштановую макушку, лежащую на столе прямо на бумагах. Напряжение мгновенно спало. Он, значит, целую группу притащил сюда ради того, чтобы арестовать спящую преступницу. Отлично. Ну, ладно, хотя бы без кровопролития обошлось.

И все же он не вернул кинжал в ножны, подходя к девушке, пристально следя за ней. Торчащие каштановые волосы трепыхались от едва различимых движений ее тела, а сама она будто бы почти не дышала. Эмиль, к своему удивлению, не заметил, что ее спина вздымается, как должно быть при вдохе в таком неудобном положении, отчего его пробрало мелкими мурашками. Неужели она?..

Эмиль коснулся плеча — никакой реакции. Ухватился за второе и приподнял легкий торс. Гелла, словно кукла, мотнула головой, и она тут же безжизненно повисла на шее. В нос ударил запах крови, но на лице не было никаких следов. Если ее внешний облик — иллюзия, в чем сомнений не было, значит, он может скрывать и истинное кровотечение, которое прямо сейчас у настоящего тела. Масштабы трагедии он оценить не мог, потому что пока не понимал, насколько для нее безопасно снять иллюзию прямо сейчас (штатный маг, занятый сейчас другим делом, должен с этим помочь), а потому подхватил едва дышащее тело на руки и понес к выходу. Искать пульс было бессмысленно. И дураку понятно, что с ней что-то случилось. И почему в груди так неприятно сжало от осознания того, что он мог ее потерять? И не жажда справедливости его тревожила, нет, и это показалось ему самым страшным.