Потомки

Глава 21

Зоя сидела в небольшом кафе, недалеко от аэропорта. Она делала вид, что читает, но неубедительно. Буквы не складывались в слова, слова — в строки, взгляд ее то скользил по чемодану, то становился абсолютно бессмысленным.

— Переживаешь? — внезапно услышала она голос.

Прямо перед ее глазами остановились две невероятно белые ноги с яркими черными родинками. Зоя посмотрела наверх и увидела Берту Грабовскую.

— Привет, — без особого удивления произнесла она, хотя появление Грабовской было для нее полной неожиданностью. — Что ты здесь делаешь?

— Я еду с тобой, — ответила Берта, располагаясь рядом.

— Паулина с Дарьей тебя тоже пригласили?

— Нет, конечно. Всеслав заявил, что он тебя одну не отпустит, и велел взять еще один билет для своей помощницы. Паулина была довольна, как слон. Она подумала, что с ней поедет Вера. Все знают, как она хочет заполучить ее к себе в партию. А тут прихожу я за билетами. Говорю: «давайте билеты, мы с Зоей приедем к самолету». Она мне: «ты передашь их Вере и Зое?». Я говорю: «Нет, кто вам сказал, что с вами вообще полетит Вера?». Она стала звонить Всеславу, кричала, что я не подхожу под их стандарты, что теперь будут думать, что ее партия превращается в женское общежитие продтехколледжа. Я у этой толстой стервы аккуратно телефон забрала, прямо из руки, нагнулась и посмотрела в глаза, в ее наглые коровьи глаза. А затем сказала, спокойно так: «за речью следите, вам еще со мной путешествовать, живыми и здоровыми ведь все хотят вернуться?». И все разрешилось. Пока.

Зоя усмехнулась. По крайней мере, будет не скучно.

— Ну что? — подытожила Берта. — В аэропорт?

Зоя подхватила свой модный чемодан, из которого выпрыгивали колесики, и без особого энтузиазма поплелась к выходу.

— Я думаю, — предположила Грабовская, — наши феминистки уже там. И кто говорит, что курицы не летают? Они летают первым классом. Мы кстати тоже. Никогда не летала первым классом. А ты, наверное, никогда не летала никаким другим. Или у тебя был личный самолет?

— Я думаю, ты волнуешься и поэтому несешь всякую чепуху. Боишься летать?

Берта вздохнула и слегка помотала головой:

— Я немного боюсь лететь с этими звезданутыми суфражистками.

— Честно говоря, я тоже, — призналась Зоя. — Они будут улыбаться мне и говорить приятные вещи, а потом наедине сплетничать какая я корова. Они ведь красивые и умные, а я… я — дочь министра.

— Ты летишь с компаньонкой. Я буду охранять твой багаж, бегать за кофе с энергетическими батончиками.

Зоя посмотрела на нее в недоумении.

— Это вот ты сейчас что сделала — поддержала меня или наоборот?

— А кто его знает? Просто ляпнула, что в голову пришло.

— Да, веселенькое у меня выйдет путешествие, с одной стороны компаньонка, определившая нас в разные социальные классы, с другой стороны звезданутые суфражистки. Кстати вон и они.

— Боже, — ядовито прошептала Берта, — они даже в зале ожидания сидят, как на рекламе духов. Тюмер, у них и шляпы одинаковые. А я вообще без шляпы.

Зоя посмотрела на нее и подумала, что Грабовская, даже надень такую же шляпу, не будет похожа на феминисток ни на сантиметр.

Девочки эффектно расположились на чемоданах и обменивались ни к чему не обязывающим фразами, Доронина безучастно сидела несколько в стороне от них в одном из кресел зала. Поездка была довольно серьезным мероприятием для нее, поэтому она была обеспокоена и не могла расслабиться ни на минуту, все ее тело было напряжено, будто это кресло было электрическим стулом. Болтовня девочек ее раздражала, а ожидание Зои, ведь та могла и передумать, стало настоящей пыткой.

Поэтому увидев Зою и ее спутницу, ей сразу полегчало, как будто отпустил больной зуб. Она улыбнулась им издалека, и эта светлая, искренняя улыбка даже напугала Берту. Ее любезные приветствия только прибавили тревоги.

— Познакомьтесь, красавицы, это ваша команда на следующие две недели. Кристина — финансовый аналитик, Мария — будущий хирург, но она уже прошла практику в Израиле, Айше и Марта занимаются программным обеспечением, это наши палочки — выручалочки, Вика — эколог, защищается в этом году, уже была на экспедициях во всем мире, даже в Антарктиде, и Дарья — юрист, заменить ее, наверное, невозможно.

Зоя была удивлена, она считала, что в свою партию Паулина отбирает только по внешним качествам. Чем красивее девушка, тем выше ее статус в партии, чего стоила только Геворгян. Но, оказывается, эти красотки, еще и обладали интеллектом.

— Теперь, я вас тоже представлю. Девочки, это Зоя, она будущий специалист по связям с общественностью. Уже защитилась, и теперь заканчивает аспирантуру. Я думаю, вы видели в планетарии, как она раскидала журналистов, поэтому лучшего спикера на нашу конференцию нам было не найти. И Берта. Берта — будущий инженер труб.

— Инженер эксплуатации линейной части трубопроводов. Это, между прочим, востребованная специальность. И без работы, я точно не останусь.

— Берта, дорогая, — нарочито спокойным голосом обратилась к ней Паулина, — ты не вписываешься в нашу делегацию не из-за твоей специальности. Быть инженером линейного трубопровода, быть вообще инженером — это достойно. Я не понаслышке знаю, как тяжело поступить в технические вузы, и искренне надеюсь, ты станешь профессионалом.

— К чему тогда эта лекция?

— К тому, что у меня в партии не менее жесткий отбор. И тут надо быть не просто умным, не просто востребованным. У тебя должна быть…достаточно харизматичная внешность.

— Говори проще, я недостаточно красива для твоей попсовой партии?

Паулина немного скривилась.

— Если говорить точнее… Хотя, да. Ты недостаточно красива.

— Это уже перебор, — вмешалась Зоя. — Мы согласились лететь с вами, отстаивать непонятно какие ваши интересы. Если бы не Всеслав, нас бы вообще здесь не было. И все начинается с оскорблений.

— Зоя, я не просила лететь Берту.

— Да, ты просила лететь меня. А что-то не припомню, на какой я строчке в списке самых красивых девушек Южной Украины?

— Знаешь, Зоя, чем ты отличаешься от моих стерв? — не ответила на ее сарказм Доронина. — В тебе нет самоуверенности. Да, именно, самоуверенности, присущей почти всем красивым и успешным женщинам. Они могут быть злыми, могут быть добрыми, но у них на лбу написано, что они считают себя лучше всех. Как только у тебя на лице появится этот отпечаток нарциссизма, ты даже сама будешь понимать, насколько ты похожа на моих девочек.

Зоя немного растерянно посмотрела на Доронину. Она уловила ее мысль, но все-таки не могла поставить себя в одну линейку с ее, как та сама выразилась, стервами.

Вообще, ее мнение относительно феминисток менялось с каждым днем. Еще месяц назад эта партия ей казалась чем-то вроде лиги плюща. Если ты красива и твои интеллектуальные способности позволяют учиться в вузе, то у тебя есть шанс туда попасть. А попасть туда хотели почти все. Потому что опять же — если ты феминистка, значит ты красивее всех и даже возможно умна.

Девочки хотели быть феминистками, мальчики хотели встречаться с феминистками, но как таковых целей существования партии многие не видели в упор. Погрязнув в политической суете с Всеславом, Зоя поняла, насколько это был достойный пиар ход со стороны Дорониной, сделать отбор по внешним стандартам. Эта партия была всем интересна, ее знали, в нее хотели попасть, а уже маститые политики с удовольствием с ней работали.

И да, она стала уважать Доронину, хотя лидерша феминисток казалась ей Карабасом-Барабасом, управляющим красивыми безмозглыми куклами. Безмозглыми куклами феминисток, как правило, считали девушки, понимавшие, что у них нет шансов стать членами этой партии, и просто члены других партий, с трудом соперничающие с ними на политической арене. Это достаточно удобно считать тех, кто не берет тебя в свою песочницу, дурами.

Но в реальности это была партия с сильными позициями и серьезными покровителями, с богатой многовековой историей. Теперь у них были новые правила, новое лицо, и еще больше власти.

Зоя для вида еще немного посопротивлялась из солидарности к Грабовской, которую Паулина оскорбляла без всякого стеснения, но она понимала, какая пропасть лежит между ней, распиаренной на всю Южную Украину Джульеттой-интеллектуалкой, и будущим инженером труб. Зоя теперь входила в высший состав политической тусовки, и она к этому привыкала.