Потомки

Глава 24

Утро, казалось, только наступило, а солнце уже жарило, как адская сковорода. Всеслав с Адамом, устроились в теньке недалеко от Библиотеки, ожидая остальных участников акции.

Всеслав выглядел довольно спокойным, даже слишком, в то время как Адам не находил себе места. Его руки дрожали, глаза перебегали с одного края улицы на другой, а уверенный и непринужденный вид Всеслава его нисколько не успокаивал, а лишь раздражал.

— Через час сорок минут мы должны войти в здание библиотеки. Почему еще никого нет?

— Ты сам сказал, что еще час сорок до акции.

— Вера даже не позвонила.

— Я уговорил ее не участвовать.

— Что? — у Адама округлились глаза. — Когда это ты так о ней заботился? Неужели все действительно так плохо.

— Адам, ты сам понимаешь, что есть вариант не выпутаться из этого всего без последствий. Вера нам будет полезней на свободе, а не в соседнем обезьяннике с нами. Нам могут понадобиться деньги или связь с нужными людьми. Я прав?

— Да, Вера, нас не кинет, согласен.

— Но, я все же надеюсь, что до этого не дойдет. И у нас все получится. План-то хороший. Даже отличный.

— Да, лекспласьон.

Всеслав даже не стал размышлять над тем, была ли это ирония в словах друга, согласие или проявление безысходности. Он откинулся на спинку скамейки и закрыл глаза.

— Знаешь, — сказал он, не открывая глаз, — я не могу понять, если Толм продвигает все эти научные штуки большеголовых, почему он не сотрудничает с нами. Если бы он поддерживал нас, как спонсор с его миллиардами… фу-ух, мы бы закрутили бы так, закачались бы все. Феминистки с их безупречными задницами, и эти антимонополисты, подлизывающиеся ко всем депутатам, психи комсомольцы с татуировками Сталина, они все бы сидели молча с широко открытыми глазами.

— Наши подъехали, — прервал его Адам, указывая на группу ребят, только что прибывших на место.

Еще было довольно рано до начала мероприятия, но все как обычно решили собраться заранее. В этом, наверное, и была вся соль подобных акций — пообщаться, пошутить, показать себя и посмотреть других в интересной обстановке ожидания важного события.

Шумной толпой они вывалились из автобуса, и галдеж и хохот тут же заполонил всю площадь перед Библиотекой.

— Кто этот длинный? — поинтересовался Всеслав, указывая подбородком на высокого брюнета, явно выделявшегося в толпе агентов.

— Не понял.

— Высокий, с черными волосами, рядом с Лелей Недолейкой.

— Это Джордж. Ты что его раньше не видел? Он у нас уже почти месяц.

Всеслав тяжело вздохнул.

— Да, брат, что-то я вообще потерялся. У нас партия в пять энтузиастов и трех недоумков, а я и этих посчитать не могу. Джордж? Довольно харизматичный.

— Джордж Калиткин.

— Калиткин?

— Вообще-то Георгий. Но Жора как-то странно звучит в наши дни, Гоша тоже не солидно. Вот он и зовет себя Джорджем. А что, ему идет. Не боишься, что он тебя подвинет? Молодая кровь.

— Ну ты сказал, — самодовольно протянул Всеслав, — кто меня подвинет. А этому уж точно не светит. Да у него даже нет шикарной улыбки.

— Согласен, и прическа какая-то не такая. Вроде бы такая, а все же и нет.

— Об имени я уже просто молчу. Ладно, — Всеслав встал со скамейки, — пойдем, пожмем руку Жоре Калиткину, с виду он неплохой парень.

Ленивой походкой важных людей они направились к своим однопартийным друзьям. Те, как радостные щенята, выразили такой бурный восторг при их появлении, что это смогло бы растопить любое, даже самое каменное сердце и заставить поверить в светлое и доброе.

Вообщем, как неоднократно говорил Адам, когда человек находится, в толпе его чувства и эмоции определяются не им самим, а общим настроением, и иногда навязываются обстоятельствами, но самое интересное это все дает ощущение счастья.

— Банда, привет, — широко распростер объятья Всеслав, как король обнимашек, жаждущий заключить в них сразу всех.

Толпа радостно заулюлюкала и бросилась обниматься. Адам смотрел на все происходящее, думая, что это все очень мило.

— Чрезвычайно позитивно, — услышал он знакомый голос, пропитанный адской смесью сарказма, усталости и чувства собственного превосходства.

— Инна? — удивился Адам. — Что ты здесь делаешь?

— То же, что и ты. Я так думаю. Мы ведь будем искать знаменитый Дневник Евгении Бирвиц, или я ошибаюсь?

— Да ладно, Талер, ты же ленивая порочная дрянь, каких поискать. Какие тут могут быть у тебя интересы в этом всем?

— В этом всем совместном мероприятии? Оказать посильную помощь друзьям и партии в целом, еще более сплотиться, как коллектив.

— Талер, прекрати. Фу, черт, этот твой цинизм… когда это говоришь ты, все звучит просто ужасно.

— Адам, ты просто меня не любишь. А вот Всеславу я очень нравлюсь.

— Когда это было. Все давай без этих игр, мне действительно интересно, что ты здесь забыла.

— Честно, я сама не знаю. Мне позвонил Станюкович и спросил, иду ли я. Естественно, я ответила, что нет. Я не собиралась на этот дурацкий квест в библиотеке. Но он мне сказал, что, если я не пойду, я пропущу стоящее событие. И пресса, и все будет на высоте.

— Это Станюкович тебе сказал?

— Да, что-то вроде извинения, за что был очень навязчивым последнее время. Теперь, я смотрю на это все и думаю, что он все же соврал.

— То есть, ты его при всех унизила, и он пригласил тебя на офигительное мероприятие, чтобы извиниться? Боже, Инна, ты такая вся продуманная, а тебя сделали, как девочку. Но не расстраивайся — нас тоже сделали. Всеслав!

Адам, оставив ошеломленную Талер в одиночестве, бросился к Всеславу, расталкивая толпу.

— Всеслав, Всеслав, надо валить! Станюкович нас сдал. Да, отойдите же, вы что глухие? Но недалеко, далеко не отходите, чтобы никто не подумал, что мы сваливаем.

— Сколько у нас времени?

— Не знаю, — Адам осторожно огляделся по сторонам. — Какие у них планы? Дождаться пока мы возьмем в руки Дневник? Не знаю… кто знает?

Всеслав не стал дальше его расспрашивать.

— Ладно, мальчики и девочки, акция на всякий случай отменяется. Ситуация вполне себе стандартная, но лучше побережем себя, потому что с нами дамы, — сказал он ровным голосом, чтобы не возникла паника. — Поступила, как вы поняли, важная инфа, что здесь опасно. Так что, сейчас все девочки собираются и идут в сторону остановки. Непринужденно, не быстро. Быстро и очень быстро, когда отойдете отсюда. Все поняли, тогда идите. Захватите с собой Модрич и Талер. Пока они идут — вы пятеро, да Могилев, вы, идете к библиотеке, потом по кругу, вроде, как общаетесь и около памятника уходите влево. Как только дойдете до многоэтажек — бегом. Остальные ждем.

Ричи, ты с тренировки? Отлично, доставай мяч. Начинаем играть, а Патрик, ты сразу идешь к машине. И так, когда Могилев, Венбо и остальные уйдут за памятник, мяч должен оказаться у Ричи. Пасани его вправо, в сторону акации. И все сваливаем. Все помнят где припаркован бус? И улыбаемся. Непринужденно.

Все со стороны выглядело довольно обыденным. Часть ребят в ожидании начала акции неспешно прогуливалась по окрестностям, остальные играли в мяч. Девочки, как всегда, где-то пудрили носы и обсуждали отношения.

Но все же руководителю операции по изъятию Дневника Евгении Бирвиц было неспокойно.

— Что у вас, капитан? — запросил он по рации у сотрудников, сидящих в наблюдении.

— Пока ничего не происходит.

— Что они делают?

— Играют в мяч.

— Играют в мяч? Что конкретно они делают?

— Конкретно играют в мяч. Передают друг другу мяч при помощи ног.

— Не язви мне здесь, Мельников. Авлот с нас три шкуры спустит, если что-то пойдет не так.

— Черт. Черт. Мать вашу! Все за ними. Сначала поймайте Белика.

— Мельников, что случилось?

— Они удирают, полковник.

— Не понял… что они?

— Бегут в противоположную от нас сторону.

Всеслав бежал, как породистый арабский скакун, перепрыгивая через ступеньки и бордюры. Дома заканчивались, не успев начаться, казалось, что вот еще немного, и он уйдет от своих преследователей. Но длинные ноги и огромное желание скрыться его не спасли. На эту операцию, лично спланированную министром, были направлены лучшие сотрудники. И они бегали быстрее.

Всеслав искренне ругался и в негодовании тряс головой, когда его пинками сопровождали в полицейскую машину.

— Я ни в чем не виноват. Я хотел сходить в библиотеку. Потом передумал. В чем я виноват? Что не дошел до библиотеки, что я не сдал вовремя книгу? В чем?

— Вас обвиняют в планировании и организации террористической акции.

— Что за бред, какой терроризм. Авлот там совсем с ума сошел?

— Я бы вам посоветовал, господин Белик выбирать выражения. Потому что все, что вы скажете, может использоваться против вас. Не думаю, что голословное обвинение действующей власти будет способствовать вашему скорому освобождению.

— Уроды.

— Что вы сказали?

— Ничего. Я ничего не говорил.