Дикие грехи

– Он ей больше не понадобится. У нее есть я.

Трей удивился, как по-человечески звучал его голос, учитывая внутреннюю борьбу со своей животной сущностью, норовящей взять верх. Его волк жаждал выследить того самца, который не только домогался его пары, но и четко дал понять, что хочет ее.

Данте широко улыбнулся.

– Мне нравиться такой ответ.

Трей кивнул и уже развернулся, чтобы уйти, но тот опять заговорил:

– И еще кое-что. Рассказывать тебе об этом, наверно, не самая хорошая идея, но не сказать – будет еще хуже, ты – мой Альфа, и мой друг. И я не могу наблюдать, как ты отказываешься от чего-то, даже не понимая, насколько это важно для тебя.

– Данте, выражайся точнее.

– Тао практически заявил, что если она согласна – он покинет стаю вместе с ней, когда все закончиться, и создаст с ней пару.

– Что ты сказал? – прорычал он. Волк внутри Трея брыкался и царапался, желая вырваться и избавить мир от этого кобеля. Единственный вывод, который мог сделать Трей из всего услышанного – Тао, должно быть, склонен к суициду. – Я его убью.

В мгновение ока, Данте оказался прямо перед ним, преграждая ему дорогу.

– Нет, нет, нет, Трей, послушай. Я знаю, что Тао пересек черту, предлагая ей это, пока она все еще твоя пара, но он не думал трезво. Он ревновал и был обижен.

Ничего из этого ни черта не значило для Трея или же его волка. Отодвинув своего бету в сторону, он зашагал вниз по коридору в поисках своей жертвы.

– Если ты сейчас надерешь Тао задницу – Тарин уйдет.

Его волка задело это, и Трей остановился как вкопанный. Никакими другими словами Данте бы не достучался до него.

Волку трудно было разобраться во всех тонкостях вопроса, но он понимал причину и последствия. Если Трей поддастся гневу и причинит боль Тао – его пара уедет.

– Она не задержится ни на час, если посчитает, что стала причиной раздора между вами. Я знаю, ты не можешь просто взять и отключить свой гнев, но тебе стоит определиться, что для тебя важнее: выплеснуть свою ярость, или сделать всё возможное, чтобы Тарин осталась.

Он был прав. Трей понимал, что слова его друга не лишены смысла. Но он не ошибся и в другом. Трей не мог просто взять и отключить свой гнев.

– Данте… – звук получился гортанный.

– Трей, она уйдет. Только тронь Тао и она сразу же уйдет.

И Тао может уйти вместе с ней.

– Что она ему ответила?

– Он не дал ей возможности что-либо сказать, просто вышел из комнаты. Ты не можешь осуждать его за то, что он к ней чувствует.

– Я не осуждаю. Но он пересек границу.

– Да, а представь, как себя чувствует Тарин. Она думала, что Тао – ее друг, кроме того, у неё сегодня мысли заняты совершенно другим. Иди к ней, убедись, что она в порядке. Тао и так достаточно страдает – ему приходиться видеть вас вдвоем.

Трей продолжал колебаться. Данте вздохнул.

– Тао, или Тарин. Решай.

Когда Тарин смывала кондиционер с волос, то почувствовала холодок, пробежавшийся по спине, а затем присутствие тёплого, мускулистого тела позади себя.

Запах Трея витал в воздухе, успокаивая её и волчицу. Не говоря ни слова, он взял мыльную губку с полки, наклонил голову Тарин вперёд и вымыл каждый сантиметр её спины. Потом перешёл на руки, ягодицы и ноги. Его прикосновения были какими угодно, но только не нежными. Потом он повернул ее к себе лицом и так же вымыл ее тело спереди.

Его прикосновения не были соблазнительными, но почему-то, к тому времени когда он достиг её бёдер, Тарин была чертовки возбуждена. Резким движением, Тарин запутала руку в его волосах и, притянув голову Трея вниз, прижалась к его губам. Ему не нужны были уговоры. Застонав, он погрузил язык в ее рот и перехватил инициативу на себя. В поцелуе не было ничего нежного, альтруизм Трея давно прошел. Он брал, доминировал, поглощал, захватывал. Она никогда не чувствовала себя такой завоеванной за всю свою жизнь, а он только целовал ее.

Честно сказать, Трей присоединился к ней в душе не для того, чтобы соблазнять. Не сегодня, когда ее голова была забита всякими дерьмовыми мыслями. Всё, чего он хотел – это утешить Тарин, убедиться, что она не чувствует себя одинокой, дать ей понять, что она не одинока.

В любой другой день у него, возможно, была бы сила воли, но не сегодня, когда в его собственной голове все перепуталось.

В ту секунду, когда она прижалась к его губам, все добрые намерения испарились. Его скрытое возбуждение проникло в поцелуй, проявилось в том, как он прижимал ее к себе, вылилось в стоны и рычание. Игривый аромат ее возбуждения нахлынул на него, соблазняя, и призывая попробовать ее.

Все его тело сжалось, когда Тарин опустила руку, и мягкие пальцы обвились вокруг его длины. Она провела большим пальцем по головке, размазывая каплю выступившей смазки.

Трей резко втянул воздух, когда она начала водить рукой по его члену. Ему нравилась ее хватка – уверенная и крепкая. Каждое порочное движение усиливало его потребность в ней, он жаждал попробовать на вкус и трахнуть свою пару – ту самую пару, которая украдкой пыталась доминировать над ним, контролируя ситуацию.

Его волк одобрил попытку Тарин, ее дерзость, но, как и Трей, не собирался позволять ей взять над ним верх…

Дрожь прокатилась телом Тарин, когда огромная ладонь запуталась в ее волосах и дернула голову назад. Затем Трей провел острыми зубами по ее горлу. Это был жест доминирования, собственничества, и пришелся по вкусу волчице Тарин, которая дрожала от каждой демонстрации его силы. Ее спина выгнулась, а грудь подалась вперед, прижимая твердые соски к его груди, отчего она резко втянула воздух.

Трей навис над ней и не сводил с неё глаз.

– Мне нужно ощутить твой вкус во рту, Тарин.

Ему действительно это было необходимо. Необходимо наполнить свои чувства ею – своей парой. Парой, которая была с ним, а не с Тао, или с кем-нибудь еще. Он увидел, как на ее лице мелькнуло неповиновение, и она зарычала.

Трей схватил ее за запястья и прижал своим телом к кафельной плитке, держа её руки над головой. Его маленькая пара-бунтарка боролась, как он и предполагал.

– Да, детка, дерись со мной. Дерись сколько хочешь, но ты не будешь здесь доминировать.

Трей начал кое-что понимать в Тарин. Он узнал, что ее проблема неподчинения гораздо глубже того, что она – Альфа-самка.

Она не хотела, чтобы у кого-то была власть над ней, не хотела стать уязвимой, иначе ей могли навредить тем способом, каким ранили другие.

Единственные двое людей, которые когда-либо всячески ее защищали, были теми, кого она лишилась, когда была еще совсем ребенком.

Она не чувствовала себя в безопасности уже очень давно. Черт возьми, даже ее родной отец не защищал ее.

Теория Трея заключалась в следующем: если он даст ей понять, что не станет злоупотреблять властью, которую она решит дать ему над собой, то, возможно, тогда она перестанет так ему перечить.

Она будет все такой же вспыльчивой и упрямой, будет так же ругаться и обзывать его, но, существует вероятность, что она будет более спокойно относиться к его превосходству.

– Двигайся ты, кусок дерьма! – прорычала она, дико извиваясь и щелкая зубами. Она смотрела ему в глаза смело и непреклонно, стараясь заставить его отвести взгляд.

– Продолжай сопротивляться, детка. Рассказать тебе, что будет, если ты остановишься? Сказать тебе, как я вознагражу тебя за твое подчинение? – он говорил медленно и твердо, спокойным и низким голосом. – Я отнесу тебя на стол, и ты сядешь на край. Затем я скажу тебе раздвинуть ноги. И ты это сделаешь. Ты сделаешь, потому что знаешь, как тебе будет хорошо, когда я вкушу тебя и оттрахаю своим языком. Хочешь знать, что будет после этого?

Нет, Тарин не хотела знать, потому что могла ощущать, как его чувственный голос, наполненный соблазном, сплетался с ароматом вокруг нее, а она не настолько доверяла себе, чтобы не поддаться его нечестивым обещаниям.

Его тон был глубоким, властным, контролирующим, преобладающим совсем как у гипнотизера. И он делал ее влажной. Ее тело иногда так предательски её подводило.

Тарин перестала щелкать зубами, хотя все еще продолжала извиваться.

Вот теперь Трей знал, что полностью завладел ее вниманием.

– Я собираюсь медленно погружать свой член в тебя, заполнить тебя, а затем я собираюсь жестко оттрахать тебя, – передвинув рот к ее уху, он сказал все тем же низким, спокойным голосом. – Тебе понравится, Тарин. Это нормально – подчиниться мне, потому что я буду уважать это подчинение. Я не причиню тебе боли. Со мной ты в безопасности.

Она мгновенно замерла, и он догадался, что удивил ее.

– Ты знаешь это. Ты можешь это чувствовать. Твоя волчица знает.

Итак, оказалось что-то может больше шокировать Тарин, чем все остальное, произошедшее сегодня.

Количество уверенности в этих нескольких словах: "Со мной ты в безопасности" – говорило ей о том, что Трей прекрасно понимал, что ее сопротивление к подчинению вызвано самозащитой.

Он был прав, Тарин и вправду верила, что в безопасности с ним, так же, как и ее волчица. Она была уверена, что он никогда физически ее не обидит.

Ее пронзила нервная дрожь от понимания, что этот сильный, могущественный мужчина мог легко ее обидеть, но не сделал этого.

– Я не хочу, чтобы ты была покорной волчицей, малышка, не об этом речь. Ты Альфа-самка, я признаю и уважаю это. Но мне нужно, чтобы ты уважала то, что я Альфа-самец. Очень доминирующий Альфа-самец, который хочет, чтобы ты ему подчинилась – не стала покорной, просто подчиниться ему в этом.

Трей опять ее удивил. Он не хотел ее менять, не хотел пренебрегать ее силой, как делали остальные.

Вместо того, чтобы затевать физическое сражение за превосходство и доказывать, что его воля – сильнее, он обещал дать Тарин то, чего ей так не хватало с того самого момента, как стало известно, что она латентна – уважение и защиту.

Она знала, что он не может предложить единственное, чего ей не хватало – кого-то, кто бы любил её – но он может дать ей кое-что другое, если она доверит ему свою безопасность. И признавая то, кем она была, и в чем нуждалась, он завоевал покорность Тарин и ее волчицы совершенно другим путем.

На мгновение всплыли слова Тао, что уступая Трею, она позволяет ему себя использовать. Но ведь они уже использовали друг друга в каком-то смысле? Их союз был заключен на взаимовыгодных условиях. Неужели будет уже чересчур добавить в их отношения еще и секс? Лучший секс, который у нее когда-либо был. Неужто было плохо, что она хотела раствориться в Трее ненадолго? Не потерять себя в их союзе и забыть, что их отношения – не настоящие, нет, никогда.

Тарин просто хотела насладиться этой связью, ведь она могла больше никогда не познать ничего подобного.

Трей чувствовал, как скованность понемногу отпускала ее тело, но и ощущал, что она не полностью ослабила свою защиту.

– Ты можешь сделать это, милая, знаю, что можешь. Ты достаточно сильна, чтобы позволить мне доминировать.

Тарин тяжело сглотнула, и напряжение исчезло с её лица.

Почти получилось.

– Все хорошо, детка. Клянусь, ты в безопасности. Все хорошо.

Когда она глубоко вздохнула, и искорки неповиновения в ее глазах потухли, Трей и его волк восторжествовали.