Тэсса на краю земли

Глава 20

У невыносимой Бренды было множество различных недостатков — но вот блинчики.

Блинчики у нее получались что надо.

Ажурные, тонкие, ровные, приправленные ароматным персиковым джемом.

Иногда Джон признавался себе украдкой: возможно, он остался в Нью-Ньюлине только ради этих блинчиков.

Он приехал сюда, чтобы похоронить жену.

Потом остался на месяц.

Потом на другой.

И вот уже седьмой год Джон жил в этой дикой деревушке, где не было ни одного приличного человека, с кем можно было бы поговорить по душам.

Поначалу он, как и Бренда, обитал в пансионате при кладбище, и они даже некоторым образом дружили — два человека, утратившие своих вторых половин, с которыми худо-бедно прожили несколько десятков лет.

Глупо было строить свои дома близко друг к другу, но тогда Джон еще ничего не знал о том, что если хочешь стать человеку врагом — стань ему соседом.

Бренда просыпалась очень рано и любила громко включать музыку, когда работала в саду. Невыносимые гимны «Квин», а то и вовсе «Рамштайн» (ужас!) прерывали сладкий сон Джона. Он бы выбрал оперу или классические симфонии, если бы его кто спросил, а вовсе не это непотребство.

Многочисленные цветы из сада Бренды призывали шмелей и пчел. Корова мычала, а еще распространяла запах свежего навоза.

И вот теперь старая перечница где-то раздобыла себе младенца, и противная, как и все подростки, девчонка Одри сновала туда-сюда по участку, громко разговаривая с коляской.

Нет, все это было совершенно несправедливо, однако блинчики Бренды по-прежнему оставались шедевром.

— Ешь, древняя ты калоша, — приветствовала его Бренда, появляясь без всякого на то разрешения на его веранде. В руках у нее была тарелка, заботливо прикрытая кружевной салфеткой. Джон сглотнул набежавшую слюну и проворчал:

— Что за рев разбудил меня поутру?

— Это всего лишь Джеймс Стюарт, наш мальчик-зомби, пытался доить корову. Нынешние дети такие неумехи, — ответила Бренда сурово и поставила тарелку на деревянный стол. — Я его прогнала.

Конечно, легко ей быть щедрой и угощать соседей едой, когда ее дом после стольких лет тишины стал живым и наполненным голосами.

Джон перекатил желчь на языке и уже собрался сказать что-то особенно гадкое, как раздался голос Тэссы Тарлтон:

— Джон! Вы здесь? Мне нужно у вас кое-что уточнить…

Она появилась из-за калитки, небрежно держа под мышкой очаровательного малыша — у Джона болезненно заныло в груди, — который висел тряпичной куклой, но сосредоточенно глазел по сторонам, любопытно и хмуро. Да ему же неудобно!

— А, Бренда, и вы здесь, — сказала Тэсса, — очень хорошо. Вы знаете, что на вас подана жалоба? Говорят, вы издеваетесь над Жасмин. Мне нужно кое-что уточнить. Вы позволите?

Тэсса села за стол, пристроила ребенка у себя на коленях и достала из кармана маленький мятый блокнот.

— Я издеваюсь над младенцем? — отмерла остолбеневшая было от возмущения Бренда. — Да как только у этого старого сморчка язык не отсох!

— Стало быть, не издеваетесь? — уточнила Тэсса невозмутимо.

— Что… кто это? — взволнованно спросил Джон, не спуская жадного взгляда с мальчугана. На его голове топорщились мягкие волосики, темные круглые глаза блестели, а крохотные ладошки сжимались в кулачки, как будто малыш сердился.

— Кто? — рассеянно спросила Тэсса, делая пометки огрызком карандаша в своем блокноте. — Ах это.

И тут на ее лице появилась досада.

Досада!

Словно речь шла не о живом ребенке, а о надоедливом комаре.

— Суперинтендант Алисия Холт спихнула нам отказника, — недовольно ответила Тэсса и закатила глаза: — И что мне прикажете делать? Не держать же его в управлении…

Глаза мальчика сверкнули, и в ту же секунду веник, стоявший возле ступенек, с треском переломился.

— Ну-ну, — успокаивающе сказала Тэсса и погладила мальчика по голове. — Незачем так гневаться. Я что-нибудь придумаю. Есть же в конце концов Фанни, она тебе понравится. Она всем нравится.

— Фанни? — шепотом взревел Джон, не желая пугать мальчика. — Человек, который и о себе-то позаботиться не может! Вы совсем спятили, шериф Тарлтон?

— Ну ладно, — согласилась она. — Фанни нравится не всем. Бренда, вы будете не против, если я навещу Жасмин и лично проверю, что с ней все в порядке? Сами понимаете, жалоба есть жалоба.

Бренда посмотрела на тарелку, которую сама же и принесла, с таким видом, будто всерьез подумывала о том, не разбить ли ее о голову Джона.

— Конечно, — процедила она, — но я бы на вашем месте проверила этого вздорного старика. У него явно с головой не все в порядке.

— Ну-ка иди сюда, — самым что ни на есть сварливым голосом проговорил Джон и забрал у Тэссы мальчика. Пересадил его на свои колени, положил одну руку на его плечо, другой подвинул ближе тарелку. — Спорим, ты голоден?

Мальчик уставился на него внимательным взглядом, и его брови немного расслабились. Он молча кивнул.

Джон убрал салфетку — это и правда были блинчики с персиковым джемом.

Не дожидаясь других приглашений, ребенок схватил угощение.

— Как его зовут? — спросил Джон.

— Кого? — Тэсса снова что-то писала в своем блокноте и не сразу сообразила, о ком речь. — А, ну да. Артур Джеркинс. Телекинетик.

— Артур, — восхищенно повторил Джон. — Очень героическое имя.

И он легонько сжал хрупкое плечо, показывая, что Артур больше не одинок в этом мире.

Что теперь есть кому о нем позаботиться.

Тогда мальчик снова повернулся, чтобы посмотреть на Джона.

Его рот был перемазан джемом.

Подумав, он нерешительно протянул Джону половину блинчика.

Тэсса резко отвернулась.

— Джон, — странным голосом сказала она, — вы не могли бы пять минут присмотреть за ребенком, пока я проверю Жасмин?

— Идите, — ответил Джон, ощущая, как в нем растет что-то новое и очень фундаментальное. — И не возвращайтесь.

— Как это? — изумилась Тэсса.

— Так это, — передразнил Джон, раздраженный ее тупоголовостью. — Артур останется здесь. Со мной. Насовсем.

— Но так нельзя, — растерялась Тэсса. — Есть же протокол. Правила… Да вы не выносите детский плач даже из-за забора!

Бренда усмехнулась:

— Да он же чуть из штанов не выпрыгнул из-за того, что у меня есть Жасмин и Одри, а у него никого! Это все зависть, Тэсса.

— О, — она недоверчиво уставилась на Бренду, — вы так думаете?

— Пойдемте-ка я угощу вас чаем, — предложила Бренда и подхватила Тэссу под руку, — а заодно расскажу, каково это — остаться на старости лет совсем одному.

Когда Тэсса вернулась вечером из управления, Холли увлеченно делал канапе из ананаса и сыра. Получалось весьма художественно и фигурно.

Тэсса села на стол, потеснив бедром миску с фруктами.

— С тебя течет вода, — неодобрительно воскликнул Холли.

— С меня течет море. Тебе тоже не помешало бы искупаться.

— Ты что-нибудь слышала о полотенцах?

— Полотенца — это скучно.

— Господи, — с отвращением простонал Холли, — хоть бы переоделась. Тут же сейчас будет лужа.

— Ты зануда.

Тэсса стянула мокрую майку и швырнула ее в угол кухни. Холли проследил взглядом за этим полетом, оторвал немного бумажных полотенец из рулона и принялся сушить ее волосы с таким равнодушием, будто это была брюква.

— Однажды, — хихикая от щекотки, сказала Тэсса, — я была в доме престарелых. По работе.

— Что могло привести инквизитора в дом престарелых? — удивился Холли.

— Спорим, что ты не хочешь об этом знать? Неважно. Там проводился эксперимент: кураторы-волонтеры решили объединить одиноких стариков и брошенных детей из приюта. Результат получился впечатляющим. У детей с аутизмом симптоматика становилась легче, а у стариков отступала деменция.

— И почему ты об этом вспомнила? — Холли выбросил полотенца и вернулся к канапе.

— Просто вспомнила, — Тэсса поболтала босыми ногами. Дом был старым, построенным из камня, и появился здесь задолго до того, как Сэм Вуттон решил основать Нью-Ньюлин. Заброшенный замок, принадлежавший когда-то влиятельному корнуэльскому роду. Теренс Уайт, первый смотритель кладбища, который теперь призраком жил на чердаке, потратил немало денег, чтобы привести жилище в приличное состояние. Но стены — древние, мощные — остались теми же и несли прохладу.

У Тэссы даже мурашки выступили на влажной обнаженной коже, а соски стали твердыми. Мокрые шорты добавляли зябкости, и все это определенно было хорошо. Она любила холод и жару одинаково сильно. Всё какие-то ощущения.

— Вот бы сейчас шампанского, — вздохнул Холли, перемещая блюдо с закусками на стол.

— Розового с нотками малины. Я помню. Твоя секретарша Мэри сегодня снова звонила в управление и беспокоилась о том, есть ли у тебя кресло-качалка из натурального бамбука. Она сообщила, что уже завтра можно будет забрать первую посылку для тебя на аэродроме Лендс-Энд.

— Тебе придется взять грузовик, — хмыкнул Холли, доставая из духовки овощную запеканку. — Старушка Мэри очень дотошна… Фрэнк разве не придет к ужину?

— Не думаю.

— Тэсса Тарлтон, — строго сказал Холли, — нельзя садиться за стол с голыми сиськами. Ты бы надела что-нибудь.

— Это мой дом! — спрыгивая на пол, напомнила Тэсса. — Я могу ходить в нем как угодно!

— Но ты ответственна за тех, кого арестовала!

Выругавшись, Тэсса лениво поплелась к лестнице.

— Надень что-нибудь красивое! — крикнул ей вслед Холли.

— Ради тебя? А какой в этом смысл?

И все же в своей спальне она стянула мокрые шорты и накинула первое попавшееся платье из тех трех, что у нее имелись.

Вернувшись на кухню, Тэсса увидела, что Холли уже накрыл на стол и продолжал беседу так, будто бы не было никакой паузы:

— А какой вообще смысл в красоте, Тэсса Тарлтон? Не спрашивай о таком художника.

— Доволен? — она сделала шутливый книксен. — Теперь ты перестанешь ворчать и дашь мне еды?

Холли бросил на нее короткий взгляд и пожал плечами. Но все же отодвинул для Тэссы стул, демонстрируя, что допускает ее к ужину.

— Вы поссорились с Фрэнком? — поинтересовался он, передавая ей приборы.

— Да тебе-то что за дело! — немедленно вспылила она и тут же призналась: — Мы с ним расстались.

— Ну надо же, — восхитился Холли. — А только вчера от вас прикуривать было можно — так пылали, так пылали. Нет, все-таки страсть — это всего лишь вспышка. Без секса жить куда приятнее, вот увидишь.

— Спасибо, дорогой, — саркастически отозвалась Тэсса, — но я вовсе не собираюсь практиковать пожизненное воздержание, как некоторые.

— В этой деревне, кроме Фрэнка, никто с тобой не справится.

Тэсса замерла, не донеся вилку до рта.

— И что это значит? — спросила она подозрительно.

— Ты — сила, Тэсса. Ты — власть. И хотя ты притворяешься обычным человеком, все вокруг чувствуют, что ты такое на самом деле. Не сказать, что это возбуждает обычных людей, разве что извращенцев.

— Ты назвал Фрэнка извращенцем?

— Не в этом смысле. Он такая непрошибаемая дубина, что ему все нипочем. Фрэнк из тех, кто сам ищет драки, а ты похлеще обычной драки будешь. Адреналин, детка.