Благодать и величие
- Автор: Дженнифер Арментроут
- Жанр: Любовная фантастика
Читать книгу "Благодать и величие"
ГЛАВА 20
Кайман выскочил из квартиры вскоре после того, как сбросил бомбу.
Я предполагала, что он попытается связаться с Ротом и Лейлой, но, по-видимому, они, скорее всего, находились в районе Ада, куда Кайман даже не рискнул бы войти. После того, как он сказал нам, что хочет узнать, знает ли кто-нибудь наверняка, что именно Люцифер нанёс мне удар, он исчез.
Это был ещё один крутой демонический талант, который я хотела бы иметь.
— Люцифер, — сказал Зейн, как только Кайман ушёл. — В самом деле?
— Это была идея Рота.
— Это шокирует.
— Но я согласилась на это. Нам нужно использовать большие пушки, чтобы победить Гавриила, и в то время это казалось разумным решением, — я вытянула усталые ноги, позволив им свеситься с края. — Это всё ещё так. Надеюсь, Кайман ошибается, и эти демоны не были посланы Люцифером. Это было бы осложнением, которое нам не нужно.
— Ты так думаешь?
Это было осложнение, которое я могла бы добавить к постоянно растущему списку очень реальных и возможных осложнений. Я просто надеялась, что, если за всем этим стоит Люцифер, Рот и Лейла смогут склонить его на нашу сторону и не захотят делать со мной бог знает что.
— Я знаю, ты не считаешь, что втягивать его в это дело мудрая идея, но мы это сделаем… просто нужно как-то контролировать его.
— Контролировать Люцифера? — Зейн рассмеялся себе под нос и провёл рукой по волосам. — Это должно быть легко. Похоже, он из тех парней, с которыми легко справиться.
Я улыбнулась.
— Может быть, у него просто плохая репутация?
— Или он научился быть более спокойным и приятным правителем Ада с помощью йоги и медитации?
Он взял мою косу, осторожно высвобождая ленту.
— Эй, случались и более странные вещи.
Он фыркнул.
— У меня такое чувство, что он будет таким же, как Рот, только хуже.
Ещё одна усмешка тронула мои губы, и на пару мгновений я немного потерялась, наблюдая за ним. Он медленно расплетал косу. Нам нужно было о многом поговорить, но я начала с того, что показалось мне самым важным.
— Тебе удалось повидаться с отцом?
Его пальцы замерли на моих волосах.
— Не было так много времени для визитов. Мне потребовалось каждое мгновение, чтобы обрести контроль над благодатью, — Он вернулся к расплетанию моей косы. — В первый раз, когда я вызвал благодать, я пробил дыру в одном из зданий. Для тебя это было также?
— Я никогда не пробивала дыру в здании, но мне было бы трудно держать её под контролем, когда я злилась или расстраивалась, — я коснулась его руки. — Это значит, что ты не видел своего отца?
Зейн покачал головой.
— Я не видел никого, кроме Михаила, нескольких других ангелов и Альф.
— Мне жаль, — я обхватила пальцами его запястье. — Они могли бы позаботиться о том, чтобы у тебя была возможность увидеть его, увидеть кого угодно, кого ты захочешь.
Отпустив мои волосы, он переплёл свои пальцы с моими.
— Мне бы очень хотелось увидеть отца. Увидеть Сэма, — сказал он, имея в виду духа, который вернулся, чтобы предупредить нас о том, что происходит в средней школе. — Но мне нужно было убедиться, что я смогу справиться с тем, что мне было даровано, — густые ресницы поднялись. — Мне нужно было вернуться к тебе. Это было самое важное.
Моё сердце радостно заплясало в груди, и на мгновение не осталось ничего, кроме тепла и радости. Это продолжалось недолго.
Потому что, чего это стоило?
Воздух застрял в моей груди, когда острая, как бритва, паника снова всплыла. Я отстранилась, высвобождая руку.
— Что такое?
Его глаза изучали мои.
Внезапно почувствовав необходимость двигаться, я встала, и тупая вспышка боли в плечах и позвоночнике была ничем по сравнению с более глубокой болью страха.
— Мне нужно спросить тебя кое о чём, и ты должен быть честен.
— Я всегда честен с тобой, — Зейн уставился на меня с полуулыбкой. — Ну, в основном. В прошлом было несколько случаев, когда я не был полностью честен.
Я почти начала спрашивать, на какие времена он ссылается, на случай, если там было больше, чем я знала, но остановила себя.
— Мне нужно, чтобы ты был абсолютно честен сейчас, независимо от того, каков будет ответ.
— Конечно.
Кожу покалывало, я начала расхаживать перед телевизором.
— Мне нужно знать правду, Зейн.
Он подошёл к краю дивана.
— Да, я понял это. Что тебе нужно знать?
Проглотив тошноту, вызванную страхом, я выдавила из себя вопрос:
— Ты вернулся ко мне, и мне не пришлось ни торговаться, ни умолять. Ты вернулся более могущественным, чем даже я, и да, мне пришлось воспользоваться мечом Михаила, и это было напряженно и всё такое, но ты жив после смерти.
Он наклонил голову.
— Да, — пауза. — Так и есть.
— Они хотели, чтобы ты был здесь, чтобы помочь остановить Гавриила, но они позволили тебе Пасть? У тебя нет проблем с тем, что ты со мной? Всё это кажется слишком хорошим, чтобы быть правдой. Должно быть, за это пришлось заплатить. Тут есть какой-то подвох, — я скрестила руки на груди, всё ещё расхаживая перед телевизором. — Мне нужно знать, временно ли это? Ты здесь со мной? Тебя заберут у меня, как только мы победим Гавриила? Альфы и другие ангелы придут за тобой? Попытаться забрать твою благодать или похоронить тебя?
— Нет, — не было никаких колебаний. — Я сам этого боялся, и, зная, что я делаю с ангелами, я не верил, что подвоха не было. То, что они могут сделать это чем-то временным, звучит как нечто, что им бы понравилось. Я ожидал, что так и будет, но это не временно, Трин.
— Как ты можешь быть в этом уверен? — спросила я.
— Потому что твой отец сказал мне, что это не так.
Я перестала двигаться. Моё сердце, возможно, остановилось.
— Он сказал, что ты останешься со мной? Он произнёс именно эти слова и не оставил их на усмотрение интерпретации?
— Михаил сказал, что я останусь рядом с тобой до тех пор, пока ты будешь со мной.
Не отрывая от меня взгляда, он наклонился, чтобы смахнуть с пола чипс и бросил его на кофейный столик.
— А потом он задумчиво добавил, что я останусь рядом с тобой, пока жив.
— В самом деле? — прошептала я, слишком боясь расслабиться. — Часть «пока ты жив» звучит так, как будто он что-то этим сказал.
Зейн кивнул.
— Это не временно, Трин.
— Но почему? — спросила я, проходя вперёд и останавливаясь перед ним. — Зачем им делать что-то такое… хорошее?
Я знала, как плохо это звучит, но люди считали ангелов столпами добродетели и великодушия. Они были больше из тех, кто учит людей уроку через потерю и горе, и да, я была уверена, что там были пушистые и любящие ангелы. Мы просто никогда не имели дела с такими.
— Это просто не похоже на них.
— Это не так, но я думаю… твой отец был во многом виноват в том, что они позволили этому произойти. На самом деле, я знаю, что это сделал твой отец.
— В самом деле?
Мне хотелось в это верить, но его история доказывала, что он был не из тех отцов, которые сильно увлекаются воспитанием детей.
Или любят их.
— Ты знаешь, я думал, что Михаил ожидал, что я Паду? Даже Кайман так думал.
Зейн протянул руки и положил их на мои бёдра. Он притянул меня к своим ногам.
— Может быть, это потому, что он понял, что я не буду связан их правилами боя между ангелами? Конечно. Держу пари, именно это он использовал, чтобы убедить других ангелов. Но я знаю, что это было нечто большее, — он посмотрел на меня, и поразительные черты его лица стали для меня более ясными, чем когда-либо. — В ту ночь, когда он сделал меня твоим Защитником, он что-то прошептал мне. Я думал, что понял, что это значит, но, думаю, он сказал мне больше, чем я думал.
Я вспомнила, как мой отец что-то прошептал ему. Когда я спросила Зейна об этом, он сказал, что дело не в Предвестнике. Потом я, как обычно, отвлеклась.
— Что он сказал?
— Он сказал: моя дочь однажды даст тебе благодать и вернёт тебе твоё величие. Потом он сказал, что надеется, что я научился понимать, когда следовать правилам, а когда нет, — сказал он мне. — Я действительно не понимал всей этой благодати и величия, но я знал, что он имел в виду, следуя правилам. Он говорил о нас… о правилах, которые управляют Истиннорождённым и Защитником, и я знаю, что он говорил мне не следовать им.
У меня перехватило дыхание. Зейн следовал правилам всю свою жизнь, и что это ему дало? Он потерял Лейлу ещё до того, как она у него появилась, и не имело значения, что если бы они встретились, он бы понял, насколько сильны его чувства. Он следовал правилам и всё больше отдалялся от своего клана. И я вспомнила, как он сказал мне, что устал следовать правилам. Это была наша первая ночь вместе.
— Но ты был ослаблен, потому что мы не следовали правилам, — рассуждала я. — Ты умер, потому что…
— И моё величие было восстановлено благодаря тебе, потому что я любил тебя. Мне была дана благодать, потому что я люблю тебя, — сказал он. — Несоблюдение правил привело меня к этому моменту, и да, я потерял своё величие, когда Пал, но я здесь. Я с тобой, и, конечно, мы могли бы подумать, что он предупредил меня, чтобы я, скорее всего, был здесь с тобой, чтобы сразиться с Гавриилом, но я думаю, что это было нечто большее. Я знаю, что так оно и было. Он хочет, чтобы ты была счастлива, и он знал, что, позволив мне вернуться к тебе, он сделает это.
Никогда за миллион лет я бы не подумала, что именно это нашептал ему мой отец. И мне бы никогда не пришло в голову, что он даже на мгновение задумался о моём счастье. Когда-либо.
— Он мало что может для тебя сделать, будучи тем, кто он есть, или тем, что, как я полагаю, от него ожидают, — он уставился на меня потрясающими ясными голубыми глазами. — И я говорю это не для того, чтобы оправдать его отсутствие отцовских способностей, но это было то, что он мог сделать для тебя.
— Если ты прав, я… Я даже не знаю, что сказать, — призналась я, зажмурив глаза. Когда я их снова открыла, появились крошечные вспышки света. — Я думаю, мне легче думать, что он не способен на что-то подобное.
— Почему? — спросил Зейн.
Трудно было выразить словами то, что я чувствовала.
— Потому что это… заставляет меня задуматься о том, каково это иметь настоящего отца, который вовлечён и заботится о тебе. Это заставляет меня хотеть этого.
— Нет ничего плохого в том, чтобы хотеть этого.
— Я знаю, но меня огорчает и злит то, что я знаю, что у меня есть тот, кто не может быть таким, — призналась я. — Так что проще просто думать о нём как о том, кто он есть, Архангел, который способен испытывать только холодное недовольство.
Его пристальный взгляд изучал моё лицо.
— Я понимаю, — сказал он, и я поверила, что он понимает, хотя у него был отец, который был повседневной частью его жизни. Кого он любил, и кем был любим, даже когда они яростно не соглашались друг с другом.
— Просто чтобы ты знал, — сказала я, выдохнув и позволив надежде войти, когда я отбросила мысли об отце в сторону и сосредоточилась на Зейне и мне. — Тебе не нужно беспокоиться о том, что я чувствую. Ты всегда будешь со мной. Всегда.
— Я знаю.
Это было сказано без капли высокомерия, когда он потянул меня к себе на колени. Когда он поднял руки, он сделал это медленно, убедившись, что не напугал меня, и нежно сжал мои щёки.