Тайна северного особняка

Глава 34

Спустя полчаса девочке стало легче. Мы разместились на кровати, лёжа друг напротив другу.

— Знаешь, — тихо, будто делилась секретом, сказала Мирабель: — Ты похожа на принцессу.

— Чем же? — удивилась я.

— Ну… — малышка задумалась как бы сформулировать мысль. — Глазами. А ещё ты тоже очень красивая.

— Тогда ты тоже похожа на принцессу, — улыбнулась я. — Только на зеленоглазую принцессу.

Мы ещё немного обсуждали принцессу, ее сопровождающего, наряд Стеллы, а потом вдруг уснули. Я даже не поняла кто первый из нас провалился в сон, но когда я открыла глаза на особняк уже спустились сумерки.

Я обернулась и похолодела. Тело словно превратилось в статую, замершую в одной неудобной позе, без возможности двинутся. От окна отошёл мужчина, медленно направляясь ко мне. Но в руках его не было плети, а лицо вскоре стало мне видно, когда схлынула сонная пелена с глаз.

— Вы так мило смотритесь, — улыбнулся Рэйзельд, присаживаясь на край ложа. Я глянула на спящую Мирабель, а потом спросила менталиста:

— Принцесса уехала?

— Нет, они отправятся в путь завтра.

— Прости, что мы…

— Ничего страшного. Вы ведь не станете распространяться об услышанном?

Я замотала головой, выказывая свою готовность хранить секрет наследницы престола. Рэйзельд улыбнулся и опустил взгляд на мои губы, но на них он задержался лишь пару мгновений и вдруг скользнул ниже. Я почувствовала как откуда-то снизу живота поднимается теплая волна, наливая тело жаром.

— Ты очень соблазнительно выглядела, лёжа под кроватью, — насмешливо сказал эспер, возвращая взгляд к моему лицу. Жар добрался до щёк и они, наверное, залились краской. Я облизнула нижнюю губу и тихо фыркнула:

— Мы не должны были так глупо попасться.

— Глупо? Вам почти удалось одурачить лучшего менталиста Вламарии.

— Тогда буду считать это комплиментом.

— Мирабель наложила щит на тебя?

— Да, чтоб принцесса не услышала. Твоя дочь уже знает так много рун.

— Я хотел, чтоб она изучила магию как можно быстрее. Как думаешь, перегнул?

— Не так категорично, — я задумчиво сдвинула бровки к переносице и скосила глаза на юную эсперу. Вздохнула: — Но немного есть. Она знает и понимает слишком многое для своего возраста.

Снова посмотрев на мужчину я осеклась и замерла, но теперь не от страха. Дыхание перехватило от невероятного желания прикоснуться к нему. Рэйзельд находился совсем близко, на расстоянии вытянутой руки, смотрел на меня своими карими глазами, так внимательно и требовательно, что я почувствовала как тело заныло от истомы.

— Я думал о тебе.

— А я скучала, — отозвалась так же, едва слышно. В это мгновение глазки открыла Мирабель. Она села и потянулась, удивленно смотря на нас. Я откровенно растерялась, а Рэйзельд лишь улыбнулся девочке.

— Я все проспала? — спросила она виновато.

— Нет, Бель, все в порядке, — мягко успокоил дочь менталист. — Тебе стоило отдохнуть. Ты увидишь принцессу завтра. Она переживала за тебя. Знаешь, что она сказала?

— Что? — у Мирабель заинтересовано загорелись глаза.

— Что ты очень милая и умная эспера. Ты ей понравилась.

Девочка довольно и немного смущенно заулыбалась. Я в который раз удивилась как ей удаётся быть настолько милой, а в другой момент строить из себя высокомерную маркизу.

— Пап, — нерешительно обратилась к отцу малышка, бросив на меня нерешительный взгляд: — Мы можем снова провести вечер вместе?

Рэйзельд сначала задумчиво смотрел в глаза девочке, а потом перевёл взгляд на меня. Я лишь закусила губу, глядя на него. Мне казалось, что это уже переходит допустимые границы. Хотя, наверное, я перешагнула через них ещё в тот раз, когда попросила менталиста не уходить и остаться с нами. Я старалась убедить себя, что остаюсь в его комнате потому что Мирабель нравится сидеть со мной, а ещё потому что в комнате для слуг прохладно и сыро, хотя замечала это только я, но все мои оправдания меркли и тушевались, когда я смотрела в эти карие глаза. Я действительно считала Рэйзельда своим, но гнала эти мысли прочь, отгораживалась от них всеми возможными отговорками. При этом чувствовала ревность, если к нему подходила Стелла, особенно сегодня, когда она всеми силами старалась сыграть хорошую жену.

— Если ты этого хочешь, и Арэли не против, — наконец, решил эспер, вновь смотря на Мирабель. Она сразу обернулась ко мне и дернула за рукав платья:

— Арэли, ты же останешься с нами?

— Да, — выдохнула, слабо улыбаясь, но скорее отогнала непрошеные мысли и, до того как эспера состроила довольную мордашку, добавила: — Только читать тебе будет папа.

Менталист от такого заявления удивленно вскинул брови, но спорить не стал. Мирабель вскочила с кровати, демонстрируя, что чувствует себя намного лучше и побежала к двери. На ходу она бросила нам:

— Я прикажу принести нам еды.

Мы провели ее взглядами.

— Не знаю как у тебя получается, — сказал Рэйзельд. — Но ей действительно будто становится легче рядом с тобой.

— Я тоже не знаю, — призналась, не в силах согнать улыбку с лица. От этого замечания стало радостно, будто признали, что я важна, и теперь действительно имею право находиться рядом с девочкой и ее отцом, а потом я вдруг спохватилась: — Рэй, у неё ведь скоро день рождения?

— Да. Через два дня.

— И как вы будете его отмечать? — я пошарила глазами по полу, будто что-то потеряла.

— Сейчас не знаю, — честно признался эспер. — Бель хотела поехать в город, но с недавних пор она уже не столько жаждет вылазок из особняка, — он посмотрел на меня с улыбкой: — Ее теперь больше привлекает посидеть вечером за чтением и легким перекусом в моей спальне.

Я опустила глаза, хотя внутренне обрадовалась, услышав это. Мирабель прочно заняла место в моем сердце, и меня радовала ее взаимность, но дальнейшие слова Рэйзельд произнёс уже не таким жизнерадостным голосом, с него разом слетела легкость:

— Ее приступы становятся слишком частыми. Боюсь, что праздник может испортить ее болезнь.

Я нахмурилась, чувствуя бессильную злость на опухоль. Из какой тьмы она вообще явилась?! И почему вцепилась в маленькую беззащитную девочку? Она ведь ничем не заслужила такой участи.

Некстати вспомнились документы с чердака особняка.

«Олай — мальчик, четыре лета от роду,

Причина смерти: самовоспламенение»

В этом мире слишком много несправедливости за которую некому выставить счет.

Я хотела ещё что-то сказать, но у двери послышались голоса:

— Спасибо! — сказала Мирабель. — Дальше я сама.

— Вы уверены? — обеспокоенно уточнила Леська. — Я с радостью помогу вам, госпожа.

— Нет, я сама, — безапелляционно заявила девочка. Мы с Рэйзельдом переглянулись, и отец поспешил на помощь дочери.

В этот раз мы устроились прямо на кровати. Я заплела Мирабель два затейливых колоска, а потом мы устроились рядом с эспером, соорудив подобие гнездышка из подушек для девочки.

Голос Рэйзельда — красивый и выразительный — наполнял историю красками. Я подумала о том, что он занимает место в конгрессе не зря. Он умный, справедливый, дальновидный, а ещё его очень приятно слушать.

Мирабель все еще чувствовала себя не так хорошо, как хотела показать, потому уснула на половине истории. Я, стараясь не потревожить ее, устроила поудобнее и бережно укрыла одеялом.

— Нам все же придется поговорить, Арэли, — произнёс менталист, откладывая книгу.

— Мы обязательно это сделаем, — покорно кивнула я, поднимаясь и неспешно обходя кровать. Подошла к окну и выглянула во двор. Вдохнула свежий ночной воздух. Ощутила, что мужчина тоже поднялся и стоит в шаге от меня, но не шевельнулась, позволяя себе насладиться ночной тишиной, прохладой и тем невероятным спокойствием, которое окутало мою душу. Добавила, чуть повернув голову в сторону герцога: — Давай перенесем разговор еще на пару дней. Потерпим до дня рождения Мирабель.

— Но почему? — хрипло осведомился мужчина. — Ты ведь догадываешься о чем я хочу говорить, ты хотела знать это.

— Хотела, — прошептала я, склонив голову. Я обернулась, смотря в пол и сама стараясь понять свои эмоции. Сейчас я была спокойна, и это спокойствие наполняло душу, словно сам единый свет снизошел на меня, озарив все нутро, вдохнув жизнь в тело. Мне казалось, что подобного я никогда не ощущала. Чувство безопасности теперь переполняло меня рядом с этим эспером, и оно казалось мне стократ важнее, чем желание узнать свое прошлое. Даже сама себе я не могла признаться в том, что не хочу, просто больше не хочу знать ничего, что было до него.

Рэйзельд сделал еще один осторожный шаг ко мне. Я ощутила аромат его парфюма, потом запах его тела. Невыносимо захотелось, чтоб он обнял меня, прижал к себе в реальности так же, как делал это там, в его созданном мире.

Я подняла голову и вгляделась в темные глаза. В ночи они выглядели почти чёрными, лишь медовые отблески напомнили мне о том, что они насыщенно карие, очень тёплые и родные.

— Сейчас я хочу лишь одного, Рэй, — проговорила тихо. — Быть с тобой и Мирабель.

— Арэли…

Он выдохнул это порывисто и отчаянно. Меня пугала эта его интонация. Пугала тем, что за ней могло скрываться, и именно из-за этого страха, мне хотелось сказать: «не надо, не говори мне ничего, не рассказывай».

Я отчего-то была уверена, что он не причинит мне вреда. С ним было тепло и хорошо. Рядом с ним я не мерзла, даже когда за окнами бушевала гроза, не было страшно, когда завывал ветер. В его комнате я будто оказалась в той самой башне из сказки, куда поместили царевну, спрятав от всего мира. Вот только та девица абсолютно не понимала своего счастья и желала, чтоб её спас принц, а я наоборот молила свет о том, чтоб подольше оставаться в логове дракона, если именно им являлся Рэйзельд.

Я глянула на Мирабель. Девочка спокойно спала. Ее рыжие локоны рассыпались по подушке. Одна рука была под щекой, вторая лежала поверх одеяла.

Обернувшись к герцогу, я вдруг вспомнила о своем сне и спросила:

— Ты говорил, что вредно часто воздействовать на неподготовленных людей?

— Да, так и есть, — произнес мужчина и тоже взглянул в окно. Я глянула на его шею, осмотрела выпирающий кадык, ключицы, часть груди, которая виднелась сквозь расстегнутую до половины рубашку. Подавила в себе новое желание коснуться его.

— А если часто заставлять человека забыть что-то?

Рэйзельд задумчиво скосил на меня глаза. Я ответила ему прямым требовательным взглядом, и он все же заговорил:

— Есть два варианта: если на человека ставить блоки памяти, то накладываясь друг на друга они постепенно начнут разрушать предыдущие слои. Память начнёт просачиваться наружу, к сознанию. А вот если стирать воспоминания, как умеют ментальные эсперы, то скорее всего подопытный просто начнёт терять рассудок.

От последней фразы я непроизвольно поежилась, и обняла себя руками за плечи. Менталист от этого моего движения подался вперёд, на долю секунды мне показалось, что он желает обнять меня, чтоб согреть и успокоить. Но поднятая рука вдруг безвольно обвисла и опустилась. Герцог вновь смотрел в окно, он болезненно сморщился, но в следующий миг вернул лицу спокойный безэмоциональный вид.