Чёрная смородина

Глава 21

Я хотела получить новый статус в стае и, как бы мерзко это ни звучало, была готова ради этого переспать с Карнеро… теоретически. Едва взгляд волка останавливался на мне, все мое существо восставало против. Я боялась вновь погружаться в омут, из которого чудом вынырнула и не сошла с ума. Если Карнеро был дома, уходила в сад или в ближайшую деревню. Иногда отваживалась заходить в волчий поселок, там было красиво, особенно на набережной. Меня тянуло сюда словно магнитом. Шум реки умиротворял, наверное, я могла бы просидеть здесь целый день, глядя на бесконечное движение волн. Может, меня все еще манила стихия Воды?

Местные меня не трогали: боялись гнева альфы и рачетсов. В поселке все-таки узнали про моих призраков. Однажды, гуляя по речному берегу, натолкнулась на компанию из трех отморозков. Они были из той самой выселенной деревни Миадоу и люто ненавидели меня. Хотя я на месте волков была бы благодарна: их переселили из захолустного, опасного для жизни участка в один из крупнейших городов королевства, где жизнь била ключом! Что еще нужно?! Живи и радуйся!.. Оборотни как-то узнали, что я периодически появляюсь на набережной, и терпеливо ждали моего следующего визита. Дождались. Долго не говорили, сразу стали бить. Вернее собирались. Едва рачетсы вынырнули из подпространства, нападающие позорно сбежали и больше рядом со мной не появлялись.

Теперь я, уже не боясь, гуляла или читала, сидя на скамейке. Ко мне никто не подходил и не завязывал разговор. Оборотни шли мимо, бросая косые, настороженные взгляды. Лишь дети иногда пробегали совсем рядом, а здоровался один Марк Санторо.

После очередного летнего ливня мальчишки загорелись идеей бумажных корабликов. Я понаблюдала за ними и не выдержала:

— Не так делаете.

Они притихли, исподлобья глядя на меня. Я не стала больше ничего говорить. Сложила кораблик из листка бумаги и пустила по бурлящему потоку. Хрупкое суденышко весело подпрыгивало и неслось к реке. Марк подсел ко мне:

— Сделай мне такой!

Я охотно согласилась, протягивая руку за бумагой. Вместе с мальчишками делали кораблики и пускали их по весело журчащим ручьям. А Пенка, заложив руки за спину, наблюдала и ждала. По дороге к поместью спросила:

— Кто тебя научил делать такие кораблики?

— Отец.

Волчица моментально нахмурилась и поджала губы.

— Иногда я путаюсь в собственных мыслях. В моем понимании Клетис Кхана — сволочь последняя, перебившая многих моих сородичей. А тебя слушаю, и, оказывается, не только плохое в нем было, было и хорошее?!

Я криво усмехнулась:

— Как в любом из нас, Пенка. Мой отец — чудовище, это ты верно сказала. Но был один человек, рядом с которым он менялся. Мама. Она единственная, кому Клетис Кхана улыбался. Может, поэтому он и не убил меня в младенчестве, как других… чтобы она не страдала, — пожала плечами. — Мама — его вторая жена. Первая погибла, вместе с двумя сыновьями: несчастный случай. Это официальная версия. Для второй женитьбы отец выбрал бедную знатницу, третью дочь, которую родители с облегчением сбыли с рук и которую тоже можно было отправить в Грани без особых проблем и вопросов. Чего не ожидал Клетис Кхана, так это того, что худенькая, болезненная магиня зацепит его. Сразу после свадьбы они по традиции полетели в свадебное путешествие, вдвоем. По дороге отец простудился, и мама лечила его… Мама рассказывала, что спустя несколько лет отец признался, что его настолько поразила доброта и забота юной, по сути, незнакомой жены, что он не стал лечить себя сам, хотя мог, и наслаждался вниманием Амеренты. Со дня свадьбы они не расставались даже на день. Куда бы ни летел Клетис Кхана, супруга была с ним. Отец постоянно был занят в своей лаборатории, но всегда находил время, чтобы посидеть рядом с женой. Они сидели и молчали. Это было словно ритуал. Обычно после ужина он садился рядом на диван, брал маму за руку и смотрел новости по телевизору. Иногда мама клала голову ему на плечо, он снисходительно фыркал, но при этом улыбался такой счастливой улыбкой.

Потом я улетела учиться в Академию. И через три года мама умерла. Тихо, во сне. Просто остановилось сердце. Так бывает. Я прилетела домой на похороны. Людей было много: лорды, леди, представители каждой знатной фамилии, даже император. И отец… Он стоял у гроба как всегда с вежливым безразличием на лице. Каюсь, тогда я решила, что он причастен к ее смерти. А ночью, когда все разошлись, я пошла в зал… Он был там. Стоял у гроба и плакал, как ребенок, навзрыд. Целовал мамино лицо, руки, что-то говорил. Я ушла, чтобы не мешать им проститься. Через год империя содрогнулась от магов-отступников…

Я замолчала. Пенка внимательно меня выслушала, потом спросила:

— А пока жила твоя мама, было тихо?

— Да, — я кивнула головой. — Не думаю, что отец отказался от своих ценностей и взглядов, но мама определенно являлась сдерживающим фактором.

— Наверное, это была особенная женщина, — заметила волчица.

Я улыбнулась:

— Амерента Кхана была очень-очень добрая и светлая. Настолько, что с ней даже феи дружили.

…

Предвечная Тьма, почему они так орут?!

Я, злая, раздраженная, сидела на кровати. Два часа ночи, а я не могу уснуть. Когда он успокоиться? Я проклинала свой чуткий сон.

Прошло почти три недели после визита Халаси. Карнеро пытался затащить меня в кровать еще раз, уже не силой, а поцелуями и объятиями, но заметив мое зареванное лицо, замер.

— Люц, я не хочу делать тебе больно.

Я начала истерично смеяться. А волк ушел, хлопнув дверью так, что назавтра пришлось вызывать мастера. С того дня, вернее ночи, из его спальни регулярно доносились крики и стоны. Бывало, когда альфу удовлетворяли сразу две женщины. Да на здоровье! Пусть только их божок даст ему силы с двумя справиться! А я элементарно хотела выспаться! Крутилась то на один бок, то на другой, накрывалась подушкой, залезала под одеяло с головой — не помогло: душно, жарко и все равно слышно.

Тихонько спустилась на кухню, плотно закрыла за собой дверь, чтобы не слышать этот концерт. Пока гудел чайник, сделала бутерброды и включила телевизор.

— Что ты здесь делаешь?

Я вздрогнула, вытаращившись на оборотня. Карнеро стоял в дверях, из одежды на нем были только брюки. Бросились в глаза его босые ступни. Куда это волк так торопился? От него разило сексом и другой волчицей. Неприятный запашок!

— Я вопрос задал! — напомнил альфа.

— Пью чай.

Мужчина прищурился. А я вдруг ясно поняла, что все это предназначалось для меня: и показательно громкий секс, и открытые настежь двери спальни. Только зачем? Показать, чего я лишилась?.. Я хорошо помнила.

Игры в гляделки никогда не любила. Неуютно заерзала на стуле, потом спросила:

— Хочешь чаю?

— Давай! — оборотень неуверенно качнул головой и присел напротив.

Мы сидели молча, пили чай и делали вид, что поглощены фильмом. Я, по крайней мере!

За последний бутерброд взялись вдвоем сразу. Я тут же убрала руку. Карнеро вздохнул, пододвигая ко мне тарелочку:

— Бери.

— Спасибо.

А потом на кухню вбежала симпатичная брюнетка, кажется, я ее раньше видела в городе. Точно! Продавщица из бутика мужской одежды. Волчица в призывной позе замерла в дверном проеме.

— Стах, куда ты пропал?.. А она что здесь делает? — пальчик с черным лакированным ноготком указал на меня.

— Пошла вон!

Я, подхватив чашку, поднялась, чтобы не мешать выяснению отношений.

— Не ты! — рявкнул Карнеро, вскидывая на меня тяжелый взгляд, и повернулся к разгневанной пассии, до дрожи равнодушно велел: — Пошла вон из моего дома!

Та дернулась, словно он ее ударил, покорно опустила голову и тихо вышла. Я повернулась к мужчине:

— Карнеро, сейчас же ночь! Куда ты ее?..

Не договорила, заткнулась под вымораживающим взглядом.

— А тебе не похер?! Я почему-то уверен, что в обратной ситуации она лично вышвырнула бы тебя за ворота.

— Но я не она!

Оборотень долго смотрел на меня, потом горько усмехнулся и кивнул:

— Все верно. Бри не ты. И Инесс не ты. И Марго не ты, — потом поднялся: — Иди спать, Люция!

Он вышел. А я убрала за собой и, выходя из кухни, услышала, как хлопнула входная дверь. Карнеро все-таки пошел провожать Бри. Или вернет в спальню?.. Хотя вряд ли.