Рафаил

— Почему ты так любишь розы, мой господин?

— Моя мать была ботаником, — сказал он, не отрывая взгляда от лепестка в своей руке. — Работала в дендрарии Арнольда (прим.: дендрарий в пригороде Бостона (штат Массачусетс, США), являющийся Национальным историческим памятником и включенный в Национальный реестр исторических мест США).

Рафаил говорил без эмоций в голосе. Он и не испытывал никаких эмоций, по крайней мере тех, которые можно было бы выразить. Мария задала ему вопрос. Он ответил на него.

— Работала? — прошептала Мария.

Рафаил потерялся в обрывочных воспоминаниях, и его зрение затуманилось.

— Она всегда приносила их домой, чтобы они стояли повсюду.

Он попытался ухватиться за далекое воспоминание о том, как темноволосая женщина вела его в сад на заднем дворе их дома, чтобы ухаживать за кустами роз. Рафаил ощутил в своих пальцах бархатную текстуру лепестка и вспомнил, как ощущал их, когда был совсем юным.

Мария сделала дрожащий вдох.

— Моя мама тоже так делала. Держала их по всему дому, я имею в виду. Красные розы…

Она улыбнулась. Со своего места Рафаил мог видеть только ее рот. Ее улыбка была не такой широкой, как обычно.

— Каждый раз, когда вижу красные розы, я вспоминаю о ней. Иногда это воспоминание причиняет мне боль, если у меня выдался плохой день. Тогда я скучаю по ней больше, чем обычно.

Рафаил уронил лепесток и наблюдал, как тот исчезает в массе пузырьков.

— Он задушил ее, — произнес Рафаил, и это воспоминание прозвучало так, словно не было связано с трагедией.

Мария повернула голову, и ее голубые глаза встретились с его взглядом. Ее рот раскрылся, а после закрылся. Рафаил провел пальцем по ее щеке и шее. Сосредоточил внимание на изящной ключице. Она была совершенна.

— Он заставил меня смотреть, как душит ее голыми руками.

Рафаил вспомнил, как мать смотрела на него, пытаясь отдышаться.

— Ваза, которую она несла, разбилась и рассекла кожу на ее ногах.

Рафаил как наяву представил море крови, и взгляд своих детских глаз на то, как оно покрывало белые лепестки, рассыпанные по полу.

— Он взял покрытые кровью лепестки и засунул их ей в рот, напевая при этом «Круг вокруг розочки».

Рафаил провел рукой по волосам Марии, будто не рассказывал в этот момент о жестокой смерти своей матери.

— Затем он встал и выстрелил себе в голову.

Дыхание Марии стало затрудненным. Но Рафаил был поглощен теми скудными воспоминаниями, которые сохранились в его сознании.

— Я подошел к тому месту, где она лежала. Ее волосы… — тихо произнес он. — Они упали ей на шею.

Он улыбнулся. Его мама выглядела такой красивой, когда смотрела на него, не мигая, с лепестками во рту.

— Это заставило меня улыбаться. Ее лицо было спокойным. Оно никогда не было спокойным. Он всегда бил и душил ее. Когда он наконец убил ее, я впервые увидел маму умиротворенной.

Сердце Марии колотилось под его рукой.

— Кем был этот человек? Почему он убил ее?

Рафаил нахмурился, пытаясь вспомнить.

— Вероятно любовником? У меня не было отца…

Он покачал головой.

— Не знаю. Я не в курсе, почему он убил ее. Священники не рассказывали мне об этом. Я помню только обрывки.

Мария изучала его лицо. Сглотнула. Рафаилу понравилось, как выглядело при этом ее горло.

— Мой господин… — произнесла она тихо. — Скольких людей ты убил?

Рафаил попытался вспомнить. И пожал плечами.

— Многих.

Мария опустила плечи.

— Многих… — прошептала она.

Рафаил встал и протянул ей руку. Мария переплела его руку со своей, и он вывел ее из ванной. Он не позаботился о полотенцах для них, проведя ее через спальню и маленькую столовую в свою личную комнату. Он включил свет и Мария вздохнула. Рафаил окинул взглядом стену. Она была заполнена фотографиями лиц его жертв. Мария прошла мимо него, и он наблюдал, как она подошла к стене. Почувствовал, как его грудь раздувалась от гордости. На него смотрели лица, с широко распахнутыми в смерти глазами.

— Т-ты… ты убил всех этих женщин?

Мария запнулась.

— Эти фотографии… все эти люди мертвы?

— Только что умерли, — пояснил Рафаил, вспоминая каждого из них в ярких деталях. — Их тела были еще теплыми в момент снимка.

Мария протянула руку, чтобы коснуться фотографий, но отдернула ее.

— Задушены? — спросила она, разглядывая красные следы на их шеях.

— Все они.

Рафаил посмотрел на свои руки, и раздвинув пальцы, улыбнулся.

Когда он поднял голову, то увидел, что Мария замерла перед стеной. Она обернулась, чтобы посмотреть на него. Кровь отхлынула от ее щек.

— Ты убил ее.

Она указывала на самую последнюю из фотографий.

— Это та женщина, из клуба.

Ее руки дрожали.

— Но когда?!

Рафаил облизал губы. Его сердце заколотилось от того, как Мария смотрела на него. В шоке и… разочаровании?

— Не так давно.

— Пока я была здесь?

Тон ее голоса снизился. А голубые глаза заблестели. Рафаил замер. Она собиралась плакать? Ему не нравилось, когда она плакала. Он не выносил этого. Это дурманило его голову.

— Да.

Мария попятилась назад. Ее спина ударилась о дальнюю стену.

— Неужели…

Мария встретилась с ним глазами.

— Ты занимался с ней сексом?

При воспоминании о той ночи Рафаил скривил губы.

— Нет.

Мария собралась снова повернуться, но затем вдруг отодвинулась от стены.

— Та ночь, — прошептала она. — Та ночь, когда ты не мог возбудиться.

Рафаил сжал челюсти.

— В ту ночь я произнесла слова. Защитные слова. «Красная роза».

Мария покачала головой.

— Я права, не так ли? Когда ты ушел… ты ушел, чтобы убить ее. А когда вернулся, на твоей коже были следы от царапин.

— Она была воплощением зла. Торговала детьми. Она заслужила смерть.

Мария провела руками по лицу.

— Каждая жизнь священна.

— Это не так, — прорычал он, чувствуя, как в нем нарастает ярость.

— Так и есть! — возразила Мария.

Рафаил бросился через комнату, и схватив ее за плечи, провел ее вдоль фотографий.

— Эти женщины… Все эти женщины насиловали и продавали детей.

Рафаил не мог держать себя в руках. Он почувствовал, как его ставят на колени, как руки священника проводят по его груди, и касаются его члена, заставляя опуститься на пол… Рафаил ударил себя по голове, чтобы избавиться от этого образа. Мария отшатнулась, а Рафаил продолжал бить себя по голове. Ему нужны были образы из его гребаной головы. Образы, созданные людьми, подобными кускам дерьма на его стене. Людьми, которые использовали и насиловали детей.

И трахали, трахали, трахали их! Его схватили за руку, и он дернулся. Он толкнул этого человека к стене, готовый убить.

— Мой господин, это я.

Но он был поглощен красным туманом своей ярости.

— Рафаил.

Мягкий голос раздался в его сознании, которое было заперто в комнате пыток, придавленное к полу священником.

— Вернись ко мне, — прошептал голос. — Вернись ко мне.

Рафаил моргнул, его грудь вздымалась, комната вокруг него дрожала, а зрение постепенно прояснялось. Он был дома. В поместье… и перед ним стояла Мария. Мария была перед ним, а ее голубые глаза блестели от слез. Она медленно поднесла руку к его щеке.

— Ты здесь, со мной.

Мышцы Рафаила дернулись в напряжении.

— Я здесь.

Рафаил следил за поднимающейся и опускающейся грудью Марии. Она подходила к нему все ближе и ближе, пока не оказалась прижатой к его телу.

Он застонал, почувствовав ее тепло. А еще от того, как она заглушала колющие воспоминания в его голове. Успокаивала боль в его груди.

— Все хорошо… все хорошо.

Рафаил притянул ее к себе, обхватив руками ее спину.

— Я послушница, Рафаил.

Рафаил застыл на месте, обнимая Марию. Он не знал, что это означает, но его роза звучала серьезно. Он отстранился, чтобы посмотреть ей в лицо, и Мария взяла его за руки.

— До того, как я появилась здесь… Я готовилась стать монахиней. И была близка к тому, чтобы дать последние обеты.

Глаза Рафаила вспыхнули, и кровь забурлила в его напряженных мышцах, оживляя их.

— Целомудрие, — сказал он, и в его груди стало нарастать возбуждение.

— Вот почему ты была непорочной. Чистой.

— Пока не отдалась тебе, — сказала Мария.

Рафаил вспоминал то, как она выкрикивала его имя. Думал о ее бледной коже и стройном теле. Об изготовленном на заказ гробе и о том, как безупречно будет выглядеть в нем Мария, спящая вечным сном, навеки оставаясь в покоях Рафаила. Его взору предстала святыня, и внутри него зародилось безудержное возбуждение. Она была в его объятиях. Его единственная.

Наклонившись вперед, Рафаил обхватил щеки Марии.

— Я убью тебя, маленькая роза. Ты понимаешь это?

Глаза Марии расширились на мгновение, а после сомкнулись, и она сделала долгий и глубокий вздох, успокаиваясь.

— Да, мой господин.

— Посмотри на меня.

Мария распахнула глаза и устремила свой взгляд на золотистые глаза Рафаила.

— В скором времени я искупаю тебя.

Он осмотрел ее лицо — на нем не было ни единого изъяна.

— Расчешу и высушу твои волосы.

Небольшая упругая грудь Марии вздымалась и опускалась. Рафаил мягко улыбнулся, словно влюбленный, признающийся суженой в своих чувствах.

— Я нанесу на твое тело самые лучшие масла.

Он уткнулся носом в ее шею и вдохнул ее сладкий аромат.

— Ваниль и роза. Тебе больше всего подойдут ваниль и роза.

Пульс Марии участился, и он мог почувствовать его под своим большим пальцем.

— Я положу тебя на кровать, маленькая роза. Буду любить тебя. Буду поклоняться тебе, как королеве, которой ты и являешься.

Рафаил прикрыл глаза, а руками продолжал держать ее лицо.

— Я буду целовать тебя, маленькая роза. Отведаю вкус твоей кожи, губ и сладкой влажной киски.

Он открыл глаза, зная, что его зрачки расширены от одного только произнесения этой фантазии вслух.

— Я буду проникать в тебя, ловя твои стоны и вздохи своими губами…

Член Рафаила возбудился и заполнил силиконовую оболочку. Он освободил одну из своих рук и провел ею по мягким влажным волосам Марии.

— Я возьму эти шелковистые волосы и буду перебирать их руками. Затем склоню твою нежную шею вниз с кровати и оберну твои волосы вокруг нее, снова и снова, и так три раза.

Рафаил почувствовал, как его тело становится все легче и невесомее.

— Ты будешь смотреть в мои глаза, когда я буду погружаться в тебя все глубже… а потом я притяну тебя к себе.

Рафаил положил руку на шею Марии.

— Твои щеки раскраснеются, а глаза заблестят. Губы разойдутся, но дыхание не покинет твой рот. Ты отдашь себя мне, маленькая роза. Твое тело начнет терять силы, пока я доставляю тебе удовольствие. Твоя спина выгнется, и ты кончишь. Кончишь так сильно, что это будет всем, что ты почувствуешь. Ты будешь пытаться восстановить дыхание, но его не будет. И когда твои глаза начнут стекленеть, а сердце замедлится почти до полной остановки, я войду в тебя в последний раз, выкрикивая твое имя.

Рафаил почувствовал, как давление нарастало в его спине. Он закрыл глаза, его яйца сжались, и он с громким стоном выплеснулся на ее ногу. Его тело дернулось в судороге. А шея напряглась от пережитого удовольствия. Когда он открыл глаза, то издал судорожный вздох. Щеки Марии раскраснелись, а соски напряглись. Рука Рафаила по-прежнему лежала на ее шее, а большой палец ласкал мягкую кожу, словно нежный лепесток. Лепесток белой розы — любимого цвета Марии.