Против течения. Книга 3

Глава 27. Отблески гибнущих миров

Выйдя из покоев Владыки, у Миры было только одно желание: помыться. Ей казалось, что вокруг воняет подгнившим мясом. И от неё тоже. От одежды, волос, рук — особенно от рук. Обхватив себя за плечи, она прошла через двор крепости, приблизилась к малым воротам в стене. Дежурившие там стражники молча убрали бревно, лежавшее в петлях на воротах. Никто не задал ей ни одного вопроса, словно сама крепость и населяющие её люди были единым организмом с одними мыслями на всех. Выйдя из крепости, Мира прошла к Реке, разделась, погрузилась в чёрную воду и поплыла. Она знала, что вода холодная, но все чувства будто отключились. Над ней в чёрном небе пролетали и сгорали фиолетовые всполохи других миров.

Ей хотелось уплыть от воспоминаний об этой ночи, утопить их черничной воде и вернуться в крепость освобождённой. Однако освобождение не наступало, на душе лежала тяжесть и причиной тому был Колдун. Мира знала, что не почувствует себя полностью свободной, пока он ходит по азарской земле. Вот только как его победить? Страх к этому человеку пустил в её душе корни так глубоко, что при одном лишь звуке его голоса, Мира чувствовала, как в душе всё сжимается и замирает. Она сразу же готова была сдаться — и не представляла, как можно перенастроить сознание, чтобы перестать бояться.

Ощутив, что выдыхается, Мира повернула обратно и увидела на берегу едва различимую фигуру Гая. Она точно знала, что это он, Мира узнала бы его и в кромешной мгле. На заплетающихся от усталости ногах она вышла из воды. Гай подхватил её, с головой завернул во что-то мягкое, мохнатое и уютное, похожее на большое махровое полотенце.

— Пожалуйста, не спрашивай меня ни о чём, — прошептала Мира. — Всё было ужасно... И я тоже была ужасна...

Гай подхватил её на руки и понёс в крепость. Мира доверчиво положила голову на ему плечо, ловя мгновения умиротворения, как умирающий от жажды собирает капли росы с тонких стрел травы. Она прикрыла глаза, и только яркий свет сгорающих и падающих в Реку старых миров проникал сквозь прикрытые веки.

Гай занёс её в комнату, бережно опустил на матрац, накрыл тёплой шкурой. Но Миру всё равно начало знобить.

— Не уходи, — прошептала она. — Ты так часто уходишь, когда нужен... Останься хотя бы сегодня.

— Не уйду, не бойся, — тихо сказал он над ухом. Лёг рядом, обнял её и прижал к себе.

Мира улыбнулась, ощущая, как её затягивает в себя тёплая ласковая река сна. Всё глубже и глубже, и глубже... Внезапно у неё в голове прозвучал голос Колдуна.

— Я с тобой, Мира. Я всегда с тобой.

Ей показалось, что в мозг вонзилась ледяная игла. Мира с криком вскинулась и села, стуча зубами. Лоб пылал, как в огне, сердце заходилось от испуга.

— Ты что? — с тревогой спросил Гай.

— Он здесь! — прошептала она.

Раздался удар кремня о кресало, комнату осветил сноп искр, и Мира ясно увидела лицо Гая.

— Кто? — спросил он.

Она огляделась диким взглядом по сторонам. Гай зажёг лампу, и тьма разбежалась по углам. Кроме Миры и Гая в комнате никого не было. Она судорожно сглотнула, прошептала:

- Никто... Я задремала и... Почудилось. Только не туши огонь, пожалуйста.

Гай продолжал смотреть на неё с тревогой. Протянул руку, погладил по влажной от испарины щеке. Да уж, Хадар прав: врать она не умеет.

Желая поскорее сменить тему, Мира спросила:

— А что с Хадаром? Всё в порядке?

— Да, — ответил Гай.

Она улыбнулась, легла и, найдя в темноте его руку, обняла ею себя за плечи.

«Это был сон, всего лишь сон», — сказала она себе.

— Мне сказали, ты попросила Владыку вернуть Хадару кукров, — тихо произнёс Гай.

— Да, — ответила она, пытаясь понять по его интонации, одобряет он такое решение или нет. Испугавшись, что он начнёт упрекать, торопливо добавила: — Ты же сам хотел ехать с ним к Окато, чтобы тот перепрограммировал кукров на голос Хадара.

— Всё правильно, — сказал Гай и поцеловал её затылок.

«А ведь он тоже хотел свергнуть Главного деда и организовал для этого сопротивление», — подумала она.

Кроме того в памяти ожили слова Духа леса, когда он сказал Гаю: «Хотел забраться на самое высокое дерево и не занозить руки, почти что Великий Хранитель Элсара?»

Как же они с Хадаром будут делить власть? Не нужно было обладать магическими способностями, чтобы предсказать, что получив власть над над кукрами, Хадар стопроцентно отправится в Элсар, попытается свергнуть Великого Хранителя и прибрать себе город. Слишком уж хорошо Мира изучила характер опального Старшего агента, чтобы допускать другие варианты.

— Гай, — позвала Мира.

— У?

— Почему ты уехал из Элсара? Ведь ты возглавлял сопротивление. Мне Бренн о нём рассказывал.

Гай молчал.

— И те люди, которых мы встретили в Башне — они тоже были из твоих.

— Из моих, — согласился он.

— Но почему ты всё бросил?! Взял и уехал в Лес, как будто происходящее в Элсаре стало тебе не нужно.

Она перевернулась на живот, упёрлась ладонями ему в грудь, заглянула в лицо. Нет, она прекрасно понимала, что если бы Гай не уехал, они не спасли бы Хадара, не добрались до Леса и не разоблачили Дарину. Но всё же — возглавлять сопротивление, а потом в один момент отказаться от всего и уехать...

— Я нашёл преемника, — просто ответил он.

— Зачем? — удивилась Мира. — У тебя что, возникли проблемы с... командой?

Гай медленно заложил руки за голову, долго молчал, рассматривая лицо Миры так, будто хотел написать её портрет, а затем произнёс:

— Ты видела здешнее небо на закате?

Она вновь вспомнила фиолетовые столбы света, когда казалось, будто небо пьёт воду — или вода утекает ввысь.

— Наблюдать за этим приятнее и спокойнее, чем видеть, как сжигают на костре людей, которые шли за тобой, — продолжал Гай.

— Но тогда зачем ты возглавил его в самом начале?!

— Потому что сопротивление было необходимо. Но я знал, что передам полномочия, как только найдётся хороший преемник.

«Значит и бороться с Хадаром за власть в Элсаре ты тоже не будешь,» — подумала Мира.

Её накрыла волна смущения за то, что она долгое время считала Гая не тем, кем он был на самом деле.

— Знаешь, Гай, ты самый непонятный человек из всех, кого я знаю, — призналась она. — Потратить столько времени и сил на создание чего-либо, и когда оно заработало, уплыть смотреть на закат... Это... я даже не знаю, как это назвать!

— Раздолбайством, — подсказал Гай.

Судя по интонации, он улыбался.

— Абсолютным, — согласилась Мира. — Но за это я тебя и люблю.

Гай ласково погладил её по голове. Мира опустила голову ему на грудь и слушала, как мерно стучит его сердце до тех пор, пока не уснула — без кошмаров и голоса Колдуна.

...

А утром Владыка объявил, что будет пир — могучий и антисанитарный, как и всё у лесных. На площади за чанами прямо на земле разложили широкие доски — на них разделывали мясо — и вскоре в котлах закипело-забурлило ароматное варево.

Все женщины радостно засуетились, отчего Мире казалось, что она попала на конкурс «Лучшая хозяйка», где каждая участница пыталась показать, чего она стоит. Площадь наполнилась многоголосыми трелями женщин, их смехом. В больших корытах заводили тесто из фиолетовой муки (наверняка из высушенных грибочков сделана) и молока канжди. Отдельно измельчали до состояния каши большие оранжевые плоды, напоминающие капусту. На досках раскатывали лепёшки, клали на них «капусту», сворачивали в ком и снова раскатывали, а затем жарили на сковородах. Получалось похоже на фиолетово-оранжевые хычины. Всё это лесные делали так быстро, что Мира лишь диву давалась. Словно завороженная она наблюдала за движениями множества рук — тонких, пухлых, жилистых, бледных или смуглых. Если долго за ними наблюдать, то начинало казаться, что все они принадлежали одной многорукой богине, успевавшей всё и везде.

Сидя чуть в стороне, Мира подумала, что за всё время в Азаре ещё ни разу не кулинарила. Как-то всё не до кухни было: то Башня, то тюряга, то снова Башня. Дела, бега, магический махач. Ей вдруг сильно захотелось присоединиться к лесным женщинам и занять руки простыми движениями. Готовить еду, как это делали многие века до неё и будут делать многие века после. Мира поняла, как остро ей не хватало всего того, что называется бытом. Помнится, в своём мире она терпеть не могла готовить, считая: зачем тратить жизнь на приготовление еды, если можно заказать суши или зажевать бургер с колой, а освободившее время использовать более увлекательно и посетить интересное место?

Теперь она посетила «интересных мест» столько, что хватит на три жизни вперёд. Хотелось уже осесть там, где будет хорошо и спокойно, создавать уют в своём доме, ждать по вечерам любимого мужчину, готовить еду, а потом вместе ужинать. И чтобы вокруг бегали дети и, несмотря на ворчание родителей, таскали с тарелок куски пирога. Такая простая-простая жизнь, но как раз за ней Мира соскучилась так, что сильнее некуда. Вот только что-то ей подсказывало, что и Лес не то место, где она задержится надолго. А, может быть, её дом находится вовсе не в Азаре?

Прикрыв глаза, Мира попыталась воссоздать в памяти кухню в квартирке, которая находилась в Прачечном переулке, где она прожила последние три года. Но почему-то кроме синего цветка газа и большой кошки в окне дома напротив ничего не вспомнилось. Остальное было словно окутано туманом. Тогда Мира решилась вспомнить квартиру, где прошли её детство и юность. Эти воспоминания были тяжелы приносили с собой острую боль утраты — как там мама и папа? Смирились ли с тем, что их дочь пропала без вести или ещё верят, надеются, ждут?

В Азаре Мира совершенно потеряла счёт времени и оценивала его, как не смешно это прозвучит, по длине отросших волос. Если она попала сюда с короткой стрижкой, то теперь коса спускалась ниже пояса. Притом, что волосы у неё всегда росли очень и очень медленно. Парикмахерша, у которой Мира стриглась, частенько шутила, что на ней толком не заработать. Но по словам Гая, время в Азаре текло в четыре раза медленнее, получается, дома прошли годы.

Дома.

Вспомнились слова Оямото о том, что других миров не существует, а значит до того, как попасть сюда Мира, Гай, Хадар и все остальные мокрозявы находились в чём-то вроде инкубатора из фильма «Матрица», где им снились красочные сны о жизни, которой нет. Несмотря на всё невероятное магическое, что с ней произошло, Мира не могла в это поверить. Что-то в этом было неправильным и фальшивым, как фарс с доброй богиней Праматерью.

«У меня было прошлое, — подумала она. — То, которое я помню. Просто кое-кому выгодно представить его вымыслом и заставить поверить, что не существует другой жизни, чем эта».

Мира было поднялась, чтобы присоединиться к женщинам и тоже раскатать фиолетово-оранжевую лепёшку, но опять села, не зная, примут ли её. Лесные явно ощущали себя рядом с ней неловко и лишь украдкой бросали такие взгляды, как будто она была официальным лицом из районного центра, которое посетило их деревню с проверкой.

Среди женщин Мира видела Найру, но та избегала смотреть в её сторону. То ли хотела забыть о ночном происшествии, то ли просто не знала, как себя вести после всего...