Зеркальщик. Счастье из осколков

Анфиса улыбнулась мужу, ласково провела по его рыхлой, землистого цвета щеке, а затем плавным гадючьим движением повернулась к Всеволоду и прошептала, пряча под ласковой улыбкой злобу и желчь:

- Мальчик мой, ты помнишь меня? Я твоя матушка.

- Вы ошибаетесь, мадам, свою матушку я помню очень хорошо, она была сероглазой блондинкой с даром Зеркальщика, - чётко отрапортовал Всеволод.

В чёрных глазах Анфисы полыхнуло мрачное пламя, пальцы судорожно сжались, словно женщина представляла, как стискивает чьё-то горло, но голос остался ласковым, вкрадчивым, убаюкивающим:

- Мой мальчик, мой бедный мальчик, как же долго мы с отцом тебя искали.

- Позвольте, сударыня, а Вы уверены, что это Ваш сын? – проскрипела тёща господина губернатора, особа желчная и въедливая, никому и никогда, особенно своему зятю, не верившая на слово.

- Я готов подтвердить это с помощью магии, - прохрипел Михаил Осипович, опять делая отчаянную попытку подняться. – Это мой сын, мой наследник.

- Хм, - тёщу губернатора сей аргумент явно не впечатлил.

- Мы можем провести ритуал признания, - господин губернатор явно задолжал почтенному меценату крупную сумму, поэтому из кожи вон лез, лишь бы угодить достойному человеку. – У меня всё для него готово.

- Пьер, мон ами, ты даже к собственной свадьбе смог достойно приготовиться лишь через три года после венчания, - не отставала почтенная мадам, чьё пренебрежение к зятю не сдерживало даже большое число гостей.

- Маман! – попытался призвать женщину к порядку глубоко уязвлённый Пьер, но та лишь отмахнулась от него, как от надоедливого насекомого:

- Ладно уж, пусть будет обряд. Надеюсь, проводить его ты будешь не самостоятельно, а то после прошлой твоей попытки изобразить великого волшебника мы три дня гостей расколдовывали.

- Маман, - простонал губернатор, - что Вы такое говорите! Я же не маг!

- Рада, что ты наконец-то это понял, - дама непреклонно скрестила руки на груди. – Ну, так кто будет проводить ритуал признания? Право слово, за то время, что мы потратили на пустую болтовню, можно было уже не только сына, но и внуков признать.

Из толпы неприметной чёрной ящеркой вынырнул невысокий оборотень с нашивкой артефактора на камзоле, низко поклонился всем присутствующим, после чего достал из рукава подвеску с красным камнем и поднёс её сначала к Михаилу Осиповичу, а затем Всеволоду. Камень засиял, подтверждая родство, гости восхищённо ахнули и дружно заумилялись свершившемуся признанию.

- Сынок, - прохрипел Михаил Осипович, простирая руки навстречу чудом обретенному сыну, в желании прижать его к своей груди.

- Полагаю, Мишель, мальчику нужно время, чтобы вспомнить нас, - медовым голоском пропела Анфиса, так приторно сладко улыбаясь Зеркальщику, что у того даже зубы заломило. – Мы отвезём Всеволода в наш дом и там, средь родных стен, память быстро вернётся к нему.

- Конечно, конечно, - опять засуетился господин губернатор, - Всеволод Алён… пардон, Михайлович…

- Алёнович, господин губернатор, - ровным тоном, от коего у чувствительных особ по коже побежали мурашки, произнёс дознаватель, - бумаги мои не переписаны, а потому и менять обращение ко мне не стоит.

Градоправитель смешался, растерянно посмотрел на Всеволода, кашлянул, судорожно оттягивая шейный платок:

- Как пожелаете. Так вот, Всеволод Алёнович, я надеюсь, Вы помните, что согласно приказу покойного государя, батюшки нашего нынешнего Императора, да продлит господь в своей великой милости его годы, да-с, о чём это я? Ах, да! Так вот, согласно приказу покойного государя сыновья до достижения двадцатипятилетнего возраста находятся в полной отцовской воле, и перечить ей не смеют. Ослушников ждёт суровое наказание по усмотрению их родителя.

На скулах Зеркальщика заперекатывались желваки, ноздри затрепетали как у гончей, почуявшей добычу, но голос остался невозмутимо-прохладным:

- Я помню.

Отец ныне правящего государя Императора был человеком весьма своеобразного склада. В раннем возрасте в результате государственного переворота, устроенного матушкой, он потерял отца, и потом каждое утро ожидал искушений на собственную жизнь. Долгие годы он был при дворе не наследником престола, а кем-то вроде домашнего шута, коего фавориты императрицы могли безнаказанно принижать и оскорблять. Все прекрасно понимали, что этому невысокому и некрасивому великому князю императрица предпочитает своего ладного и статного, словно сахарный принц, внука. Но скоропостижная кончина государыни поменяла все фигуры на политической доске, и неказистый наследник стал-таки государем. Первый закон, коий он ввёл, едва вступив на престол, было ограничение власти дворян. Затем, опасаясь козней и интриг со стороны сына, государь издал указ о полном подчинении сыновей воле отца, фактически сделав отпрысков рабами своих батюшек. Сей указ даже огласить не успели, потому как приближённые заявили, что подобная бумага послужит факелом, неосторожно поднесённым к бочке с маслом. Молодые люди, и так-то не сильно довольные выпавшими на долю дворян притеснениями, могут окончательно взбунтоваться. Государь, пусть и неохотно, подчинился, ограничив срок подчинения сынов до достижения ими двадцатипятилетнего возраста. Именно на этот указ и ссылался господин губернатор, призывая Всеволода Алёновича к покорности.

- Сын, - Михаил Осипович попытался коснуться руки Всеволода, но Зеркальщик словно бы случайно чуть отошёл в сторону, - ты поедешь домой. К нам. Уверен, родные стены вернут тебе память, и ты вспомнишь нас с матушкой.

«Дорого бы я дал, чтобы навсегда вас позабыть и никогда больше не встречать», - фыркнул Всеволод, усилием воли подавляя гнев и, сохраняя ровный тон, спросил:

- Дозволено мне будет проводить невесту и съездить домой за вещами?

Михаил растерянно посмотрел на жену, та мягко погладила его по щеке, после чего повернулась к Всеволоду и, одарив его нежной улыбкой, пропела:

- А зачем твоей невесте уезжать? Мы будем рады видеть её нашей гостей!

Всеволод Алёнович посмотрел на женщину таким взглядом, что ей, уже давно ничего и никого не боявшейся, на миг стало жутко. Анфиса отчётливо поняла, что вся вот эта покорность и учтивость глубоко внешняя, проклятый мальчишка ничего не забыл и не простил, более того, он вырос и возмужал, из мерзкого щенка став матёрым волком. И за свою невесту не задумываясь убьёт любого.

- Благодарю за приглашение, но Варваре Алексеевне надлежит готовиться к свадьбе, - отчеканил Всеволод Алёнович, пристально глядя на мачеху.

Та в ответ вяло отмахнулась, скрывая дрожь в руках:

- Ну что ж, пусть будет так. Но ты, мой мальчик, непременно должен переехать к нам. Такова воля твоего отца.

- Обязательно, - Всеволод коротко кивнул, - только вещи заберу.

- Смотри, сын мой, через час, ладно, пусть будет два часа, я позволяю, мы тебя ждём, - прокряхтел Михаил Осипович, смахивая слезу из уголка глаз. – Господь услышал наши молитвы и вернул нам сына. Вернул наследника!

Гости благочестиво перекрестились, господин губернатор растроганно поднял глаза вверх, втайне моля о том, чтобы небеса в своей великой милости явили ещё одно чудо: угомонили строптивую маман, чей нрав с годами становился всё хуже.