Лес

ГЛАВА XLIII

Мы с Селией переходим в лес, в то время как остальные ждут ещё несколько минут, прежде чем занимают свои позиции. Я протягиваю Селии нож моего отца. Она держит его в одной руке, а другой прикасается к чёрному, зараженному стволу дерева. Я с изумлением наблюдаю, как болезнь медленно вытекает из дерева, окрашивая лезвие моего ножа в чёрный цвет, подобно полированному обсидиану.

— Вот, — говорит Селия, возвращая нож. — Этого должно быть более чем достаточно.

Этот процесс уже обсуждался в штаб-квартире. Сначала Селия хотела как можно быстрее полностью избавить лес от болезни, но я высказала мнение, что Джо заподозрит неладное, если лес вдруг снова станет здоровым на сто процентов, и поэтому с лечением леса придётся подождать. «Кроме того, в том, чтобы подержать лес немного дольше в таком состоянии, есть свои преимущества», — думаю я, держа в ладони монету.

Селия прячется в тени, шепча:

— Помни, дорогая, мы будем прямо за тобой.

Я знаю, что должна думать о миллионе вещей, пока иду по лесу, мои ботинки увязают в песчаной грязи, которая когда-то была сухой тропинкой. Я знаю, что должна бороться сама с собой за то, что я собираюсь сделать, за то, как это безвозвратно изменит меня — разве не так должно быть, убивая кого-то? Разве я не должна что-то чувствовать? — но всё, о чём я могу думать, это о маме.

Теперь я жалею, что не сказала ей, что я делаю. Конечно, она бы не позволила мне выйти из дома, и мы бы сильно поссорились; и я бы всё равно выбежала, и она, вероятно, последовала бы за мной, что привело бы к ещё большему замешательству и подвергло её жизнь опасности; но эгоистично, по-детски, я хочу в этот момент, чтобы мама знала, где я, что делаю. Знала, что я люблю её и что не хочу оставлять её.

Это мой самый большой страх, когда я иду к месту, где, как мне подсказывает инстинкт, Джо ждёт меня. Я боюсь, что умру здесь, как и папа, и Джо скажет моей маме, что я сошла с тропинки, как и папа. Что она никогда не узнает, что на самом деле случилось со мной. Что она сведёт себя с ума от незнания.

Может быть, именно поэтому я так оцепенела, потому что на самом деле у меня нет выбора. Эта судьба была уготована мне, и единственный способ добраться домой до единственного человека в мире, который нуждается во мне больше всего на свете, это не потерять самообладания.

Джо стоит на той же поляне, на которой я стояла всего несколько дней назад, когда пыталась сойти с тропинки. Его сторонники выстроились позади него, их клинки сверкают в лучах полуденного солнца.

Джо выгибает бровь.

— Где все?

«Дыши, — говорю я себе. — Верь всему, что ты собираешься сказать, чтобы он тоже в это поверил».

— В штаб-квартире совета, — отвечаю я. — Я оставила их позади.

— Пришла сразиться со мной в одиночку, Винни-детка?

Я стискиваю зубы.

— Ты был серьёзен насчёт того, что сказал? Ты действительно можешь спасти его?

Джо изучает меня.

— Да, — говорит он. — Я верю, что смогу.

— Поклянись мне в этом, — говорю я. — Поклянись мне, что спасёшь отца, и тогда я присоединюсь к тебе.

Он улыбается.

— Теперь я не такой уж и монстр, не так ли?

— Я бы так не сказала, но я знаю, что ты любил моего отца. Я знаю, ты бы не сделал того, что сделал, если бы он… — я выдавливаю слова, — если бы он просто послушал тебя. И я знаю, что ты всё равно спасешь его, хотя он и не верил в тебя. Моё горе помешало мне увидеть это, но теперь я понимаю, и, если это означает вернуть отца, я хочу помочь тебе.

Он колеблется.

Слёзы наворачиваются на мои глаза, и мне не нужно убеждать себя поверить в то, что я собираюсь сказать. Это было в моём сердце двадцать месяцев и семь дней, стуча кулаками по моим клапанам, всегда делая так, что чертовски трудно дышать.

— Я не могу продолжать без него, дядя Джо. Я понемногу умираю каждый день, когда его нет, и я боюсь, что, если это продлится ещё немного, от меня ничего не останется. Мне нужно, чтобы он вернулся домой. Я сделаю всё, что угодно. Пожалуйста, просто… помоги мне.

Взгляд Джо смягчается.

— Очень хорошо, — говорит он успокаивающим голосом, как в тот раз, когда я упала с велосипеда и ободрала колено о тротуар.

Джо в тот день отнёс меня на кухню и говорил со мной тем же приглушенным тоном, пока очищал ссадину и прикрывал её тремя пластырями с рисунками Улицы Сезам. Мама и папа сказали бы мне, что со мной всё в порядке, что порез был не так уж плох, но Джо отнёсся ко всему этому серьёзно, и я любила его за это.

— Но я хочу, чтобы ты стояла позади нас, подальше от опасности. Понимаешь?

— Да, сэр, — говорю я, двигаясь, чтобы встать позади него, моё горло сжимается от воспоминаний.

Нам не нужно долго ждать прибытия остальных. Я взглядом сразу же нахожу Генри. Его родители продолжают пытаться оттолкнуть его от себя, но он отказывается. Вместо этого он стоит рядом с ними, и когда он видит меня, он больше ни на что не смотрит.

Албан ведет их, и когда Джо спрашивает, пришли ли они к здравомыслию, Албан отвечает:

— Мы пришли спросить то же самое у тебя, Джосайя. Мы готовы дать вам этот последний шанс прекратить эту чушь.

Джо смеётся.

— Ты даёшь мне последний шанс? Ты всё ещё не понимаешь этого, не так ли? Я уже выиграл.

Он хлопает в ладоши и создаёт тот же чёрный дым, который заслонил солнце в первый день, когда я увидела его в роли Варо.

— Я не желаю большего кровопролития, но это не значит, что я не готов сделать всё возможное, чтобы воплотить моё видение в реальность. Просто помните, наблюдая, как ваши друзья и семья умирают вокруг вас, что вы сами выбрали это, и ради чего? Из-за какой-то нелепой идеи, что наши люди не могут использовать пороги, из которых состоит наш мир? Что это каким-то образом разрушит саму ткань времени? Мы отрицаем наше наследие уже более тысячи лет. Всё, хватит. Это закончится сегодня.

Сторонники Джо достают оружие.

— Так не должно было быть, — кричит ему в ответ Албан.

— Ты прав, — говорит Джо. — Так не должно было быть.

Он выпускает чёрный дым в небо, превращая день в ночь. Лес немедленно меняется, монстры просачиваются из-за деревьев, чтобы присоединиться к драке, когда сторонники Джо бросаются на Древних, обнажив оружие.

— Держись поближе ко мне, Винтер, — говорит Джо, оглядываясь на меня.

Я делаю шаг ближе к нему. Я ничего не вижу из-за Джо, слышу только крики Древних и стражей, когда Часовые и другие чудовищные ночные существа обрушиваются на них.

— Генри! — кричит Селия.

Моё сердце подпрыгивает к горлу. Моё тело напрягается, каждая клеточка моего существа побуждает меня бежать к Генри, найти его, но я не могу оставить Джо, не предав свою истинную преданность. «Пожалуйста, пусть с ним всё будет в порядке», — молюсь я и вглядываюсь в темноту, но ничего не замечаю.

Но потом — вот так! Искра света. Албан, древнейший Древний в совете, должно быть, знает хотя бы некоторые трюки Джо, потому что он держит свет в своей ладони. Тот превращается в щит, отбрасывая дугу света, которая парит над членами совета, сдерживая Часовых. Я вижу Генри, неподвижно лежащего на земле у ног своих родителей.

Я думаю «с ним всё в порядке. С ним всё в порядке, с ним всё в порядке».

Я сжимаю монету между большим и указательным пальцами и шепчу: «Тирл'ази». Часовые немедленно меняют курс, вместо этого нападая на сторонников Джо. К счастью, Джо предполагает, что они нападают на его людей, чтобы избежать света Албана. Он не понимает, что я их контролирую.

Но Часовые — не единственное, что сейчас нападает на сторонников Джо. Лес ожил, тропинки превратились в закрученные водовороты, становясь всё больше и набирая скорость. Деревья пытаются схватить как сторонников Джо, так и людей Албана, но их стволы слишком гнилые, и они переламываются пополам, падая на землю. Один из сторонников Джо кричит, когда упавшее дерево раздавливает его ногу.

Чёрный плащ входит в круг света Албана. Камали бросается к нему, спотыкаясь, отступая в темноту. Её нога попадает в водоворот тропинки, выбивающий ноги из-под неё. Она кричит. Бэллинджер пытается помочь ей, но на них идёт ещё один чёрный плащ.

«Я должна покончить с этим. Пока ещё кто-нибудь не пострадал».

Я сжимаю нож в ладони, поднимаю его высоко над головой. Джо этого не замечает; он слишком занят, наблюдая за разворачивающейся битвой. Я могла бы сделать это сейчас — я должна сделать это сейчас — и он бы этого не заметил. Но я колеблюсь, и за долю секунды между тем, как я закрываю глаза и снова открываю их, он поворачивает голову, чтобы посмотреть на меня. Время замедляется, когда его брови сходятся вместе. Его губы сжались, челюсть предательски напряглась. Я опускаю нож, но он быстрее меня. Одна рука сжимает моё запястье, а другая обхватывает моё горло. Мрачная улыбка прорезает его губы.

— Я хотел для тебя гораздо большего, чем это.

Он направляет нож в мою сторону.

— Ты понимаешь, — говорит он так тихо, что я едва слышу его из-за раздирающих воздух криков, — я мог бы заставить твою руку вырезать твоё собственное сердце из груди? Вот с чем ты столкнулась.

— Ты забываешь… У меня есть кое-что… чего нет у тебя, — говорю я между судорожными вдохами.

— Что это?

Генри появляется позади Джо.

— Друзья, — произносит он.

Хватка Джо на мне ослабевает, и он поворачивается к Генри, но на этот раз я не даю ему шанса взять верх. Всё, что мне нужно сделать, это поцарапать его. Я рассекаю воздух чёрным кинжалом. Он оставляет тонкую линию на его шее, едва заметная царапина, но когда я убираю клинок, тот снова становится серебряным. Вены на шее Джо чернеют, яд проходит через его тело.

Джо набрасывается на Генри, отталкивая его назад. Генри летит по воздуху и ударяется головой об одно из брёвен, выстилающих тропинку.

— ГЕНРИ.

Я начинаю бежать к нему, но Джо хватает меня и оттаскивает назад. Я пытаюсь отбиться от него, но он обхватывает моё лицо руками и заставляет меня встретиться с ним взглядом. Я не могу отвести взгляд. Он держит меня в плену своим пристальным взглядом, а вены в его глазах становятся чёрными.

Образы вихрем проносятся в моём сознании. Варо — настоящий Варо — предстаёт перед судом совета, всё ещё пытаясь убедить их изменить своё мнение, даже когда они отдают приказ об его изгнании. Джо, сидевший сзади, кивал вместе с остальными, полагая, что это справедливое наказание за преступление Варо. В его волосах нет седины, а в глазах невинность, как будто ему ещё много лет до того, чтобы стать человеком, который убьёт моего отца.

Образ меняется. Джо, одетый в твидовый эдвардианский костюм, прогуливается мимо Ортон-холла в кампусе штата Огайо. Посещал ли он там занятия? Нет, он за кем-то следит. Проходит несколько шагов, затем неожиданно останавливается, переводя взгляд на скамейку или дерево, как будто это самая интересная скамейка или дерево, которые он когда-либо видел. Когда он снова начинает идти, мне требуется мгновение, чтобы понять, за кем он следует, но потом я вижу её. Женщина в белом платье с персиковым поясом, который сочетается с лентой на её зонтике, её золотистые волосы собраны в сложный узел под красивой соломенной шляпкой. Она замечает Джо и одаривает его лёгкой, застенчивой улыбкой.