Осколки тьмы

Это уже слишком. Столько лет друзья не верили мне, насмехались над моими снами, считая, что всему виной лишь мое воображение, а теперь, когда все убедились, что Тэан действительно существует, они пытаются запретить мне видеться с ним. Как это ни раздражает, но друзьям позволено. Они всего лишь беспокоятся обо мне. Но какое право имеет Альрайен? И слова, что Тэан преследует свои определенные цели, являясь ко мне, из уст Альрайена звучат еще более обидно.

— Ты это говоришь, исходя из собственного отношения ко мне? — Тьма внутри кипит и поднимается яростной волной, заполняя собой все тело и затопляя душу, грозясь выплеснуться наружу, вырваться из-под контроля. Но я продолжаю ее сдерживать, стискивая кулаки и угрожающе надвигаясь на Альрайена. — Аллир, возомнивший себя богом. Ты ведь тоже считаешь себя могущественным существом. Так что же ты нашел во мне? Мечтаешь развеять скуку за мой счет? Ты с самого начала заинтересовался мной только потому, что чувствовал во мне присутствие тьмы. Конечно, что еще всем вам может быть нужно?!

Я уже срываюсь на крик, с трудом сдерживаясь, чтобы не ударить Альрайена или не выпустить на него тьму.

— Я сама, естественно, никто! Вас не могу заинтересовать именно я, такая, какая есть! Именно так ты сейчас сказал. Выставил никчемной безделушкой, которую легко можно выбросить, как только она наскучит!

Резко отворачиваюсь от аллира и направляюсь к костру. Демонстративно не обращая ни на кого внимания, принимаюсь складывать покрывала, на которых мы сидели, в сумки. До друзей наконец доходит, что мы и так слишком много времени потратили на отдых. Ребята начинают суетливо собираться.

— Кстати, Тэан не советовал ехать по главному тракту, лучше свернуть на восточную дорогу, — говорю небрежно.

— Он не объяснил почему? — осторожно интересуется Лина.

— Нет, не объяснил.

— Это будет слишком долго, — холодным голосом отзывается Альрайен. — Мы поедем так, как планировали изначально.

— Дело твое, — равнодушно отмахиваюсь.

Создается впечатление, что аллир отказывается следовать совету исключительно из-за того, что готов противоречить Тэану во всем. Но, поскольку совет этот был дан невзначай и Тэан не настаивал на том, чтобы мы поступили именно так, делаю вывод, что ничего особо страшного не произойдет.

Когда все готово, мы седлаем виллетов и отправляемся в путь. Поляна быстро скрывается за нашими спинами. Дорога легко ложится под копыта лошадей и помогает отвлечься от мрачных мыслей. Проходит не так много времени, а на моих губах уже появляется довольная улыбка.

Кто бы мог подумать, что самый страшный день в моей жизни, когда довелось столкнуться с Пустотой, вместе с тем станет и самым счастливым.

Шелест листьев сразу кажется удивительно приветливым и мелодичным, прикосновения ветра — упоительно нежными, сверкающие вдалеке молнии — прекрасными и манящими. До чего же все-таки прекрасна жизнь, особенно сейчас, когда нас окружает великолепная красота природы, а впереди Первозданным Светом ярко сияет надежда!

На землю начинают опускаться сумерки, когда до нас вдруг доносится ощущение близкого присутствия тьмы, сначала кажущееся игрой воображения, но, как ни странно, не спешащее рассеиваться.

Что это может быть? Какая тьма, если мы все вчетвером сейчас вместе и едем в одном направлении? Тхавианта почувствовать мы не можем, да и столь ярко тьму он не излучает. Кто же тогда? Тэан?.. Но его присутствие ощущалось совсем иначе — когда он был рядом, я чувствовала незримую поддержку, которой сейчас нет. Но, между тем, приближаясь, я все больше убеждаюсь, что никто иной не мог использовать тьму в таком масштабе, разве что мы вчетвером, объединив свои силы.

Встревоженно переглядываясь, мы приказываем виллетам двигаться медленней.

— Там не только тьма, — удивляется Терран, прислушавшись к ощущениям.

Постепенно и мы чувствуем приглушенный пульс жизни, отчаянно бьющийся в глубинах тьмы, а спустя некоторое время нашим взорам открывается ужасное зрелище.

Подруга в ужасе ахает. Остальные смотрят молча, не выражая так бурно эмоций. А я, кажется, наконец понимаю, почему Тэан не оправдал моих ожиданий и растворился намного раньше, чем наступила ночь.

Наверное, направляясь к прекрасному озеру, скрывающему в своих глубинах целый мир, освещенный луной, мы промчались по этой дороге, и совершенно незаметно для моего внимания Тэан выплеснул тьму. Конечно, как я могла это заметить, если для меня на тот момент не существовало ничего, кроме его объятий? Да и тьму, если ею пользовался Тэан, я ощущала не настолько ярко, как во время ее использования друзьями. Наверное, человеческий разум просто-напросто не способен постигнуть всю глубинную сущность Первозданной Тьмы.

Однако, как я ни стараюсь отвлечься, жуткое зрелище приковывает к себе взгляд. Тьма заливает всю дорогу на сотни метров вперед, не полупрозрачная, не едва осязаемая, она больше не имеет ничего общего ни с туманом, ни с дымом. Кажется, будто какой-то сумасшедший разлил по дороге черный деготь, стараясь приклеить к земле и обездвижить целую армию.

Было бы наивно думать, что такого всплеска тьмы, случившегося во время нашего сражения с Пустотой, никто не почувствует, но мы совершенно забыли об этом. Тэан, как оказалось, помнил. И не просто помнил — не сказав и слова, не потревожив меня, он защитил нас. Тэан атаковал армию, несомненно, направлявшуюся к нам с одной-единственной целью — уничтожить.

— Здесь двадцать аллиров, — не в силах скрыть удивления, замечает Альрайен, — и около сорока простых магов.

Терран восторженно присвистывает:

— Наконец-то они в полной мере оценили наши силы!

Да, на этот раз, отправляясь за нами, подготовились они хорошо — решили взять количеством.

Аллиры и люди живы, в полубреду пытаются высвободиться из густой липкой массы, но тьма крепко держит их, не убивая и в то же время не давая шансов оказаться на свободе. Всю дорогу занимают их тела: бьются в судорогах и в мучениях делают попытки разорвать путы, однако все напрасно.

Временами тихие стоны срываются с губ, в сдавленных легких раздается странное бульканье, словно жидкая тьма вливается в раскрытые, шевелящиеся, как у выброшенных на берег рыб, рты и холодными сгустками проскальзывает внутрь. Но больше всего пугают их закрытые глаза. Черными повязками тьма оплетает закрытые веки, не позволяя ничего разглядеть, даже если люди и аллиры вернутся в сознание. На автомате их тела совершают еще какие-то действия, заляпанные липкими сгустками руки тянутся к свободе, загребают тьму, словно несчастные жертвы пытаются выбраться из ямы, погружаясь в нее только еще глубже.

Странное оцепенение прерывает голос Альрайена:

— Придется ехать через лес, чтобы обогнуть это… место.

Никто не решается с ним спорить. Мы съезжаем на обочину, а потом спешиваемся, когда заставить виллетов войти в густые заросли кустарников и деревьев иначе не удастся. Лошади упираются, пытаются повернуть назад. Но мы все же справляемся и заводим их в лес ровно настолько, чтобы обойти тьму по самому краю.

Стараюсь смотреть прямо перед собой, но взгляд то и дело смещается в сторону, возвращаясь к страшному зрелищу. К горлу подступает тошнота, что-то внутри подрагивает, но я продолжаю путь, понимая, что падать в обморок будет совершенно неуместно и, надо признать, очень стыдно. Вот, даже Лина держится. Ловя мой взгляд, подруга тихо спрашивает:

— Это ведь Тэан сделал?

Лина выглядит бледной, изможденной, словно несколько дней не ела и при этом шла целыми сутками, не останавливаясь на отдых. Похоже, не у меня одной возникает желание расстаться с содержимым желудка.

— Да.

— Они выживут или скоро умрут, как те Повелители Ночи, забравшиеся в твой сон?

— Не знаю, — честно отвечаю я и отворачиваюсь. Совершенно точно ясно одно — Тэан хотел оградить меня от этого отвратительного зрелища. Но собирался ли он убить пойманные жертвы или оставил приказ тьме рассеяться, как только мы окажемся на достаточном расстоянии?

Стоит признаться хотя бы самой себе, что я совсем не знаю Тэана, как не знаю ответа на этот вопрос. Тэана окружает ореол опасности, так напугавший моих друзей. Даже Терран предпочел вести себя тихо и не привлекать к себе внимания, потому как понял, что ему не тягаться с Тэаном. Лишь я почему-то чувствовала себя в полной безопасности рядом с ним. Возможно, это был самообман, возможно, я давно уже начала сходить с ума, но все именно так — я была уверена, что Тэан не причинит мне вреда. Относительно остальных я в этом очень сомневаюсь.

Убийство Повелителей Ночи уже должно заставлять задуматься, не говоря о тех разговорах, когда Тэан отчетливо давал понять, что чужие жизни для него не имеют никакого значения, более того, он не видит ничего предосудительного в своих поступках. Как Терран. Эта мысль так поражает меня, что я замираю как вкопанная. Виллет, которого веду под уздцы, недовольно всхрапывает, встречаясь носом с моим плечом.

— Алиса, с тобой все в порядке? — спрашивает Стас.

— Да-да, все нормально, — спешу заверить и продолжаю путь.

Терран не видит ничего плохого в своих поступках, потому что таким образом на него действует тьма. В чем же тогда дело? Неужели и Тэан — лишь простая марионетка в руках тьмы? Нет, не может быть! С каких пор имя безвольной куклы вырезают на жертвеннике в храме? Здесь все намного сложнее.

Что же касается участи пойманных в сети тьмы аллиров и людей… Тэан знает, как я отношусь к убийству. Быть может, ему не все равно? Ведь пришел же он мне на помощь!

Наконец и тьма, и ее жертвы остаются позади, а мы позволяем себе вновь выехать на дорогу и забраться на виллетов. Продвижение в сгустившейся ночной темноте возможно лишь благодаря Лою и его светящимся магическим огонькам. Охотнику тоже непросто далась встреча с тьмой, но он ведет себя на удивление тихо, не позволяя себе ни одного высказывания. Наверное, понимает, что иначе нас убили бы, и свято верит, что «армия», направленная на наше устранение, все-таки выживет. Белое как простыня лицо Лоя неподвижно в странном отстраненно-потрясенном выражении, и лишь временами какой-нибудь мускул нервно подрагивает. Я уже начинаю жалеть, что мы взяли его с собой, заставляя стать свидетелем ужасных событий. Но потом вспоминаю рассказ Тэана и понимаю, что нам действительно потребуется помощь Лоя, как человека, связанного со светом и способного привести к месту, где хранится Священный Сосуд.

Ехать приходится всю ночь, поскольку возможность освобождения аллиров и магов полностью исключать нельзя. На следующий день мы позволяем себе немного отдохнуть, после чего вновь продолжаем путь. Все это время мы мало разговариваем и чувствуем себя подавленно, слишком потрясенные произошедшими событиями.

Проще всего это переносит Альрайен. Кажется, даже не переживает, а ведь именно его сородичи заключены в сгустках тьмы, но и он погружается в задумчивость.

Через пару дней Альрайен отводит нас на полянку, которая хорошо скрыта среди пышных деревьев и благодаря этому не видна со стороны дороги.