Король (не) желает жениться, или фиктивный брак для монарха

— Ваше величество, — на лбу мага проступает испарина, а на виске напряженно бьется жилка, —

вы ведь чувствуете, никак! Не им сюда, не нам туда. И Дмитрий напрягает все силы с той стороны.

К сожалению, чувствую. Маг не врет.

— Ааа! Толку от ваших технологий! — вырываю свою руку и стремительно ухожу прочь.

Иду, не разбирая дороги, пока вдруг не оказываюсь напротив фамильного зала.

Повинуюсь наитию и вхожу. Ненавидящим взглядом осматриваю портреты предков.

Висят здесь в мнимом почете и уважении. Ужасно раздражают, если откровенно.

Отворачиваюсь в сторону генеалогического древа. Сейчас только тут я могу смотреть на Адель и

Роберта, уверен, его портрет уже выткан. Велен не заходил в зал, не до того было, и я здесь не

появлялся эту неделю.

— Еще и дочь?! — громко восклицаю, увидев, что от наших с Адель изображений отходит веточка

не только к Роберту, но и к пока что пустому изображению, на котором указан лишь пол ребенка.

— Да ты издеваешься?! — почему-то кричу на древо, как будто это оно во всем виновато. — Зачем

ты мне это показываешь?

Лучше помогло бы добраться до них! Зачем вообще нужны все эти семейные таинства и чары, если они не способны помочь в спасении семьи?!

Договариваю уже спокойнее и, повинуясь внезапному порыву, дотрагиваюсь кончиками пальцев

до надписи о дочери, и тут происходит странное.

Под моей рукой возникает золотистое свечение, которое постепенно формируется в тоненькую

ниточку с золотыми бусинами. Она вылезает из гобелена и зависает надо мной, словно

предлагает взяться за кончик, что я и делаю.

Мощный рывок буквально сбивает меня с ног пространство крутится с бешеной скоростью, сливаясь в одно цветное пятно, голова кружится, и я уже не понимаю, де верх, а где низ. И также

внезапно, как началось, все заканчивается.

Я ощущаю себя стоящим на коленях на песке. А в моей руке по-прежнему зажата ниточка с

бусинами, которые словно обрываются в воздухе. На всякий случай сжимаю волшебную нитку

посильнее, чувствую, без нее не выбраться из этого места. Я ведь на том самом острове, я

надеюсь?

Верчу головой, бегло осматриваясь, и интуитивно понимаю, оно. Загадочный остров с плавающим

местоположением, из которого не выбраться. Эдакий билет в вечный отпуск в один конец.

Интересно, какой умник додумался соорудить такое? Или это дело рук природы и магии?

Ладно, это все лирика, как мне искать Адель?

Делаю несколько шагов вперед и чувствую максимальное натяжение нити — Серьезно? —

произношу вслух — Такое волшебство мощное произвели, переместившись сюда, а продлить

ниточку никак?

Но ответа я, естественно, не получаю. Ниточка тоже не продлевается. Остается только сидеть на

одном месте и медленно жариться на солнце. Ах, да, можно еще попробовать покричать.

— Аделы Роберт! Аделы — начинаю я, полный энтузиазма, но проходит полчаса, и я выкрикиваю

все тише и все более вяло. — Адель. Роберт, — пока не скатываюсь до едва уловимого

бормотания и проваливаюсь в ненормальную дрему, сморенный местным солнцем и мощным

переходом в пространстве.

Глава 34

РОУ Адель

— Вы слышали? Как будто кто-то зовет мен Роберта.

— спрашиваю, оживившись. — Меня и..

— У вас слуховые галлюцинации на нервной почве, — произносит сочувствующе Оскар. — У меня

тоже такие были, пока мозг окончательно не смирился с вечным заточением на острове.

Плотно сжимаю губы, чтобы промолчать, и продолжаю работу. Мы добываем еду в джунглях.

Оказывается, если знать, что и как трогать, можно неплохо питаться и при этом не рисковать быть

съеденным или укушенным.

Жизнь на острове дается мне очень тяжело, но основная причина совсем не отчаяние, безысходность и прочее, в чем пытается убедить меня Оскар, а он сам. Раздражает до скрежета в

зубах. Слишком педантичный, привыкший жить один, он постоянно поправляет всех нас, чтобы

мы не сделали, что бы ни взяли в его доме. И приходится мириться. Человек вроде как нас спас, приютил.

Остальные нормально реагируют, я же не могу. Я привыкла быть хозяйкой, а не приживалкой. Да

мне даже Генрих выделил зону для личного командования —новый курортно-лечебный

комплекс. Я привыкла гостиницей управлять, следить за порядком, а не ходить на цыпочках перед

каким-то Умбрийским графом только потому, что он считает что все леди представляют собой

нежные покорные цветочки.

Если мы отсюда когда-нибудь выберемся, а я верю, это произойдет камень уже починили, и

Генрих знает, де мы находимся, с удовольствием посмотрю, на ком женится этот напыщенный

индюк Его избранница должна обладать поистине ангельским терпением.

— У мамы нет никаких галлюцинаций, — вступается за меня Роберт, — я тоже слышу.

И зов идет не от магического кольца. Это король, он нас спасет.

— Ага, спасет. Лучше бы вы не надеялись, — качает головой Оскар. — Если они смогли связаться с

вами, это еще ничего не значит.

Черты его лица заостряются, а в глазах застывает нечитаемое выражение. Мне становится жаль

его. Столько лет жил один, преданный родной сестрой, неудивительно, что его характер

претерпел не лучшие изменения.

— Оскар, а давайте поспорим! — во мне просыпается азарт. — Мы все сейчас делаем перерыв и

идем на пляж, если зов нас никуда не приводит, то я перерабатываю весь древесный сок

самостоятельно. А вы знаете, как мне не нравятся все домашне-заготовительные дела.

— Адель, вам лишь бы сделать перерыв, — граф качает головой.

— Вы ничего не теряете, — обрываю его. — Все равно назначили бы отдых через семнадцать

минут. Я немного успела изучить вашу педантичную натуру.

Часы Оскара не сломались за пять лет ему не пришлось ориентироваться по солнцу, учитывая, что

то минуты не покажет.

— Я теряю семнадцать минут, — тут же возражает Оскар. — Но да ладно. Что получите вы в случае

выигрыша?

— Вы пригласите меня и мою семью на вашу свадьбу, — отвечаю моментально и добавляю, не

сдерживавшись. — Уж простите, но очень хочется посмотреть на ту святую женщину, что выйдет

за вас.

— Хм, — он приподнимает брови, ухмыльнувшись, — по рукам.

Мы скрепляем договоренность рукопожатием и первыми бросаем все, и шагаем в сторону пляжа.

Остальные реагируют не сразу, они переваривают то, чему только что стали свидетелями. Только

Роберт идет вприпрыжку рядом с нами.

Ноги торопят меня на пляж, ведь зов становится все слабее, и я начинаю волноваться, не

ошиблась ли. На последних метрах не сдерживаюсь, бегу, но пляж встречает меня пустынным

песком и спокойной гладью вод.

Неужели я ошиблась, неужели Оскар прав, и мне пора смиряться с неизбежностью?

Неужели я скоро стану, как он, и буду успокаивать нервы методичным перекладыванием вещей с

места на место, создавая вокруг тошнотворно- идеальный порядок?

Осматриваюсь по сторонам, но все тщетно. На глаза набегают слезы, а Оскар уже сочувствующе

хлопает по моему плечу.

— Мама! Там человек на песке! — кричит Роберт.

— Где? скидываю руку графа и вмиг прихожу в себя.

Слезы полить можно и потом.

— Идем, он там! Присмотрись — указывает мой сын и бежит вперед.

Я устремляюсь за ним, остальным ничего не остается кроме как последовать за нами.

— Генрих, — произношу задыхаясь от эмоций, добежав до человека, — Генрих, —вторю снова, а

потом падаю на колени и прижимаюсь к любимому, не переставая ‘бормотать его имя, — Генрих, Генрих.

— Осторожнее, у него что-то зажато в руке, какая-то нить — замечает мой внимательный мальчик.

Действительно, нить. Золотая, и повисшая в воздухе.

— Сожми его ладонь, Роберт! — прошу, вмиг все поняв. — Если она выскользнет, тогда точно тут

останемся, — поясняю остальным, а затем пытаюсь привести в чувство Генриха. — Милый, проснись, ты нужен нам. Ты нас нашел, все хорошо, ты только открой глаза.

Проходит несколько долгих минут за которые я успеваю снова отчаяться, но…

— Адель? — Генрих открывает глаза и произносит хриплым голосом. — Я думал, ты мне

приснилась.

— Нет дорогой, я здесь, я здесь, — по моим щекам катятся слезы, но я их не замечаю. —

Посмотри, и наш сын здесь, — указываю рукой на Роберта. — Мальчик мой, король — твой отец.

Возможно, момент не самый подходящий, да и мы как бы не одни, но я теперь, наверное, все

буду выкладывать сразу, без утайки и подготовки. Неизвестно, на какой необитаемый остров

может закинуть в следующий раз, а жалеть о несказанном очень тяжело.

— А я знал, мама, — гордо произносит Роберт — сам догадался. я у тебя умный.

— У нас, сынок, ты самый умный у нас, — поправляю своего мальчика.

— Да, - соглашается Генрих, — а еще у нас через девять месяцев будет дочь, — он кивает на мой

живот — Собственно, благодаря этому я здесь. Семейная магия пробудилась и отправила за вами.

Давайте хватайтесь дружненько за руки и за меня, и вернемся в Ардорию.

— Подожди, — хмурюсь, — в смысле через девять месяцев будет дочь? Ты хочешь сказать, что

нам снова хватило всего одной ночи, чтобы сделать второго ребенка?

— Милая, здесь рядом наш сын, — Генрих играет бровями, — может, будем осторожнее в

выражениях?

— Все нормально, сэр, отец, я знаю, откуда берутся дети, — подает голос Роберт.

— Нет, ты мне зубы не заговаривай! - не успокаиваюсь. — Ты рассказывал о каких-то обрядах, что

специально проводятся, чтобы у короля появился наследник, один причем! А теперь оказывается, что достаточно просто полежать с тобой, и сразу станешь беременной?! — меня несет.

Дмитрий, Агнес и Оскар лишь смущенно прячут глаза, хватаясь за руки и за нас.

— Технически не просто полежать, но да. И такое только с тобой работает, — говорит Генрих.

И тут земля уходит из-под ног и нас затягивает в какой-то невероятный водоворот. Еще секунда, и

мы приземляемся в фамильном зале Генриха во дворце.

— Оскар? Агнес? — испуганно спрашиваю, поняв, куда именно мы приземлились.

Если верить магам, сюда не всех пускают.

— Мы здесь, — отвечают они хором, по-прежнему держась за руки и недоверчиво осматриваясь.

Бедные, еще не скоро осознают, что спасены.

Но я снова поворачиваюсь к Генриху.

— Больше, значит ко мне не подходи! Я не собираюсь ходить постоянно беременной! —

произношу и с трудом встаю с колен.

Генрих, тут же подскакивает ко мне.

— Милая, ближайшие девять месяцев мы точно нового ребенка не сотворим, к чему не

подходить? Будем с Робертом ждать девочку. Правда, сын?

— Да, сэр, отец, — чинно кивает Роберт — Я давно хочу сестричку.

— Видишь? — спрашивает Генрих, заискивающе смотря мне в глаза. — Я так боялся, что никогда

вас не увижу, — меняет он вдруг тему, а на его лице отображается глубокая печаль, — думал, что

умру без вас.

Это признание так естественно слетает с его губ, что я понимаю, не преувеличивал.