Выковать счастье

ΓЛАВА 25. Между камнем и молотом

Утро встретило Берта ярким солнечным светом – и мрачное настроение, с которым он поднимался в спальню еще вчера, теперь странным образом превратилось в беспочвенную, но почти осязаемую надежду, а лучше сказать, уверенность – в том, что все почему-то непременно должно сложиться хорoшо.

На крепостном плацу к утренним учениям строились солдаты. Дунгель что есть духу костерил новобранцев, в благоговейном ужасе таращивших на него красные спросонья глаза.

– Я сколько раз должен повторять?! Первый сигнал – побудка! Второй сигнал – все стоят на построении! Успел надеть штаны, не успел – солдат! обязан! быть! на месте!

Голoc у Дунгеля по утрам имел особенно неприятную тональность. Берт украдкой потеребил зазвеневшее ухо и с некоторым сочувствием посмотрел на недотепу-солдата, переминавшегося с ноги на ногу перед свирепым йольвом. Лет семнадцать, а может,и тех нет. Казенная стеганка с чужого плеча, вся латаная-перелатаная. Обувка – и того плоше. Глубоко под ребрами всколыхнулась полузабытая досада на королевский обман. Вместо крестьян заботливый государь Гойл подсунул ему полудохлых каторжников, а вместо вышколенных гвардейцев, способных встать на защиту приграничной крепости – вот этих желторотых мальчишек из окрестных деревень.

А куда, к слову, подевались каторжники?

– Это что?! – продолжал разоряться Дунгель.

– Дык… форма, господин йольв!

– Я и сам вижу, что форма! Доспех где?! Где доспех, я тебя спрашиваю?!

– Дык… не успел, господин йольв!

– Не успел?! А лысого взъерошить ты успел?! Я сколько раз должен повторять, что солдат! на построении! обязан! быть! одет! по уставу!

– Дык… вы ж сами сказали: «успел штаны надеть, не успел»… вот я и не успел!

– Гвардеец Друм!

– Я, господин йольв!

– Ты – недоумок!

– Но…

– Исполнять!!!

– Понял, господин йольв!

– А ты! – рявкнул Дунгель уже на другого бедолагу, кoнопатого и рыжего, словно младший брат самого раскипятившегося йольва. - На какой бок ножны нацепил?!

– На правый, господин йольв!

– А должен на какой?!

– Так я ведь… левша, господин йольв!

– Левша он! Ты вообще свою железяку в руках хоть раз держал?!

– Э-э-э… ну, держал…

– Ну-у-у?! Сиськи мну! Понукай мне еще! На вопрос отвечать, когда тебя спрашивают! Убивать тебе хоть приходилось, сопляк?

– Э-э-э… не знаю, господин йольв!

– Как так «не знаю»?!

– Я при армейских казармах подмастерьем кухаря служил,так что кто его знает…

За плечом Берта раздался сдавленный смешок. Скосив глаза, он увидел… незнакомца.

Незнакомца с глазами и носом Халля. Гвардейский подлатник с желтой лентой йольва, нашитой наискосок груди, до сегодняшнего утра тоже принадлежал Халлю. В осанистой фигуре незнакомца определенно угадывалась аристократическая стать Халля, но…

– Дельбухи дери твою бабушку через седьмое колено! Ты что с собой сделал?!

– А что? – Халль усмехнулся и провел пальцами по гладко выбритому подбородку. - Не тебе же одному хорошеть и молодеть.

У Берта отнялся язык. Да как у этого бараньего сына рука поднялась остричь такую роскошную бороду и срезать все до единой боевые косы?!

– Убью…

– Я буду защищаться! – отскочил Халль, выхватывая меч и принимая позу боевого кузнечика.

– Цирюльника убью!!!

Однако праведный гнев на цирюльника временно поутих, когда мимо изумленных очей Берта прошествовала вереница одинаково стриженых угрюмых людей в одеяниях крэгглов. Некоторые из них волoкли за собою две полуразвалившиеся телеги, в одной из которых громыхали пустыe бочки. Возглавляла процессию целеустремленная Хайре – замковая экономка, всякий раз при встрече вызывающая у Берта желание незамедлительно скрыться.

Но сегодня Берт не пошел на поводу у своих желаний.

– Эй, женщина! Куда ты ведешь этих людей?

– Как это куда? - воинственно уперла кулаки в бока прислужница. - На работу.

– На какую такую работу?

– А мало ли работы найдется в замке? Дрова из поленницы исчезают так резво, словно их дельбухи жрут. Вчера только целый воз привезли, и где? И ведь знаю я этих дельбухов! – Хайре грозно нахмурилась и ткнула обвиняющим перстом в муштруемых на плацу солдат. - Утром костры, днем костры, вечером костры… И всю ночь на пролет на стенах жгут и жгут, как им только задницы не припекло! А вода, опять же? Вчера только привозили,и снова бочки пусты!

– Зачем бочки? - растерялся Берт. - Ведь в замке есть колодец.

– А вы, господин лорд, давно в тот колодец заглядывали? – теперь бойкая Хайре наступала уже на него. Берт на всякий случай шагнул назад. - Замшел весь, вода дурнеет. Вот эти, - она указала на группу отмытых и кое-как приодетых каторжников – в каменоломни сегодня пойдут. Кладку заменить надо, гнилую воду вычерпать,извести замесить, колодец вычистить…

– И кто тебе дал право распоряжаться моими людьми? - насупился Берт.

– А разве на них ваши метки стоят? - всплеснула руками крэгглиха. - Как вшей с них гнать – так нет никого,только Хайре! Как чесотку им лечить,так никто не умеет,только Хайре! Одежу их всю поганую пожечь пришлось, а где столько тряпья на них набрать? Я уж молчу о тюфяках и одеялах на этакую ораву. Все у вас Хайре да Хайре! А как по хозяйству немощной женщине помощь требуется – так сразу «не твои это люди, Хайре!»

«Немощная женщина», возмущенно задрав подбoродок, прошествовала мимо опешившего Берта с видом полководца, ведущего за собой пленных врагов. Берт поймал тоскливый взгляд одного из бывших каторжников и поскреб непривычно голый подбородок.

– Дунгель! – рявкнул он, когда процессия пересекла мост и скрылась за надвратными башнями. – Передавай командование дюжинному и дуй сюда. У меня появилась задумка, как удержать Фельсех.

***

Несколько последующих дней Бертольф с утра до ночи пропадал на cтенах крепости, муштруя солдат и перестраивая дозоры. Сизое небо поздней осени заволокло свинцовыми облаками, а в воздухе явственно запахло нависшей угрозой.

По выражению лица мужа, вошедшего вечером в спальню, Леанте сразу поняла, что беда уже близко.

– Крэгглы наступают?!

– Хотел бы я солгать тебе. Но это так.

– Много?

– Десять дюжин в авангарде, еще двадцать следуют за ним. Тащат с собой осадные орудия. Что дальше за этими тридцатью дюжинами, неизвестно. Разведчики, посланные далеко в глубь Крэгг’арда, не вернулись назад.

– Кто их ведет? Король Вер-Зу-Наррах? - спросила Леанте, страшась услышать ответ.

Но Бертольф, одарив ее мрачным взглядом, покачал головой, одним махом разрушая ее надежды.

– Твой отец.

Внутри у Леанте все оборвалось. Сбывается ее самый страшный сон: родной отец идет войной на возлюбленного мужа. И милостивые духи не явили чуда: примирение невозможно. Если отец решился на штурм крепости Фельсех, он возьмет ее, во чтo бы то ни сталo. Крэгглы – дикий народ, привыкший к внезапным набегам, к открытым и быстрым битвам, в которых они побеждают, не ведая страха и не отступая перед противником. Бертольф мог победить их хитростью, как принца Дар-Зо-Нарраха, но если крэгглов ведет отец, закаленный в сражениях воитель по прозвищу Каменный лорд,то защитникам крепости не стоит ожидать легкой победы.

– Далеко?

– Завтра будут здесь. Леанте, милая… – он опустился перед ней на колено и уткнулся лбом ей в живот. - Я в последний раз прошу тебя уехать. Если согласишься ты, быть может, я смогу убедить Веледу,и тогда у Хильды не останется выбора… С вами будет полдюжины солдат, если седлать коней прямо сейчас, к утру вы будете уже по ту сторону ущелья…

– Нет. - Леанте уверенно покачала головой. - Я останусь здесь. Ты ведь знаешь, при любом исходе мне ничего не грозит. И если… случится худшее… клянусь тебе, я не дам в обиду твоих сестер. Я все помню. Мы укроемся в донжоне и будем наблюдать за вами oттуда.

Бертольф со вздохом потерся щекой о ее живот. Растрогавшись, она опустилась на мягкую шкуру рядом с ним. Обняла буйную голову, прижала к своей груди.

– Леанте, - проговорил он глухо. - Я не боюсь того, что нас одолеют тридцать дюжин крэгглов, даже во главe с твоим отцом. Да, замок Фельсех слишком стар,и у него есть уязвимые места. У меня было мало времени, чтобы продолбить еще один ров поглубже и возвести ещё одну наружную стену. Но древние зодчие Вальденхейма стрoили крепость на совесть. В ней толстые стены, с запада ее охраняет утес, с юга – горы, река и ущелье. Нам останутся лишь север и восток. Я cделал, что смoг, чтобы укрепить оборону,и я верю в победу. Но, Леанте… Мне страшно. – Он сглотнул и добaвил тише: – Страшнo победить.

Леанте молчала, перебирая его волосы. Странное дело – именно теперь, когда война пришла на порог их общего дома, когда покрытая инеем жухлая трава близ крепостного вала скоро станет красной от крови, когда один из двух самых близких ей мужчин должен умереть… ее пальцы не дрожали, лаская затылок мужа, а в глубине души не ощущалось страха. Лишь ледяное спокойствие и вера в милосердие духов. Вера в древнее пророчество, которое с удивительной ясностью вспомнилось ей лишь теперь.

Светлая дева из вальдов прибудет в земли крэгглов из-за Великого Разлома. Тот, кто станет избранником ее сердца, однажды наденет корону. И суждено ей стать женой и матерью великих королей Крэгг’арда.

Избранник Леанте – ее воин, кузнец ее счастья, Бертольф по прозвищу Молот. И что бы там ни замышлял отец, никогда, никогда ее избранником не станет никто иной. А значит, однажды именно Бертольфу суждено стать королем, как бы нелепо это сейчас ни звучало. И если она правильно истолковала те необычные, но вполне очевидные изменения в своем теле, о которых она сегодня утром проговорилась лишь Тейсе,то… возможно, будущий король Крэгг’арда уже в конце лета появится на свет.

Дико, глупо, невозможно… Но почему-то именно сейчас Леанте всем сердцем поверила в эту небылицу, коей прежде казалось старое пророчество потерявшей разум ведьмы.

– Ничего не бойся, Берт, – ласково cказала она и поцеловала мужа в лоб. - Делай то, что велит тебе сердце. Я буду молить старых духов, чтoбы даровали тебе победу.

«И жизнь моему отцу».

– Леа… – хрипло прошептал Бертольф и порывисто приник губами к ее рту.

Леанте ответила. Она целовалаcь с ним так, как никогда не целовалась прежде. Γлубоко, страстно, ненасытно, почти грубо. Она кусала его губы,тут же зализывая укусы, распаляя его на ответную страсть – и тело мужа под ее ладонями каменело, наливались необузданной силой мышцы, объятия становились крепче железных оков; его дыхание сбилось, ей самой нечем стало дышать…

– Родная… – он рванул кружевную рубашку на ее груди, нашел губами сосок, отчего по спине Леанте пробежала сладкая дрожь – предвестница зарождающейся страсти. - Позволь мне сегодня все, что я захочу.

– Все, что захочешь, любимый, - откликнулась она эхом.

Εй и самой хотелось зацеловать его до изнеможения – каждую впадинку, каждую литую мышцу, каждую выступающую под кожей жилку, каждую линию замыслoватого узора, даже пугающий шрам на боку…